Всё проходит, и это пройдёт. (С)
Название оригинала: Deliverance from Evil
Авторы: Tess and Char Chaffin
Размер: 40 глав + эпилог
Оригинал: искать тут
Перевод: Alunakanula
Бэта переводчика: Viktoriap63
Оригинал перевода: искать тут
Рейтинг: R to NC-17
Категория: MSR, постколонизация
Спойлеры: Седьмой сезон, «Все вещи», БЗБ
Саммари: Малдер и Скалли узнают ужасающую истину о внеземной колонизации — и последующая битва испытывает их силу и их преданность друг другу.
Поскольку начало переводилось давно и там очень много, то выкладываю только ссылкой:
Скачать 1-14 главы
Дальше буду переводить и выкладывать по одной главе.
Скачать 15 главу
Читать 15 главуСчастье — прекрасная вещь, решил Малдер, ведя машину по Шоссе-1 на запад в направлении Реджины. Рядом с ним на пассажирском сидении лицом к нему сидела Скалли и с мягкой улыбкой на лице смотрела, как он ведет машину. Взгляд ее прекрасных голубых глаз согревал его, растоплял его, и было чертовски трудно сконцентрироваться на дороге, когда все, чего он хотел, было положить ее на ближайшее заднее сиденье и вкусить ее снова. Он с трудом сдерживал дыхание и возвращал взгляд обратно на дорогу и небрежно заметил, что они уже были в двадцати милях от границы Реджины.
Как только они приедут в Реджину, они найдут отель и остановятся на ночь, хотя было еще довольно рано. Им нужно было решить серьезные предсвадебные проблемы: Малдер хотел, чтобы свадьба была похожа на ту, о которой мечтала Скалли, как можно больше. Может быть, не будет и целого полка родственников и друзей, и не будет оркестра, который играл бы диско, пока они бы размазывали белый торт друг другу по лицам, а потом пробирались бы к лимузину через гостей, забрасывающих их рисом... но самые важные составные будут. Будет семья. С ними был самый лучший человек и главная подружка невесты... не говоря уже о том, кто поведет невесту. По мнению Малдера, у них было все, что нужно.
— О чем ты думаешь? — Мягкий голос позвал его из его подсознания, и Малдер повернул голову, чтобы посмотреть на женщину, которую он обожал. Ее волосы разбросались по подголовнику и она выглядела захватывающе — одного ее вида было достаточно, чтобы заставить это бедное сердце бешено колотиться. И она так нежно на него смотрела, прося раскрыть ей его мысли —
— Я думал о странностях жизни. — Он удержал смешок, когда обе брови Скалли подскочили вверх, и быстро добавил: — Нет, не каждый из нас странный! Вообще вся жизнь странная. Несколько дней назад мы были готовы встретить конец «мира, каким мы его знали», как в песне поется... а сегодня я счастливее, чем когда-либо. Со всем тем, с чем нам еще предстоит столкнуться, я счастлив. Я несусь по канадскому шоссе в большущем Форде с моей будущей женой, бывшим боссом и бывшим ненавистником Малдера, чья жена и дети стали для меня словно моя собственная семья. У нас с твоим братом Биллом был момент примирения, который предотвратил все последующие моменты примирения, и хотя мы не срывали друг с друга рубашки и не били в барабаны перед костром, намазывая боевую раскраску друг на друга... это все равно было примирение. Я мог так никогда с этим и не справиться.
Скалли придвинулась немного ближе в своем сиденье, положила руку Малдеру на колено и сжала его.
— Малдер... если я тебе еще этого не говорила... мне очень нравится, что ты и мой брат наконец-то поладили. Это очень много для меня значит.
Малдер прижал ее руку своей и держал их вместе, сохраняя тепло.
Они уже проехали одну милю после границы Реджины, когда Тара посмотрела в окно и закричала.
Малдер надавил на тормоз и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тара в ужасе закрыла глаза. Скалли посмотрела в свое окно, со страхом втянула воздух и повернулась к Малдеру. На ее лице был ужас.
— Малдер, о Боже, нет, Господи. Господи...
На улицах города началась война... и побеждали нехорошие парни.
Пчелы были повсюду. Они летали по воздуху как маленькие пьяные цеппелины и падали на кричащих людей, обезумевших и пытающихся убежать. Сотни пчел, летающих повсюду и создающих дорожные аварии — машины сворачивали в стороны, чтобы не наехать на пешеходов, выбегающих на улицы. И Малдер ударил по тормозам за миллисекунду до того как врезаться в пожилую женщину, отчаянно дерущую свои белоснежные волосы, в которых запутались пчелы. Сзади в машине проснулись дети и плакали от ужаса. Билл и Тара делали все, что могли, чтобы укрыть их маленькие лица от бойни, происходящей за безопасными стенами машины. Скиннер оторвался от ужасного созерцания сошедшего с ума мира за окном и позвал Малдера.
— Мы должны выбираться отсюда! Если мы застрянем здесь, мы обречены.
Малдер мрачно кивнул и направил машину вперед, лавируя между нагромождениями и людьми и пытаясь пробить себе дорогу. Они продвигались очень медленно. Он не хотел ни во что ударяться. Они не могли допустить, чтобы машину повредили. И он молился, чтобы не сбить людей, хотя по всему было видно, что эти люди уже были приговорены к смерти; смерти, предопределенной внеземной высшей силой. Он слышал, как в отчаянии он шепотом повторял:
— Почему, почему, почему, ПОЧЕМУ...!
Они продвигались вперед, а пчелы не унимались и обрушивали на людей свою запрограммированную ярость. Агрессивно нападая, потому что вирус вызывал зло и в них, если у насекомых вообще есть темная сторона... нелепо, но это невозможно отрицать. Хотя они знали, что приближается; хотя их предупредили... на эту бойню было невозможно смотреть.
Для этих людей уже больше ничего нельзя было сделать... ничего. Скалли с ужасом втянула воздух, когда увидела разъяренный рой пчел вокруг головы маленькой девочки. Ребенок кричал, спотыкался на бегу и врезался в пожарный кран. Скалли отвернулась, когда девочка упала и пчелы окружили ее. Детские крики превратились в отчаянные стоны...
Горячие, невыплаканные слезы жгли глаза Малдера, но он продолжал вести машину вперед, заставляя себя сконцентрироваться на дороге, а не на невинных людях, которых ждет ужасная гибель. Он знал, что люди все равно погибнут. Они окажутся в числе счастливчиков. Они будут никчемными инкубаторами, и вирус откажется от них, выскользая из их тел и отправляясь в поисках кого-то посильнее. Кого-то с нужной конституцией, какая бы она ни была... кого-то, кто превратится в превосходный кокон для монстра, развивающегося внутри. И эти инкубаторы будут знать, что происходит с ними... так же как знала Скалли.
Господи Боже, помоги нам всем, — думал Малдер. — Убереги нас от сумасшествия...
Дюйм за дюймом Форд полз среди хаоса, который когда-то был маленьким тихим городком. Скиннер выглянул из окна. Он не скрывал слез, бегущих по его щекам при виде картины Апокалипсиса, в которую теперь превратился некогда милый тихий городок. «Бургер Кинг» и заправка «Тексако»... Вдоль главной улицы маленькие магазинчики «Шейте сами», «Сегодня лохматый — завтра отнюдь»... Магазин сладостей с многообразием товара, выставленного в витрине... Маленькое аккуратненькое почтовое отделение и небольшая библиотека. Реджина была очень приятным местом. Великолепное место, чтобы вырастить семью...
Было... Скиннер закрыл лицо руками и заплакал. Он оплакивал этот город, то, что он некогда значил для его жителей, оплакивал их беспомощность, которую они все осознавали, выбирая бежать за собственной жизнью вместо того, чтобы выйти из машины и помочь другим таким же людям.
Будто бы они могли что-то сделать... конечно же, не могли. И это тоже было частью плана инопланетных захватчиков: сделать глупых людишек неспособными помочь друг другу, заставить их бежать, сломя голову, в страхе и ужасе, заставить их страдать, заставить их умереть. Всех.
Всех, кроме пассажиров большого Форд-Экскершн, едущего к холоду и к небольшой отсрочке.
Наконец найдя свободную полосу и заняв ее, Малдер нажал педаль газа. Автомобиль подпрыгнул, столкнув мусорные контейнеры на углу Главной и Второй авеню, накренившись на повороте и пустившись по Второй так быстро, как только можно. По мере их продвижения, пчел становилось все меньше и меньше. Они проехали два красных сигнала светофора и чуть не наехали на байкера, настигнутого пчелами, который все еще сидел на своем Харлее.
