Всё проходит, и это пройдёт. (С)
Название оригинала: Deliverance from Evil
Авторы: Tess and Char Chaffin
Размер: 40 глав + эпилог
Оригинал: искать тут
Перевод: Alunakanula
Бэта переводчика: Viktoriap63
Оригинал перевода: искать тут
Рейтинг: R to NC-17
Категория: MSR, постколонизация
Спойлеры: Седьмой сезон, «Все вещи», БЗБ
Саммари: Малдер и Скалли узнают ужасающую истину о внеземной колонизации — и последующая битва испытывает их силу и их преданность друг другу.
Предыдущую главу искать тут
скачать 27 главу в формате html
скачать одним файлом главы 1 - 27
читать дальше~Глава 27~
В начале декабря Скалли целыми днями проводила в клинике, подготавливая все необходимое для начала работы над созданием вакцины против инопланетного вируса. Прежде всего нужно было выделить и идентифицировать цепочки ДНК в ее крови, в крови Тая и Малдера при помощи процедуры, которая называется блоттинг по Саузерну (метод идентификации специфических форм ДНК в клетках. Молекулы ДНК удаляются из клеток и с помощью рестриктирующих ферментов разделяются на небольшие фрагменты. Эти фрагменты отделяются друг от друга, и с помощью генного зонда производится поиск идентичных участков ДНК. — прим.пер.) Ту же самую процедуру нужно провести надо черным маслом, которое она держала в замороженном состоянии.
В соседнем помещении Патрик и Билл закончили собирать электронный микроскоп. Большую часть утра Скалли провела за калибровкой и закончила только тогда, когда полностью удовлетворилась результатом. Наступил вечер, и они с Мэри спокойно продолжали вместе работать.
— Ладно, Мэри, — проговорила Скалли. — Давай начинать.
Мэри кивнула и начала передавать Скалли пробирки с ферментами, буферным раствором и дистиллированной водой, которые раньше аккуратно отмерила в соответствии с указаниями Скалли. Скалли не глядя приняла все пробирки, сосредотачиваясь на смешивании их содержимого с ДНК, чтобы получить реакцию. Всего образцов было три, а значит и три ДНК. Открыв крышку центрифуги, она поместила в барабан пробирки с жидкостью. Несколько секунд покрутив центрифугу, она вынула содержимое и отнесла его в инкубатор на другом конце комнаты. На ночь образцы должны были остаться в температуре 37 градусов Цельсия. Повернувшись, Скалли взглянула на Мэри:
— Что ж, ничего сложного не было.
Мэри засмеялась, но обе женщины знали, что это только лишь начало. Посмотрев на часы, Скалли с ужасом заметила, что работа заняла у них с Мэри несколько часов. Она сняла защитные очки, стянула перчатки и устало произнесла, потирая поясницу:
— Пойдем по домам. Сегодня моя очередь готовить. И я уверена, что и Уолтер ждет тебя, — добавила она с хитрой улыбкой на лице.
Щеки Мэри вспыхнули, и Скалли довольно отметила, что от смущения краснеет не только она с ее светлой кожей. Она засмеялась и пожалела свою подругу.
— Идем, Мэри, — сказала она. — Всё равно образцы должны ночь провести в инкубаторе. Больше нам пока делать нечего.
Надев куртку, Скалли собрала кое-какие книги и записи, а Мэри, радостная, что наконец может пойти домой, к Уолтеру, надела пальто и последовала за Скалли.
***
Она приготовила быстрый ужин — суп и бутерброды, а потом, пока Малдер занимался уборкой, переоделась в пижаму и забралась в постель. Когда через двадцать минут он появился в спальне, она уже с головой погрузилась в свое исследование.
— Что читаешь? — спросил он, стягивая рубашку через голову и надевая термобелье, чтобы не замерзнуть, умываясь и ожидая ее ответа. Так и не услышав от нее ни слова, он высунул голову из ванной и обнаружил, что она все так же сидит, уткнувшись носом в книгу. Опять. Он вздохнул, умыл лицо и попытал счастья снова.
— Что читаешь?
Жена взглянула на него рассеянным взглядом.
— Хмм? — спросила она, тряхнув головой. — Прости, Малдер. Что ты спросил?
Он недовольно выдохнул и забрался в постель рядом с ней.
— Я хотел узнать, что ты читаешь, — терпеливо повторил он, тыкая пальцем в страницу, на которой она «растворилась». Скалли вздохнула и провела рукой по корешку книги.
— Я тут читаю про агарозовый гель для электрофареза, — ответила она. В тусклом отсвете лампы она заметила, как Малдер на нее покосился.
— Ара...чего? — в замешательстве спросил он.
Скалли оторвалась от книги и посмотрела прямо на Малдера, лежащего на своей стороне кровати, оперевшись на один локоть и изображая любознательность.
— Агарозовый гель, — исправила она. — Агароза, это сахар, который содержится в морских водорослях в виде геля. Я должна получить гель и заполнить им формы. Потом мне нужно будет загрузить в него ДНК.