В салоне машины крики и плач Мэгги и Мэтти стихли до всхлипов и икоты. Они прижались к своим родителям и дрожали. Тара качала Мэгги, зарывшись мокрым лицом в мягкие волосы дочери. Мэтти свернулся калачиком на руках у отца и отчаянно сосал палец. У Билла не стал его останавливать, хотя они и боролись с этой вредной привычкой. Сейчас было не время забирать это успокоение. Скалли оглянулась на свою семью, чтобы удостовериться, что с ними все было в порядке, и Билл встретил ее испуганный взгляд тоненькой мимолетной улыбкой и заметил:
— Хотел бы и я сейчас палец пососать...
Скалли улыбнулась в ответ, чуть заметно.
— Вперед, большой брат, я никому не скажу.
Пять миль плутания по закоулкам Реджины увели их из города, и теперь они ехали по пригороду, окутанные предрассветными сумерками. Ведя машину, Малдер был начеку, высматривая новые жертвы пчел. Было такое ощущение, что кто-то просто прилетел и выпустил рой пчел на ни в чем не повинных, ни о чем не подозревающих жителей Реджины...
То, что было его ощущением, было правдой.
Через полчаса они снова вернулись на Шоссе-1, ведущее на запад к Уайтхорс. По взаимному молчаливому согласию остановок больше не делали. Малдер вел машину, пока не устал, затем он останавливался и отдавал руль Биллу. Они должны ехать без остановок, тогда они доберутся до Уайтхорс меньше, чем за два дня.
Рядом с ним на переднем сидении сидела Скалли, настолько близко к Малдеру, насколько было можно, чтобы не мешать ему вести машину. Одну руку она держала у него на затылке и он ощущал тепло и покой. Другая ее рука покоилась у него на ноге. Малдеру ее прикосновение было необходимо больше всего на свете. Картины недавно увиденного все еще были свежи в памяти и еще надолго останутся там, как яркие цветные фотографии. Малдеру нужно было чувствовать руки Скалли — нужно было знать, что она жива и в безопасности. Не отрывая глаз от дороги, он прошептал ей:
— Скалли,... ущипни меня, сильно. Пожалуйста.
Она недоуменно приподняла бровь, но сделала, как он просил, и ущипнула его за внутреннюю сторону бедра достаточно сильно, чтобы образовался синяк. Он немного подпрыгнул, но не отвел взгляд от дороги. Скалли провела ладонью по больному месту, но ничего не сказала. Помолчав еще несколько минут, он снова заговорил:
— Спасибо, малыш. Я просто хотел удостовериться... что я все еще жив...
Скалли кивнула и улыбнулась. Жив, подумала она. Он был жив, и это было всё, что имело для нее значение в этот момент. Она приблизилась к нему и поцеловала его в щеку, прошептав ему на ухо:
— Я знаю, милый. Я знаю...
***
Они добрались до Уайтхорс за два дня. Ведя машину поочереди и останавливаясь только, чтобы заправиться и пополнить запасы еды, они проехали через Саскатчеван, Британскую Колумбию и, наконец, добрались до территории Юкона. Два дня прошли в относительной тишине в салоне Форда, где каждый взрослый пытался отвлечь себя от мысли о том, чему им пришлось стать свидетелями, — первый удар инопланетных колонизаторов. Детей мучили во сне кошмар, а, бодрствуя, они прижимались к любому из взрослых, который был ближе в данный момент. Чаще всего это был Скиннер, который крепко обнимал их и пытался прогнать их страх дурацкими историями или еще более дурацкими песенками. С детьми он был ласков и мил, и за эти два дня, между Реджиной и Уайтхорс, Тара буквально влюбилась в него. Он занимался с детьми, и это дало ей возможность немного побыть с Биллом, что очень помогало им обоим оправиться от увиденного ужаса.
Путешествие на запад все равно было чревато опасностями — колонизация длилась всего два дня, но везде были заметны ее признаки. Они проезжали через опустевшие города, покинутые по воле смерти или в результате эвакуации. Иногда они видели людей, бредущих не в себе и неведомо куда. Они видели нападающих пчел и это всегда отзывалось в их кошмарах, которые потрясали их до глубины. А еще они увидели самое ужасное: свидетельство завершенного цикла созревания. Очевидно, что существо покинуло использованное тело, которое теперь лежало на улице с разорванной грудной клеткой. Существа нигде не было видно, и было трудно сказать, сколько времени занял процесс.
Когда Билл в первый раз увидел это, он шумно задохнулся. Указывая в сторону тела, он посмотрел на Скалли огромными глазами.
— Господи, Дана! Вот ЭТО случилось бы с Чарли?!
Они сидели, тесно прижавшись, на среднем сидении, тихо переговариваясь о том, о сем, когда Билл посмотрел в окно. Крупный плотный мужчина лежал на спине на краю дороги: кожа покрылась слизью, а в глазах застыла смерть. Его грудь была разодрана и повсюду была кровь. Скалли закрыла глаза и с трудом смогла ответить брату, проглотив подступивший комок:
— Да, это могло произойти с Чарли. Мы думаем, что вирус нападает по-разному. Он мог выносить инопланетное существо внутри себя — его бы поедали изнутри, и он бы понимал это — и он бы ужасно мучился. А возможно, он был заражен тем вирусом, который заставляет хороших людей совершать самые гнусные преступления — как сделал Чарли.
Скалли повернулась к брату и опустила голову ему на плечо, будучи не в состоянии забыть еще такие свежие картины. Билл погладил ее по плечу и заговорил тихим голосом:
— Дана... Я даже не могу представить, как поверить во что-то настолько невероятное, как то, что сейчас происходит в мире, но оно происходит. И вы с Малдером боролись с этим... Господи. Ты, наверное, самый смелый человек, которого я когда-либо знал...
Скалли криво улыбнулась ему, и ее возражение тоже вызвало его улыбку:
— Не знаю, как насчет смелого, Билл... скорее безрассудный. Я сильная только, когда кто-то меня прикрывает, как Малдер. Но мне так же страшно, как любому другому. Я думаю о будущем, и меня охватывает ужас. Мы будем бороться за выживание... мы должны быть сильными все вместе. Только вместе...
Билл кивнул и любяще обнял ее.
— Мы будем, Дана... когда будет нужно.
Скалли снова опустила голову на плечо брату, и прошептала слова, предназначенные только для него:
— Билл... пожалуйста, сделай всё, чтобы Тара и дети видели как можно меньше этого кровавого месива. Хватит того, что мы с Малдером на это смотрим... а у нас было достаточно времени, чтобы свыкнуться с такими картинами. Они не должны запоминать такие вещи.
Уайтхорс был относительно маленьким городком, но ухоженным и чистым. Равнина, окруженная горной грядой. Здесь были магазины и несколько отелей, обычные сувенирные лавки и несколько ресторанчиков.
И были здесь также и тела, валявшиеся на улицах среди разбросанных бумаг, пустых жестянок и мусора. Мертвые тела, использованные человеческие инкубаторы... свидетельства убийства посредством сумасшествия, вызванного вирусом. Билл запретил Таре смотреть в окна, и сказал ей посадить детей между ними, чтобы уберечь их глаза от ужасающего вида. Глядя испуганными, широко открытыми глазами, она подчинилась его тихому распоряжению.
В этой части Юкона воздух был холодным и влажным — осень уже закончилась, и зима быстро наступала. Взрослые сошлись на том, что даже так далеко на севере насекомые все равно могут выжить, но они не будут столь активными, поскольку будут готовиться к своей зимней спячке. Тем не менее, если в какую-то область будет выброшен достаточно большой рой, он может вызвать значительные проблемы. Они знали, что они не могут оставаться тут долго, и они также не могли слишком долго задерживаться снаружи машины.
Скиннер вел Форд по главному шоссе, зорко вглядываясь в даль в поисках заправки, но резко ударил по тормозам, когда заметил церковь. Небольшая, построенная из кедровых бревен, она стояла невдалеке от дороги. На все еще зеленом газоне виднелась вывеска. Скиннер прочитал вслух:
— Юконский евангелистский приход. Хмм... непонятно, какого вероисповедания.
Из машины было трудно разглядеть какие-либо признаки жизни за витражами окон здания. Малдер пожал плечами и собрался открыть дверь, но Скиннер остановил его, удержав за руку.
— Подожди, Малдер! Ты вот так пойдешь на улицу, один? Не глупи. Надо, чтобы кто-то прикрывал тебя. Мы не знаем, что там... — Малдер резко оборвал его.
— Уолтер, у меня есть иммунитет, помнишь? Если кто-то и должен идти, то это я. Если меня укусят, ничего не случится. Я просто перетерплю лихорадку и выплюну кучку черной дряни. — Его улыбка успокаивала. — Мы со Скалли должны пойти туда. Мы хотим сделать это сейчас, пока не стало хуже и пока еще есть выжившие. Черт подери, возможно, никого уже и нет в живых — этот город выглядит пустынным. Мы хотим пожениться в церкви, если это возможно — в присутствии священника. — Он оглянулся на Скалли, которая сидела рядом с Тарой и качала на коленях Мэгги. Скалли так же нежно взглянула на него, изо всех сил пытаясь не выглядеть испуганной. Он снова улыбнулся ей и заговорил тихо и уверенно.
— Я просто проверю что там в церкви. Если я кого-нибудь найду, я подам тебе сигнал из окна. Ждите спокойно и не открывайте окна и двери.
Сказав это, он натянул куртку и осторожно открыл дверь, хотя и не видел никаких пчел. Он быстро проскользнул через узкое пространство и захлопнул за собой дверь. Он запрещал себе оглядываться вокруг и смотреть на усыпанные мертвыми телами улицы городка. Отогнав одну или две пчелы, взявшихся ниоткуда, она побежал к церкви и налетел с разгону на входную дверь, которая тут же распахнулась. Крепко захлопнув ее, Малдер пошел по центральному проходу.
Церковь была небольшая, там было сыро и немного холодно, будто бы отопление какое-то время не включали. Она была простой, но в то же время элегантной с балками из кедровых бревен и с резными скамейками. Доброжелательная аура помещения будто бы приветствовала его, когда он остановился в проходе и закричал:
— Есть кто дома?
Пять минут прошли в тишине, а затем, прежде, чем он смог обернуться и найти источник шагов позади него, он почувствовал ствол пистолета, направленный ему в спину, и услышал грубоватый голос прямо над ухом. Шероховатый женский голос...
— Кто вы и что вам надо? У нас нечего красть. Скажите, что вы здесь ищете, и проваливайте.
Малдер поднял вверх руки в знак повиновения и заговорил спокойным и тихим голосом:
— Потише с пушкой, хорошо? Я — федеральный агент. Я не могу этого доказать, но это правда. — Пистолет впился в спину сильнее, когда он попытался обернуться, а голос был враждебным и неверящим.
— Что это ФБР здесь понадобилось искать, когда все умерли или умирают? Вы опоздали. Я не знаю, сколько людей еще живы, но не много. Чертовы пчелы... повсюду. Проклятье! Мы все были снаружи! Все... была свадьба. Черт! В этом городе это было целое событие — все пришли. Мы все были снаружи, веселились... — он услышал пошмыгивание носом, он мог поклясться, что женщина пыталась не расплакаться. Она снова ткнула его пистолетом, и голос снова стал твердым.
— Повернитесь! Медленно. Я хочу посмотреть вам в глаза. Если вы лжете, я сразу пойму.
Медленно и аккуратно Малдер обернулся, пытаясь не делать резких движений. Он повернулся и посмотрел в глаза вооруженной угрозе—
И ему пришлось смотреть вниз, поскольку эта угроза была не выше Скалли. И так же молода.
У нее были длинные черные волосы, убранные от лица белой повязкой, и она бы идеально поместилась у него под подбородком — прямо как Скалли. Большие глаза, почти черные. Широкое лицо. Темнокожая. Коренная жительница, понял Малдер. Тяжелее, чем Скалли, но все равно достаточно хрупкая. Одета она была в порванные джинсы и испачканную грязью майку. На вид ей было лет тридцать. Она умело и легко обращалась с оружием, а когда она говорила, ее широкий рот не выдавал никаких эмоций.
— Итак, агент ФБР. Я повторяю — что вы тут делаете? Мне нужны ответы.
Малдер улыбнулся ей так уверенно, как только мог при наличии оружия у него перед носом, и женщина фактически оскалилась на него. Он вздохнул.
— Мы едем из Штатов. Пытаемся сбежать от пчел — мы направились на север, куда пчелам пути нет. Послушайте, Мисс, мы ничего вам не сделаем. Честно. Там, в машине, моя семья — мы устали, голодны и напуганы, а мы с моей напарницей хотим пожениться. Здесь есть священник?
Женщина посмотрела на него, как будто у него только что выросли рога. Малдеру захотелось потрогать голову, чтобы проверить, вдруг на самом деле так и есть. Неожиданно женщина выпустила смешок, который Малдеру оказался очень знаком, и он понял, что по какой-то странной причине она напомнила ему Скиннера.
— Вы хотите жениться на своей напарнице. Сейчас. В этой церкви. Мистер, вы, должно быть, ненормальный... Вы давно снаружи были? Больше НЕТ необходимости жениться. Мир летит в тартарары. Я не знаю, почему это происходит, но я вижу, как. Налеты пчел, кто бы мог подумать? Мы с отцом ожидали саранчу. По крайней мере в Откровении именно так и говорится. Я не думала, что увижу это. Не так — не так жестоко, как это.
Рука женщины дрогнула, она уронила пистолет и закрыла лицо руками, заплакав. Словно переключившись, как выключатель, она превратилась из сильной в слабую и убитую горем. И Малдер сделал единственную вещь, которая ему приходила в голову, когда он видел другого страдающего человека — он подошел ближе, обнял ее и позволил ей выпустить ее слезы. Он слегка покачивал ее, думая, что это самые странные минуты в его жизни.
Шмыгая носом, женщина отстранилась и, вытерев глаза, с тоненькой улыбкой взглянула на Малдера. Теперь розовощекая, она угрюмо поблагодарила его и опустилась на ближайшую скамью. Малдер сел рядом с ней и терпеливо ждал. Наконец, она заговорила.
— Меня зовут Мэри Хонэа. Мой отец здесь церковный староста — проповедник, — объяснила она. — Мы сидим в церкви уже два дня, боясь выйти наружу. Когда пчелы налетели, мы не знали, что происходит. Некоторые наши друзья убили себя, думая, что наступает конец света. Я тоже так думала, а потом я кое-что увидела. Кошмарное, просто отвратительное. Я даже представить не могла себе нечто столь ужасное. Один из наших соседей, мистер Фонке... Что-то росло внутри него, потом он взорвался сегодня рано утром, и что-то убежало. Он рухнул у нас на заднем дворе, и я видела все через окно. Вот тогда я поняла, что это не Откровение. Тогда я поняла, что это зло, но не из этого мира.
Малдер снова вздохнул и как мог объяснил события последних нескольких месяцев, стараясь говорить коротко, но предельно ясно. Когда он закончил, Мэри кивнула, очевидно, все поняв и приняв. Она встала и посмотрела на дверь.
— Вы и ваша семья можете остаться здесь. Можете оставаться сколько нужно, и я уверена, что мой отец будет рад поженить вас и вашу женщину. Я пойду приведу его, но поймите, что он старый и ранимый человек. Моя мать умерла вчера, а мы не можем даже забрать ее, чтобы похоронить. Я не пущу туда отца — я видела, как у нее из носа течет та черная жидкость, что вы описывали. Я знала, что это очень, очень опасно. Кстати, я медсестра.
Она кивнула Малдеру и направилась к задней двери. Малдер устало утер лицо, затем подошел к парадной двери церкви и осторожно открыл ее, жестом подзывая оставшихся в Форде.
***
Джонатан Хонэа родился в Барроу, Аляска, но переехал с семьей на юг после того, как окончил семинарию. Он и его жена Анна вырастили шестерых детей в Уайтхорс, обосновавшись в церкви, которую он помог создать. У него была прекрасная жизнь, где единственной грустью стала смерть мужа его младшей дочери Мэри, Кельвина. После его смерти она переехала обратно в Уайтхорс из Анкоража, где она работала в Инупиакской (прим.пер. — эскимосская народность) клинике, и стала помогать местным маленьких больницам. Мэри стала спасением для своих пожилых родителей, и жизнь была прекрасна —
До сих пор.
Джон Хонэа покачал головой и сжал руку дочери, когда она села рядом с ним на мягкий диван в гостиной. Собравшиеся перед ними семья Скалли, Малдер и Скиннер с соболезнованием слушали, как он рассказывал об Анне.
— Она была симпатичной девчушкой, когда я впервые увидел ее, и с годами он становилась все красивее. И внутри она тоже была такой красивой. Как моя Мэри, — он сжал руку дочери, и Мэри улыбнулась ему. — Где это имело значение. Жизнь инупиак учит нас, что ценность и красота человека измеряется его духом. Красивый дух ценится выше, чем золото, выше, чем что-либо. В этом моей Анне не было равных. — В глазах старика заблестели слезы, когда он говорил о своей спутнице жизни, и его боль за то, что невозможно отдать ей последние почести, тоже была заметна.
— Мэри говорит мне не прикасаться к Анне, что эта жидкость, которая из нее вытекает, это какой-то яд. Я видел смерти за нашими дверями — я знаю, что это такое. Одну из них я видел вчера. — Мэри недоуменно уставилась на отца.
— Я не хотел пугать тебя, дочка. Я не знал, что ты уже видела. Я знал, что ты поверила бы мне, но я надеялся тебя уберечь. — Мэри грустно кивнула и нежно обняла сутулые плечи своего отца. Ее голос звучал твердо.