Малдер мотнул головой, но было понятно, что он все равно ничего не понимает. Скалли тяжело вздохнула.
— Это очень сложно, Малдер. Несмотря на то, что у нас есть это все оборудование, что мы привезли из Фейрбенкс, мне приходится делать это в таких условиях, что я не знаю, смогу ли я вообще что-то сделать, а ты хочешь, чтобы я объяснила тебе, — устало сказала она. Малдер вгляделся в тревожное лицо жены. Ему хотелось сказать ей отложить все в сторону и отдохнуть, но он знал, что она не уснет, пока не подготовится. И не было никакого смысла доставать ее. Он кивнул и, приподнявшись, поцеловал ее в щеку.
— Только не сиди очень долго, — напомнил он, после чего забрался под одеяло и повернулся на бок. Вскоре в комнате начало раздаваться его тихое сопение.
Несколько часов спустя Скалли устало потерла глаза. Слова сливались в одну большую черную массу. Она заметила страницу небольшим листочком и отложила книгу на прикроватный столик. Встав и сходив в ванную, она выключила свет и забралась обратно в постель. Дрожа от холодного воздуха, она прижалась к теплому телу мужа. Она обняла Малдера за талию, а он пробормотал во сне ее имя. Переплетя свои пальцы с ее, он подтянул к груди их соединенные руки.
— Спокночи, Скалли, — сонно проговорил он. Она укуталась в его тепло и тихонько молилась, губами касаясь его сильной спины, чтобы у нее все получилось. Заснула она нескоро.
***
Утро следующего дня застало Скалли и Мэри в клинике. Как Мэри и подозревала, дела не шли так гладко, как в предыдущий день.
— Мы до скончания века не сможем сделать этот гель как следует, — сказала Скалли. Мэри мрачно кивнула, передавая Скалли различные резервуары, кислоты и арагозу. Они уже дважды безуспешно пытались сделать гель.
Скалли залила смесь в колбу Эрленмейера и поставила ее на горелку, чтобы довести до кипения. Мэри взялась перемешивать содержимое колбы.
— Бог любит троицу, да, Дана? — спросила она.
Скалли решительно, но сдержанно улыбнулась и встала. Она уже несколько часов сидела на табурете, склонившись над столом, и в спине она почувствовала боль, которая — она знала — скоро станет ее постоянным спутником.
— Почему бы тебе не прилечь на несколько минут? — предложила Мэри. Она волновалась за свою подругу. Скалли вдруг сжала рот, и Мэри поняла, что приступы тошноты донимали ее не только ранним утром. Ей не удалось убедить Скалли сделать перерыв на ланч, но успокоилась она только когда заставила Скалли съесть пару тостов с малиновым вареньем.
Скалли и сейчас отрицательно помотала головой:
— Нет, я хочу закончить с этим.
Мэри вздохнула, но вернулась к помешиванию жидкости, признавая поражение. Пока еще можно не настаивать.
Через некоторое время она снова посмотрела на Скалли:
— Думаю, готово.
Скалли склонилась над колбой и отметила, что гель был прозрачным и в нем не было пузырьков. Пока он остывал, женщины готовили формы. Проверив, не затвердел ли гель, Скалли перемешала его и быстро перелила в формы. Мэри пипеткой убрала все образовавшиеся от перемещения пузырьки, и они отставили поднос с формами в сторону, чтобы они затвердели.
Скалли приготовила буферный раствор, и когда гель затвердел, они поставили поднос в буферный отсек и налили раствор поверх геля.
Почти час они работали практически в полной тишине. Теперь они надели новые перчатки и начали делать пропускной слой, складывая бумажные полотенца и нейлоновые фильтры. Обрезав по размеру подноса с формами специальную бумагу, Скалли добавила ее поверх всех слоев.
— Принеси, пожалуйста, поднос, Мэри? — попросила она, когда закончила с пропускным слоем. Мэри кивнула и достала гель из буферного отсека. Скалли глубоко вдохнула и приняла у Мэри поднос, затем вынула гель и поместила его на пластиковую обертку. Скользкий гель норовил вырваться из рук, и у Мэри перехватило дыхание, когда она представила, как он окажется на полу. Но Скалли удалось его удержать. Она обернула его влажной мембраной, добавила к пропускному слою и накрыла губкой. Она планировала получить быстрый отпечаток, для которого понадобилось бы около полутора часов.
Мэри взглянула на настенные часы. Они провели за этой работой уже больше двенадцати часов. Она уже была измождена и не могла поверить, что Скалли еще держалась на ногах. Еще столько нужно было сделать, а те несколько попыток, которые она предприняла, чтобы уговорить подругу закончить и пойти домой, успехом не увенчались. Когда внимание Скалли всецело сосредоточилось на деле, Мэри выскользнула из клиники и отправилась на поиски Малдера.
Она нашла его не кухне их со Скалли домика. Они с Уолтером играли в карты, ожидая, пока придут женщины. Мэри стряхнула с ног снег и закрыла за собой дверь.