— Я медсестра. Я видела ужасные вещи. — Она повернулась и обратилась к Малдеру и Скалли. — Однажды я помогала охотнику отрезать его собственную ногу, чтобы выбраться из медвежьего капкана, который никто из нас не был в силах открыть. Я помогла ему отрубить, а потом я тащила его через лес на дорогу, чтобы поймать попутку. У меня не было ничего кроме старой охотничьей куртки, чтобы обвязать ему ногу, и он истек кровью до смерти на пути в больницу. Это был Кэлвин, мой второй кузен и мой муж.
Скалли издала тихий звук сочувствия и протянула руку женщине, которая приняла ее, чуть помешкав, будто бы не привыкла, чтобы ее утешали.
Малдер прочистил горло и произнес низким и серьезным голосом.
— То, что вы думаете происходит с миром, — это правда. И сейчас единственный способ спастись — это ехать на север, в холодный климат, куда-то, где черное масло не сможет выжить и куда пчелы не смогут добраться. Так далеко на север, как только можно — скорее всего, на Аляску. Где на Аляске спрятаться, мы еще не знаем. Бэрроу, кажется, достаточно далеко, но я знаю, что это известное место. Безопаснее было бы в маленькой деревушке, в какой-нибудь крошечной точке на карте.
Джон Хонэа медленно кивнул.
— Я знаю такое место. Я жил там пару лет, когда был ребенком. Это примерно семьдесят пять миль на восток от Бэрроу. Туда можно долететь, или добраться на снегоходе — или на собаках — но это уединенное место. Гора Вулук. Крошечное местечко. Вы такое имели ввиду?
Скалли подумала, взглянула на Мэри и ответила:
— Мистер Хонэа, я врач и федеральный агент. В этой деревне есть клиника? Нам она понадобится.
Джон Хонэа кивнул.
— Да, клиника. Очень маленькая, но оснащенная всеми нужными вещами. Мэри знает. Она была там в прошлом году. — Он посмотрел на дочь, и она заговорила.
— Да. Там есть лаборатория и множество приборов, большинство новые. В прошлом году я контролировала установку. Деревне так давно нужна была клиника — для них это был счастливый день.
Мэри встала и подошла к Таре, которая сидела на диване, держа Мэгги на коленях. Она опустилась на колени перед ребенком и улыбнулась се. Широкая улыбка изменила ее черты и придала ее лицу ту красоту, которой обладает ее дух, как говорил ее отец. Мэгги уставилась на Мэри, потому протянула ручку и схватилась за прядь волос, выбившуюся из-под повязки. Она потянула, и Мэри немного поморщилась от боли. Тара выпутала волосы из ручки дочери, бормоча извинения. Мэри сгладила ситуацию еще одной улыбкой.
— Не беспокойтесь, мне не было больно. У меня много волос. Она — милый ребенок. — На лице Мэри была заметна тоска, а когда она повернулась обратно к отцу, ее взгляд упал на Скиннера, и она зарделась от глубины его взгляда из-за очков в тонкой оправе. Малдер заметил эти переглядки... и сам себе улыбнулся.
Мэри приготовила для них жаркое из мяса канадского северного оленя карибу. Мясо было сильно приправлено и было очень жилистое, но для них это была первая нормальная пища за много дней — и все с жадностью накинулись на нее, даже Мэгги. Она сидела довольная на коленях у отца и посасывала кусок мяса. Малдер никогда на пробовал ничего столь же вкусного. В детстве он пробовал оленину, но это не был карибу — и он поклялся держать в тайне, что карибу были фактически северными оленями, поскольку считал, что Мэтти совершенно не понравится сама мысль о том, чтобы кушать Рудольфа...
После еды женщины ушли с Мэри наверх в ее комнаты, чтобы найти подходящий наряд для свадьбы. Миниатюрная хозяйка, окинув Скалли натренированным взглядом, сообщила, что у нее имеется идеальное платье. Мужчины остались в гостиной и обсуждали предстоящий бой — Скиннер и Малдер по очереди объясняли Джону Хонэа, что будет дальше твориться с миром. Малдер говорил и даже на секунду не усомнился в том, что пожилой священник не понимает или не принимает его слова. Джон слушал, впитывая все, кивая и задавая разумные вопросы, которые свидетельствовали о том, что он уже каким-то образом согласился с тем, что он видел собственными глазами. Малдер был впечатлен открытостью его разума и сказал об этом. Священник пожал плечами и слегка улыбнулся.
— Мы не должны опровергать то, что видят наши глаза. Я видел это, и мои глаза мне не лгут. Они прожили долгую жизнь, показывая мне мир вокруг, и они знают разницу между сном и реальностью. Может быть, я и хотел бы убежать от реальности, которую они видят... но куда мне бежать? Я окружен всем этим. — Джон встал и потянул свои затекшие руки и ноги, потом подошел к застекленному буфету в углу комнаты и отпер его ключом, который достал из кармана брюк.
Открыв буфет, он отодвинул в сторону какие-то бумаги и маленькие деревянные фигурки и статуэтки слоновой кости и достал коробку. Вернувшись с ней к дивану, он сел между Малдером и Биллом и поднял крышку, открыв всеобщему обозрению резные кольца из слоновой кости. Он взял то, что было побольше, и протянул его Малдеру, который аккуратно взял его двумя пальцами и держал так, чтобы Билл и Скиннер могли рассмотреть.
Кольцо было за пределами возможной красоты — оно было настоящим произведением искусства. На поверхности шириной почти в полдюйма был выгравирован повторяющийся сюжет китов, пробирающихся через волны. Над китами летело несколько птиц с величественно расправленными крыльями. Малдер не знал человека, у которого хватило бы таланта, не говоря уже о терпении, выгравировать что-то настолько детальное и крошечное. Слова восхищения вырвались наружу, и Джон Хонэа улыбнулся и кивнул в знак благодарности.
— Благодарю. Это родовое соединяющее кольцо, оно сделано из моржового бивня и используется на свадебных церемониях народа инупак. Такие кольца делают, выцарапывая рисунок на кости, а затем заполняя углубления мелким черным пеплом. Киты, плывущие в океане символизируют долгую и плодотворную жизнь, а вороны, летящие над водой защищают обладателя кольца и ведут его через жизненные воды. Для нас вороны — священные птицы. Они самые мудрые и самые решительные из всех птиц, потому что они не улетают — они никогда не покидают свой дом. Они находят способы выжить в арктических температурах и могут пережить многое, — старый священник покачал головой, когда Малдер протянул руку, чтобы отдать ему кольцо, и вместо того, чтобы забрать его, закрыл его пальцы в кулак. На непонимание Малдера Джон Хонэа только снова улыбнулся.
— Это кольцо должно принадлежать кому-то, кто соответствует его твердости... кому-то, кто намерен любить — выживать и получать удовольствие от каждого дня на этой прекрасной планете. Я выгравировал их в прошлом году, после того, как мне приснился один сон. Мне приснился день ужаса и боли, хотя я не мог видеть причины этой боли. Но во сне мне было сказано сделать эти соединяющие кольца, потому что скоро они кое-кому понадобятся. Я думаю, что ты и твоя Дана как раз нуждаетесь в них — и если они вам нравятся, они ваши, для вашей церемонии соединения. — С этими словами святой отец вынул из коробки кольцо поменьше, точно так же выгравированное, и положил его на ладонь Малдеру рядом с первым. Потрясенный, Малдер взял большое кольцо и надел его на палец — подошло идеально. Он почему-то совсем не удивился, и у него было предчувствие, что второе кольцо так же идеально подойдет Скалли. Он обнял старика за плечи и попытался найти слова, чтобы выразить свою благодарность..., но священник просто отмахнулся.
— Ты отплатишь мне, взяв мою Мэри с собой в безопасность, — я возьму с тебя это обещание, мистер Малдер. Когда будет нужно, ты убережешь ее, — его серьезный взгляд перешел от Малдера к Биллу, который молча кивнул, а потом задержался на Скиннере, который встретился с этим мудрым взглядом и тоже кивнул. Он согласился с чем-то, будучи сам не совсем уверен с чем, но для него это было не важно. С чем бы он ни согласился... это было верно. Скиннер проглотил неожиданно подступивший к горлу ком и немного хрипло заговорил:
— Вы поедете с нами, мистер Хонэа. Нам будет нужен духовный наставник, а вашей дочери нужен отец. — это не была просьба, а скорее приказ. В глубине души Скиннер все еще был эти крутым бывшим военным моряком. И Джон Хонэа ответил с грацией и достоинством, повернувшись к Скиннеру и немного поклонившись:
— Я благодарю вас.
Конец пятнадцатой главы
у
Авторы: Tess and Char Chaffin
Размер: 40 глав + эпилог
Оригинал: искать тут
Перевод: Alunakanula
Бэта переводчика: Viktoriap63
Оригинал перевода: искать тут
Рейтинг: R to NC-17
Категория: MSR, постколонизация
Спойлеры: Седьмой сезон, «Все вещи», БЗБ
Саммари: Малдер и Скалли узнают ужасающую истину о внеземной колонизации — и последующая битва испытывает их силу и их преданность друг другу.
Поскольку начало переводилось давно и там очень много, то выкладываю только ссылкой:
Скачать 1-14 главы
Дальше буду переводить и выкладывать по одной главе.
Скачать 15 главу
Читать 15 главуСчастье — прекрасная вещь, решил Малдер, ведя машину по Шоссе-1 на запад в направлении Реджины. Рядом с ним на пассажирском сидении лицом к нему сидела Скалли и с мягкой улыбкой на лице смотрела, как он ведет машину. Взгляд ее прекрасных голубых глаз согревал его, растоплял его, и было чертовски трудно сконцентрироваться на дороге, когда все, чего он хотел, было положить ее на ближайшее заднее сиденье и вкусить ее снова. Он с трудом сдерживал дыхание и возвращал взгляд обратно на дорогу и небрежно заметил, что они уже были в двадцати милях от границы Реджины.
Как только они приедут в Реджину, они найдут отель и остановятся на ночь, хотя было еще довольно рано. Им нужно было решить серьезные предсвадебные проблемы: Малдер хотел, чтобы свадьба была похожа на ту, о которой мечтала Скалли, как можно больше. Может быть, не будет и целого полка родственников и друзей, и не будет оркестра, который играл бы диско, пока они бы размазывали белый торт друг другу по лицам, а потом пробирались бы к лимузину через гостей, забрасывающих их рисом... но самые важные составные будут. Будет семья. С ними был самый лучший человек и главная подружка невесты... не говоря уже о том, кто поведет невесту. По мнению Малдера, у них было все, что нужно.
— О чем ты думаешь? — Мягкий голос позвал его из его подсознания, и Малдер повернул голову, чтобы посмотреть на женщину, которую он обожал. Ее волосы разбросались по подголовнику и она выглядела захватывающе — одного ее вида было достаточно, чтобы заставить это бедное сердце бешено колотиться. И она так нежно на него смотрела, прося раскрыть ей его мысли —
— Я думал о странностях жизни. — Он удержал смешок, когда обе брови Скалли подскочили вверх, и быстро добавил: — Нет, не каждый из нас странный! Вообще вся жизнь странная. Несколько дней назад мы были готовы встретить конец «мира, каким мы его знали», как в песне поется... а сегодня я счастливее, чем когда-либо. Со всем тем, с чем нам еще предстоит столкнуться, я счастлив. Я несусь по канадскому шоссе в большущем Форде с моей будущей женой, бывшим боссом и бывшим ненавистником Малдера, чья жена и дети стали для меня словно моя собственная семья. У нас с твоим братом Биллом был момент примирения, который предотвратил все последующие моменты примирения, и хотя мы не срывали друг с друга рубашки и не били в барабаны перед костром, намазывая боевую раскраску друг на друга... это все равно было примирение. Я мог так никогда с этим и не справиться.
Скалли придвинулась немного ближе в своем сиденье, положила руку Малдеру на колено и сжала его.
— Малдер... если я тебе еще этого не говорила... мне очень нравится, что ты и мой брат наконец-то поладили. Это очень много для меня значит.
Малдер прижал ее руку своей и держал их вместе, сохраняя тепло.
Они уже проехали одну милю после границы Реджины, когда Тара посмотрела в окно и закричала.
Малдер надавил на тормоз и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тара в ужасе закрыла глаза. Скалли посмотрела в свое окно, со страхом втянула воздух и повернулась к Малдеру. На ее лице был ужас.
— Малдер, о Боже, нет, Господи. Господи...
На улицах города началась война... и побеждали нехорошие парни.
Пчелы были повсюду. Они летали по воздуху как маленькие пьяные цеппелины и падали на кричащих людей, обезумевших и пытающихся убежать. Сотни пчел, летающих повсюду и создающих дорожные аварии — машины сворачивали в стороны, чтобы не наехать на пешеходов, выбегающих на улицы. И Малдер ударил по тормозам за миллисекунду до того как врезаться в пожилую женщину, отчаянно дерущую свои белоснежные волосы, в которых запутались пчелы. Сзади в машине проснулись дети и плакали от ужаса. Билл и Тара делали все, что могли, чтобы укрыть их маленькие лица от бойни, происходящей за безопасными стенами машины. Скиннер оторвался от ужасного созерцания сошедшего с ума мира за окном и позвал Малдера.
— Мы должны выбираться отсюда! Если мы застрянем здесь, мы обречены.
Малдер мрачно кивнул и направил машину вперед, лавируя между нагромождениями и людьми и пытаясь пробить себе дорогу. Они продвигались очень медленно. Он не хотел ни во что ударяться. Они не могли допустить, чтобы машину повредили. И он молился, чтобы не сбить людей, хотя по всему было видно, что эти люди уже были приговорены к смерти; смерти, предопределенной внеземной высшей силой. Он слышал, как в отчаянии он шепотом повторял:
— Почему, почему, почему, ПОЧЕМУ...!
Они продвигались вперед, а пчелы не унимались и обрушивали на людей свою запрограммированную ярость. Агрессивно нападая, потому что вирус вызывал зло и в них, если у насекомых вообще есть темная сторона... нелепо, но это невозможно отрицать. Хотя они знали, что приближается; хотя их предупредили... на эту бойню было невозможно смотреть.
Для этих людей уже больше ничего нельзя было сделать... ничего. Скалли с ужасом втянула воздух, когда увидела разъяренный рой пчел вокруг головы маленькой девочки. Ребенок кричал, спотыкался на бегу и врезался в пожарный кран. Скалли отвернулась, когда девочка упала и пчелы окружили ее. Детские крики превратились в отчаянные стоны...
Горячие, невыплаканные слезы жгли глаза Малдера, но он продолжал вести машину вперед, заставляя себя сконцентрироваться на дороге, а не на невинных людях, которых ждет ужасная гибель. Он знал, что люди все равно погибнут. Они окажутся в числе счастливчиков. Они будут никчемными инкубаторами, и вирус откажется от них, выскользая из их тел и отправляясь в поисках кого-то посильнее. Кого-то с нужной конституцией, какая бы она ни была... кого-то, кто превратится в превосходный кокон для монстра, развивающегося внутри. И эти инкубаторы будут знать, что происходит с ними... так же как знала Скалли.
Господи Боже, помоги нам всем, — думал Малдер. — Убереги нас от сумасшествия...
Дюйм за дюймом Форд полз среди хаоса, который когда-то был маленьким тихим городком. Скиннер выглянул из окна. Он не скрывал слез, бегущих по его щекам при виде картины Апокалипсиса, в которую теперь превратился некогда милый тихий городок. «Бургер Кинг» и заправка «Тексако»... Вдоль главной улицы маленькие магазинчики «Шейте сами», «Сегодня лохматый — завтра отнюдь»... Магазин сладостей с многообразием товара, выставленного в витрине... Маленькое аккуратненькое почтовое отделение и небольшая библиотека. Реджина была очень приятным местом. Великолепное место, чтобы вырастить семью...
Было... Скиннер закрыл лицо руками и заплакал. Он оплакивал этот город, то, что он некогда значил для его жителей, оплакивал их беспомощность, которую они все осознавали, выбирая бежать за собственной жизнью вместо того, чтобы выйти из машины и помочь другим таким же людям.
Будто бы они могли что-то сделать... конечно же, не могли. И это тоже было частью плана инопланетных захватчиков: сделать глупых людишек неспособными помочь друг другу, заставить их бежать, сломя голову, в страхе и ужасе, заставить их страдать, заставить их умереть. Всех.
Всех, кроме пассажиров большого Форд-Экскершн, едущего к холоду и к небольшой отсрочке.
Наконец найдя свободную полосу и заняв ее, Малдер нажал педаль газа. Автомобиль подпрыгнул, столкнув мусорные контейнеры на углу Главной и Второй авеню, накренившись на повороте и пустившись по Второй так быстро, как только можно. По мере их продвижения, пчел становилось все меньше и меньше. Они проехали два красных сигнала светофора и чуть не наехали на байкера, настигнутого пчелами, который все еще сидел на своем Харлее.
В салоне машины крики и плач Мэгги и Мэтти стихли до всхлипов и икоты. Они прижались к своим родителям и дрожали. Тара качала Мэгги, зарывшись мокрым лицом в мягкие волосы дочери. Мэтти свернулся калачиком на руках у отца и отчаянно сосал палец. У Билла не стал его останавливать, хотя они и боролись с этой вредной привычкой. Сейчас было не время забирать это успокоение. Скалли оглянулась на свою семью, чтобы удостовериться, что с ними все было в порядке, и Билл встретил ее испуганный взгляд тоненькой мимолетной улыбкой и заметил:
— Хотел бы и я сейчас палец пососать...
Скалли улыбнулась в ответ, чуть заметно.
— Вперед, большой брат, я никому не скажу.
Пять миль плутания по закоулкам Реджины увели их из города, и теперь они ехали по пригороду, окутанные предрассветными сумерками. Ведя машину, Малдер был начеку, высматривая новые жертвы пчел. Было такое ощущение, что кто-то просто прилетел и выпустил рой пчел на ни в чем не повинных, ни о чем не подозревающих жителей Реджины...
То, что было его ощущением, было правдой.
Через полчаса они снова вернулись на Шоссе-1, ведущее на запад к Уайтхорс. По взаимному молчаливому согласию остановок больше не делали. Малдер вел машину, пока не устал, затем он останавливался и отдавал руль Биллу. Они должны ехать без остановок, тогда они доберутся до Уайтхорс меньше, чем за два дня.
Рядом с ним на переднем сидении сидела Скалли, настолько близко к Малдеру, насколько было можно, чтобы не мешать ему вести машину. Одну руку она держала у него на затылке и он ощущал тепло и покой. Другая ее рука покоилась у него на ноге. Малдеру ее прикосновение было необходимо больше всего на свете. Картины недавно увиденного все еще были свежи в памяти и еще надолго останутся там, как яркие цветные фотографии. Малдеру нужно было чувствовать руки Скалли — нужно было знать, что она жива и в безопасности. Не отрывая глаз от дороги, он прошептал ей:
— Скалли,... ущипни меня, сильно. Пожалуйста.
Она недоуменно приподняла бровь, но сделала, как он просил, и ущипнула его за внутреннюю сторону бедра достаточно сильно, чтобы образовался синяк. Он немного подпрыгнул, но не отвел взгляд от дороги. Скалли провела ладонью по больному месту, но ничего не сказала. Помолчав еще несколько минут, он снова заговорил:
— Спасибо, малыш. Я просто хотел удостовериться... что я все еще жив...
Скалли кивнула и улыбнулась. Жив, подумала она. Он был жив, и это было всё, что имело для нее значение в этот момент. Она приблизилась к нему и поцеловала его в щеку, прошептав ему на ухо:
— Я знаю, милый. Я знаю...
***
Они добрались до Уайтхорс за два дня. Ведя машину поочереди и останавливаясь только, чтобы заправиться и пополнить запасы еды, они проехали через Саскатчеван, Британскую Колумбию и, наконец, добрались до территории Юкона. Два дня прошли в относительной тишине в салоне Форда, где каждый взрослый пытался отвлечь себя от мысли о том, чему им пришлось стать свидетелями, — первый удар инопланетных колонизаторов. Детей мучили во сне кошмар, а, бодрствуя, они прижимались к любому из взрослых, который был ближе в данный момент. Чаще всего это был Скиннер, который крепко обнимал их и пытался прогнать их страх дурацкими историями или еще более дурацкими песенками. С детьми он был ласков и мил, и за эти два дня, между Реджиной и Уайтхорс, Тара буквально влюбилась в него. Он занимался с детьми, и это дало ей возможность немного побыть с Биллом, что очень помогало им обоим оправиться от увиденного ужаса.
Путешествие на запад все равно было чревато опасностями — колонизация длилась всего два дня, но везде были заметны ее признаки. Они проезжали через опустевшие города, покинутые по воле смерти или в результате эвакуации. Иногда они видели людей, бредущих не в себе и неведомо куда. Они видели нападающих пчел и это всегда отзывалось в их кошмарах, которые потрясали их до глубины. А еще они увидели самое ужасное: свидетельство завершенного цикла созревания. Очевидно, что существо покинуло использованное тело, которое теперь лежало на улице с разорванной грудной клеткой. Существа нигде не было видно, и было трудно сказать, сколько времени занял процесс.
Когда Билл в первый раз увидел это, он шумно задохнулся. Указывая в сторону тела, он посмотрел на Скалли огромными глазами.
— Господи, Дана! Вот ЭТО случилось бы с Чарли?!
Они сидели, тесно прижавшись, на среднем сидении, тихо переговариваясь о том, о сем, когда Билл посмотрел в окно. Крупный плотный мужчина лежал на спине на краю дороги: кожа покрылась слизью, а в глазах застыла смерть. Его грудь была разодрана и повсюду была кровь. Скалли закрыла глаза и с трудом смогла ответить брату, проглотив подступивший комок:
— Да, это могло произойти с Чарли. Мы думаем, что вирус нападает по-разному. Он мог выносить инопланетное существо внутри себя — его бы поедали изнутри, и он бы понимал это — и он бы ужасно мучился. А возможно, он был заражен тем вирусом, который заставляет хороших людей совершать самые гнусные преступления — как сделал Чарли.
Скалли повернулась к брату и опустила голову ему на плечо, будучи не в состоянии забыть еще такие свежие картины. Билл погладил ее по плечу и заговорил тихим голосом:
— Дана... Я даже не могу представить, как поверить во что-то настолько невероятное, как то, что сейчас происходит в мире, но оно происходит. И вы с Малдером боролись с этим... Господи. Ты, наверное, самый смелый человек, которого я когда-либо знал...
Скалли криво улыбнулась ему, и ее возражение тоже вызвало его улыбку:
— Не знаю, как насчет смелого, Билл... скорее безрассудный. Я сильная только, когда кто-то меня прикрывает, как Малдер. Но мне так же страшно, как любому другому. Я думаю о будущем, и меня охватывает ужас. Мы будем бороться за выживание... мы должны быть сильными все вместе. Только вместе...
Билл кивнул и любяще обнял ее.
— Мы будем, Дана... когда будет нужно.
Скалли снова опустила голову на плечо брату, и прошептала слова, предназначенные только для него:
— Билл... пожалуйста, сделай всё, чтобы Тара и дети видели как можно меньше этого кровавого месива. Хватит того, что мы с Малдером на это смотрим... а у нас было достаточно времени, чтобы свыкнуться с такими картинами. Они не должны запоминать такие вещи.
Уайтхорс был относительно маленьким городком, но ухоженным и чистым. Равнина, окруженная горной грядой. Здесь были магазины и несколько отелей, обычные сувенирные лавки и несколько ресторанчиков.
И были здесь также и тела, валявшиеся на улицах среди разбросанных бумаг, пустых жестянок и мусора. Мертвые тела, использованные человеческие инкубаторы... свидетельства убийства посредством сумасшествия, вызванного вирусом. Билл запретил Таре смотреть в окна, и сказал ей посадить детей между ними, чтобы уберечь их глаза от ужасающего вида. Глядя испуганными, широко открытыми глазами, она подчинилась его тихому распоряжению.
В этой части Юкона воздух был холодным и влажным — осень уже закончилась, и зима быстро наступала. Взрослые сошлись на том, что даже так далеко на севере насекомые все равно могут выжить, но они не будут столь активными, поскольку будут готовиться к своей зимней спячке. Тем не менее, если в какую-то область будет выброшен достаточно большой рой, он может вызвать значительные проблемы. Они знали, что они не могут оставаться тут долго, и они также не могли слишком долго задерживаться снаружи машины.
Скиннер вел Форд по главному шоссе, зорко вглядываясь в даль в поисках заправки, но резко ударил по тормозам, когда заметил церковь. Небольшая, построенная из кедровых бревен, она стояла невдалеке от дороги. На все еще зеленом газоне виднелась вывеска. Скиннер прочитал вслух:
— Юконский евангелистский приход. Хмм... непонятно, какого вероисповедания.
Из машины было трудно разглядеть какие-либо признаки жизни за витражами окон здания. Малдер пожал плечами и собрался открыть дверь, но Скиннер остановил его, удержав за руку.
— Подожди, Малдер! Ты вот так пойдешь на улицу, один? Не глупи. Надо, чтобы кто-то прикрывал тебя. Мы не знаем, что там... — Малдер резко оборвал его.
— Уолтер, у меня есть иммунитет, помнишь? Если кто-то и должен идти, то это я. Если меня укусят, ничего не случится. Я просто перетерплю лихорадку и выплюну кучку черной дряни. — Его улыбка успокаивала. — Мы со Скалли должны пойти туда. Мы хотим сделать это сейчас, пока не стало хуже и пока еще есть выжившие. Черт подери, возможно, никого уже и нет в живых — этот город выглядит пустынным. Мы хотим пожениться в церкви, если это возможно — в присутствии священника. — Он оглянулся на Скалли, которая сидела рядом с Тарой и качала на коленях Мэгги. Скалли так же нежно взглянула на него, изо всех сил пытаясь не выглядеть испуганной. Он снова улыбнулся ей и заговорил тихо и уверенно.
— Я просто проверю что там в церкви. Если я кого-нибудь найду, я подам тебе сигнал из окна. Ждите спокойно и не открывайте окна и двери.
Сказав это, он натянул куртку и осторожно открыл дверь, хотя и не видел никаких пчел. Он быстро проскользнул через узкое пространство и захлопнул за собой дверь. Он запрещал себе оглядываться вокруг и смотреть на усыпанные мертвыми телами улицы городка. Отогнав одну или две пчелы, взявшихся ниоткуда, она побежал к церкви и налетел с разгону на входную дверь, которая тут же распахнулась. Крепко захлопнув ее, Малдер пошел по центральному проходу.
Церковь была небольшая, там было сыро и немного холодно, будто бы отопление какое-то время не включали. Она была простой, но в то же время элегантной с балками из кедровых бревен и с резными скамейками. Доброжелательная аура помещения будто бы приветствовала его, когда он остановился в проходе и закричал:
— Есть кто дома?
Пять минут прошли в тишине, а затем, прежде, чем он смог обернуться и найти источник шагов позади него, он почувствовал ствол пистолета, направленный ему в спину, и услышал грубоватый голос прямо над ухом. Шероховатый женский голос...
— Кто вы и что вам надо? У нас нечего красть. Скажите, что вы здесь ищете, и проваливайте.
Малдер поднял вверх руки в знак повиновения и заговорил спокойным и тихим голосом:
— Потише с пушкой, хорошо? Я — федеральный агент. Я не могу этого доказать, но это правда. — Пистолет впился в спину сильнее, когда он попытался обернуться, а голос был враждебным и неверящим.
— Что это ФБР здесь понадобилось искать, когда все умерли или умирают? Вы опоздали. Я не знаю, сколько людей еще живы, но не много. Чертовы пчелы... повсюду. Проклятье! Мы все были снаружи! Все... была свадьба. Черт! В этом городе это было целое событие — все пришли. Мы все были снаружи, веселились... — он услышал пошмыгивание носом, он мог поклясться, что женщина пыталась не расплакаться. Она снова ткнула его пистолетом, и голос снова стал твердым.
— Повернитесь! Медленно. Я хочу посмотреть вам в глаза. Если вы лжете, я сразу пойму.
Медленно и аккуратно Малдер обернулся, пытаясь не делать резких движений. Он повернулся и посмотрел в глаза вооруженной угрозе—
И ему пришлось смотреть вниз, поскольку эта угроза была не выше Скалли. И так же молода.
У нее были длинные черные волосы, убранные от лица белой повязкой, и она бы идеально поместилась у него под подбородком — прямо как Скалли. Большие глаза, почти черные. Широкое лицо. Темнокожая. Коренная жительница, понял Малдер. Тяжелее, чем Скалли, но все равно достаточно хрупкая. Одета она была в порванные джинсы и испачканную грязью майку. На вид ей было лет тридцать. Она умело и легко обращалась с оружием, а когда она говорила, ее широкий рот не выдавал никаких эмоций.
— Итак, агент ФБР. Я повторяю — что вы тут делаете? Мне нужны ответы.
Малдер улыбнулся ей так уверенно, как только мог при наличии оружия у него перед носом, и женщина фактически оскалилась на него. Он вздохнул.
— Мы едем из Штатов. Пытаемся сбежать от пчел — мы направились на север, куда пчелам пути нет. Послушайте, Мисс, мы ничего вам не сделаем. Честно. Там, в машине, моя семья — мы устали, голодны и напуганы, а мы с моей напарницей хотим пожениться. Здесь есть священник?
Женщина посмотрела на него, как будто у него только что выросли рога. Малдеру захотелось потрогать голову, чтобы проверить, вдруг на самом деле так и есть. Неожиданно женщина выпустила смешок, который Малдеру оказался очень знаком, и он понял, что по какой-то странной причине она напомнила ему Скиннера.
— Вы хотите жениться на своей напарнице. Сейчас. В этой церкви. Мистер, вы, должно быть, ненормальный... Вы давно снаружи были? Больше НЕТ необходимости жениться. Мир летит в тартарары. Я не знаю, почему это происходит, но я вижу, как. Налеты пчел, кто бы мог подумать? Мы с отцом ожидали саранчу. По крайней мере в Откровении именно так и говорится. Я не думала, что увижу это. Не так — не так жестоко, как это.
Рука женщины дрогнула, она уронила пистолет и закрыла лицо руками, заплакав. Словно переключившись, как выключатель, она превратилась из сильной в слабую и убитую горем. И Малдер сделал единственную вещь, которая ему приходила в голову, когда он видел другого страдающего человека — он подошел ближе, обнял ее и позволил ей выпустить ее слезы. Он слегка покачивал ее, думая, что это самые странные минуты в его жизни.
Шмыгая носом, женщина отстранилась и, вытерев глаза, с тоненькой улыбкой взглянула на Малдера. Теперь розовощекая, она угрюмо поблагодарила его и опустилась на ближайшую скамью. Малдер сел рядом с ней и терпеливо ждал. Наконец, она заговорила.
— Меня зовут Мэри Хонэа. Мой отец здесь церковный староста — проповедник, — объяснила она. — Мы сидим в церкви уже два дня, боясь выйти наружу. Когда пчелы налетели, мы не знали, что происходит. Некоторые наши друзья убили себя, думая, что наступает конец света. Я тоже так думала, а потом я кое-что увидела. Кошмарное, просто отвратительное. Я даже представить не могла себе нечто столь ужасное. Один из наших соседей, мистер Фонке... Что-то росло внутри него, потом он взорвался сегодня рано утром, и что-то убежало. Он рухнул у нас на заднем дворе, и я видела все через окно. Вот тогда я поняла, что это не Откровение. Тогда я поняла, что это зло, но не из этого мира.
Малдер снова вздохнул и как мог объяснил события последних нескольких месяцев, стараясь говорить коротко, но предельно ясно. Когда он закончил, Мэри кивнула, очевидно, все поняв и приняв. Она встала и посмотрела на дверь.
— Вы и ваша семья можете остаться здесь. Можете оставаться сколько нужно, и я уверена, что мой отец будет рад поженить вас и вашу женщину. Я пойду приведу его, но поймите, что он старый и ранимый человек. Моя мать умерла вчера, а мы не можем даже забрать ее, чтобы похоронить. Я не пущу туда отца — я видела, как у нее из носа течет та черная жидкость, что вы описывали. Я знала, что это очень, очень опасно. Кстати, я медсестра.
Она кивнула Малдеру и направилась к задней двери. Малдер устало утер лицо, затем подошел к парадной двери церкви и осторожно открыл ее, жестом подзывая оставшихся в Форде.
***
Джонатан Хонэа родился в Барроу, Аляска, но переехал с семьей на юг после того, как окончил семинарию. Он и его жена Анна вырастили шестерых детей в Уайтхорс, обосновавшись в церкви, которую он помог создать. У него была прекрасная жизнь, где единственной грустью стала смерть мужа его младшей дочери Мэри, Кельвина. После его смерти она переехала обратно в Уайтхорс из Анкоража, где она работала в Инупиакской (прим.пер. — эскимосская народность) клинике, и стала помогать местным маленьких больницам. Мэри стала спасением для своих пожилых родителей, и жизнь была прекрасна —
До сих пор.
Джон Хонэа покачал головой и сжал руку дочери, когда она села рядом с ним на мягкий диван в гостиной. Собравшиеся перед ними семья Скалли, Малдер и Скиннер с соболезнованием слушали, как он рассказывал об Анне.
— Она была симпатичной девчушкой, когда я впервые увидел ее, и с годами он становилась все красивее. И внутри она тоже была такой красивой. Как моя Мэри, — он сжал руку дочери, и Мэри улыбнулась ему. — Где это имело значение. Жизнь инупиак учит нас, что ценность и красота человека измеряется его духом. Красивый дух ценится выше, чем золото, выше, чем что-либо. В этом моей Анне не было равных. — В глазах старика заблестели слезы, когда он говорил о своей спутнице жизни, и его боль за то, что невозможно отдать ей последние почести, тоже была заметна.
— Мэри говорит мне не прикасаться к Анне, что эта жидкость, которая из нее вытекает, это какой-то яд. Я видел смерти за нашими дверями — я знаю, что это такое. Одну из них я видел вчера. — Мэри недоуменно уставилась на отца.
— Я не хотел пугать тебя, дочка. Я не знал, что ты уже видела. Я знал, что ты поверила бы мне, но я надеялся тебя уберечь. — Мэри грустно кивнула и нежно обняла сутулые плечи своего отца. Ее голос звучал твердо.
— Я медсестра. Я видела ужасные вещи. — Она повернулась и обратилась к Малдеру и Скалли. — Однажды я помогала охотнику отрезать его собственную ногу, чтобы выбраться из медвежьего капкана, который никто из нас не был в силах открыть. Я помогла ему отрубить, а потом я тащила его через лес на дорогу, чтобы поймать попутку. У меня не было ничего кроме старой охотничьей куртки, чтобы обвязать ему ногу, и он истек кровью до смерти на пути в больницу. Это был Кэлвин, мой второй кузен и мой муж.
Скалли издала тихий звук сочувствия и протянула руку женщине, которая приняла ее, чуть помешкав, будто бы не привыкла, чтобы ее утешали.
Малдер прочистил горло и произнес низким и серьезным голосом.
— То, что вы думаете происходит с миром, — это правда. И сейчас единственный способ спастись — это ехать на север, в холодный климат, куда-то, где черное масло не сможет выжить и куда пчелы не смогут добраться. Так далеко на север, как только можно — скорее всего, на Аляску. Где на Аляске спрятаться, мы еще не знаем. Бэрроу, кажется, достаточно далеко, но я знаю, что это известное место. Безопаснее было бы в маленькой деревушке, в какой-нибудь крошечной точке на карте.
Джон Хонэа медленно кивнул.
— Я знаю такое место. Я жил там пару лет, когда был ребенком. Это примерно семьдесят пять миль на восток от Бэрроу. Туда можно долететь, или добраться на снегоходе — или на собаках — но это уединенное место. Гора Вулук. Крошечное местечко. Вы такое имели ввиду?
Скалли подумала, взглянула на Мэри и ответила:
— Мистер Хонэа, я врач и федеральный агент. В этой деревне есть клиника? Нам она понадобится.
Джон Хонэа кивнул.
— Да, клиника. Очень маленькая, но оснащенная всеми нужными вещами. Мэри знает. Она была там в прошлом году. — Он посмотрел на дочь, и она заговорила.
— Да. Там есть лаборатория и множество приборов, большинство новые. В прошлом году я контролировала установку. Деревне так давно нужна была клиника — для них это был счастливый день.
Мэри встала и подошла к Таре, которая сидела на диване, держа Мэгги на коленях. Она опустилась на колени перед ребенком и улыбнулась се. Широкая улыбка изменила ее черты и придала ее лицу ту красоту, которой обладает ее дух, как говорил ее отец. Мэгги уставилась на Мэри, потому протянула ручку и схватилась за прядь волос, выбившуюся из-под повязки. Она потянула, и Мэри немного поморщилась от боли. Тара выпутала волосы из ручки дочери, бормоча извинения. Мэри сгладила ситуацию еще одной улыбкой.
— Не беспокойтесь, мне не было больно. У меня много волос. Она — милый ребенок. — На лице Мэри была заметна тоска, а когда она повернулась обратно к отцу, ее взгляд упал на Скиннера, и она зарделась от глубины его взгляда из-за очков в тонкой оправе. Малдер заметил эти переглядки... и сам себе улыбнулся.
Мэри приготовила для них жаркое из мяса канадского северного оленя карибу. Мясо было сильно приправлено и было очень жилистое, но для них это была первая нормальная пища за много дней — и все с жадностью накинулись на нее, даже Мэгги. Она сидела довольная на коленях у отца и посасывала кусок мяса. Малдер никогда на пробовал ничего столь же вкусного. В детстве он пробовал оленину, но это не был карибу — и он поклялся держать в тайне, что карибу были фактически северными оленями, поскольку считал, что Мэтти совершенно не понравится сама мысль о том, чтобы кушать Рудольфа...
После еды женщины ушли с Мэри наверх в ее комнаты, чтобы найти подходящий наряд для свадьбы. Миниатюрная хозяйка, окинув Скалли натренированным взглядом, сообщила, что у нее имеется идеальное платье. Мужчины остались в гостиной и обсуждали предстоящий бой — Скиннер и Малдер по очереди объясняли Джону Хонэа, что будет дальше твориться с миром. Малдер говорил и даже на секунду не усомнился в том, что пожилой священник не понимает или не принимает его слова. Джон слушал, впитывая все, кивая и задавая разумные вопросы, которые свидетельствовали о том, что он уже каким-то образом согласился с тем, что он видел собственными глазами. Малдер был впечатлен открытостью его разума и сказал об этом. Священник пожал плечами и слегка улыбнулся.
— Мы не должны опровергать то, что видят наши глаза. Я видел это, и мои глаза мне не лгут. Они прожили долгую жизнь, показывая мне мир вокруг, и они знают разницу между сном и реальностью. Может быть, я и хотел бы убежать от реальности, которую они видят... но куда мне бежать? Я окружен всем этим. — Джон встал и потянул свои затекшие руки и ноги, потом подошел к застекленному буфету в углу комнаты и отпер его ключом, который достал из кармана брюк.
Открыв буфет, он отодвинул в сторону какие-то бумаги и маленькие деревянные фигурки и статуэтки слоновой кости и достал коробку. Вернувшись с ней к дивану, он сел между Малдером и Биллом и поднял крышку, открыв всеобщему обозрению резные кольца из слоновой кости. Он взял то, что было побольше, и протянул его Малдеру, который аккуратно взял его двумя пальцами и держал так, чтобы Билл и Скиннер могли рассмотреть.
Кольцо было за пределами возможной красоты — оно было настоящим произведением искусства. На поверхности шириной почти в полдюйма был выгравирован повторяющийся сюжет китов, пробирающихся через волны. Над китами летело несколько птиц с величественно расправленными крыльями. Малдер не знал человека, у которого хватило бы таланта, не говоря уже о терпении, выгравировать что-то настолько детальное и крошечное. Слова восхищения вырвались наружу, и Джон Хонэа улыбнулся и кивнул в знак благодарности.
— Благодарю. Это родовое соединяющее кольцо, оно сделано из моржового бивня и используется на свадебных церемониях народа инупак. Такие кольца делают, выцарапывая рисунок на кости, а затем заполняя углубления мелким черным пеплом. Киты, плывущие в океане символизируют долгую и плодотворную жизнь, а вороны, летящие над водой защищают обладателя кольца и ведут его через жизненные воды. Для нас вороны — священные птицы. Они самые мудрые и самые решительные из всех птиц, потому что они не улетают — они никогда не покидают свой дом. Они находят способы выжить в арктических температурах и могут пережить многое, — старый священник покачал головой, когда Малдер протянул руку, чтобы отдать ему кольцо, и вместо того, чтобы забрать его, закрыл его пальцы в кулак. На непонимание Малдера Джон Хонэа только снова улыбнулся.
— Это кольцо должно принадлежать кому-то, кто соответствует его твердости... кому-то, кто намерен любить — выживать и получать удовольствие от каждого дня на этой прекрасной планете. Я выгравировал их в прошлом году, после того, как мне приснился один сон. Мне приснился день ужаса и боли, хотя я не мог видеть причины этой боли. Но во сне мне было сказано сделать эти соединяющие кольца, потому что скоро они кое-кому понадобятся. Я думаю, что ты и твоя Дана как раз нуждаетесь в них — и если они вам нравятся, они ваши, для вашей церемонии соединения. — С этими словами святой отец вынул из коробки кольцо поменьше, точно так же выгравированное, и положил его на ладонь Малдеру рядом с первым. Потрясенный, Малдер взял большое кольцо и надел его на палец — подошло идеально. Он почему-то совсем не удивился, и у него было предчувствие, что второе кольцо так же идеально подойдет Скалли. Он обнял старика за плечи и попытался найти слова, чтобы выразить свою благодарность..., но священник просто отмахнулся.
— Ты отплатишь мне, взяв мою Мэри с собой в безопасность, — я возьму с тебя это обещание, мистер Малдер. Когда будет нужно, ты убережешь ее, — его серьезный взгляд перешел от Малдера к Биллу, который молча кивнул, а потом задержался на Скиннере, который встретился с этим мудрым взглядом и тоже кивнул. Он согласился с чем-то, будучи сам не совсем уверен с чем, но для него это было не важно. С чем бы он ни согласился... это было верно. Скиннер проглотил неожиданно подступивший к горлу ком и немного хрипло заговорил:
— Вы поедете с нами, мистер Хонэа. Нам будет нужен духовный наставник, а вашей дочери нужен отец. — это не была просьба, а скорее приказ. В глубине души Скиннер все еще был эти крутым бывшим военным моряком. И Джон Хонэа ответил с грацией и достоинством, повернувшись к Скиннеру и немного поклонившись:
— Я благодарю вас.
Конец пятнадцатой главы
у
@темы: Дэйна Скалли / Джиллиан Андерсон, Уолтер Скиннер / Митч Пиледжи, Фокс Малдер / Дэвид Духовны, Малдер & Скалли, Сезон 7, Творчество, Фанфики
-
-
12.03.2011 в 19:16-
-
12.03.2011 в 21:16-
-
13.03.2011 в 10:17