— Малдер, тебе нужно сходить взглянуть на Дану. Я за нее беспокоюсь. Я не думаю, что она собирается покинуть клинику, пока не закончит всю процедуру, — объявила Мэри откидывая с головы капюшон. Оба мужчины оторвались от карт и посмотрели на нее. Переваривая слова Мэри вкупе с серьезным выражением ее лица, Малдер приподнял бровь. Вздохнув, он положил свои карты на стол.
— Я знал, что так и будет. Черт подери, она никогда не думает о своем здоровье! Она каждую ночь сидит допоздна, читая эти чертовы книги по исследованиям, и не питается нормально. И я позволил ее уболтать меня всякими отговорками... Мне следовало бы уже давно взять все в свои руки.
Мэри кивнула и посмотрела на Скиннер, который тоже обеспокоенно нахмурил брови.
— Сколько еще времени ей нужно, чтобы закончить? — спросил Скиннер, потянувшись за рукой Мэри и притягивая ее к себе. Она обняла Скиннера за плечи и смирившимся взглядом посмотрела на Малдера.
— Если она перейдет к следующему шагу, то, чтобы завершить, ей понадобится несколько часов, — ответила Мэри. Малдер встал из-за стола и пошел к двери.
— Всё, — объявил он. — Я веду ее домой. Если она по доброй воле не будет о себе заботиться, тогда я ее заставлю.
Сняв куртку с вешалки, он сунул ноги в ботинки. Скиннер поднял карты Малдера, который тот оставил на столе тихой сапой сравнил их со своими. Его глаза расширились, когда он увидел, что Малдеру выпал «дырявый стрит», он тут же сунул обе раздачи в колоду и встал, чтобы взять свою куртку. Они с Мэри шли позади Малдера, слушая как то жалуется на свою жену-трудоголика. Скиннер устало выдохнул смешок и взял Мэри за руку, тихо заметив:
— Если он думает, что сможет взять Дану за руку и оттащить домой, когда она по уши погрузилась в работу с вакциной, он глубоко заблуждается...
Мэри кивнула, соглашаясь с каждым его словом. За те несколько месяцев, что они общались, она поняла, что Дана — сильная, упрямая и целеустремленная женщина...
Малдер влетел в клинику, а за ним, не отставая, вошли и Скиннер с Мэри. Скалли сидела, склонившись над лабораторным столом. Малдер подошел к ней и встал рядом, сверля взглядом ее затылок.
— Пойдем, — сказал он командным тоном. — Тебе пора домой.
Скалли оторвала взгляд от своих записей.
— Ты о чем? — спросила она. — Не видишь, я занята!
Повернувшись к нему спиной, она принялась старательно выводить записи в журнале. Не двинувшись с места, Малдер облокотился на стол и положил ладонь на ее руку.
— Ты сидишь тут уже двенадцать часов, — сказал он. — Клиника никуда не денется — закончишь завтра.
Скалли сбросила его руку и укоризненно посмотрела на Мэри.
— Мы еще не закончили, — заявила Скалли. — Блоттинг можно будет закончить минут через тридцать. (метод определения содержания макромолекул в образцах путём гибридизации содержимого образцов с зондами, напр. антителами — прим.пер.)
Мэри пожала плечами. Она знала, что Скалли останется в клинике хоть на всю ночь, если этого потребует работа, равно как и знала, что это заставит всю деревню донимать ее тем, что ей следует заботиться о себе и о ребенке.
— Ты можешь закончить завтра, — повторил Малдер и потянул ее за руку. Скалли недовольно фыркнула, начиная раздражаться.
— Я не могу это вот просто так оставить, — сказала она, указывая рукой в перчатке на свою работу.
Малдер скрестил руки на груди и поднял бровь. Скалли вздохнула и взглянула на пропускной слой. Процесс можно было остановить через девяносто минут, или она могла провести процедуру завтра перед тем, как начать пре-гибридизационный и гибридизационный процессы. Но им столько времени пришлось потратить на то, чтобы получить нужную консистенцию геля... она хотела закончить блоттинг сегодня. Она не хотела ждать до завтра и поэтому решила стоять на своем.
— Я должна закончить эти записи, пока я еще отчетливо помню все подробности действий, — объяснила она Малдеру. Она рассчитывала, что он пойдет в дом и она сможет спокойно заняться работой.
— Я подожду, — заявил он. Скалли недовольно посмотрела на него и вернулась к работе. Малдер отделился от стола и подошел к друзьям. — А вы идите домой. Я вытащу ее отсюда, как только она закончит.
Он проводил их до двери, а когда они вышли наружу, он облокотился об косяк и устало сказал:
— И вот так вот будет следующие несколько месяцев. Она будет упираться рогом и спорить со мной по любому поводу.
Скиннер кивнул и сочувственно похлопал Малдера по плечу. Он бы с удовольствием сказал что-нибудь ободряющее, но он знал, что Малдер прав, поэтому взяв Мэри за руку, он повел ее к ее дому, где их уже ждали Майкл и Джон.
Малдер глядел им вслед и рассеянно постукивал головой о косяк двери, потом закрыл дверь и стал готовиться к битве за возвращение своей жены домой. Войдя в лабораторию, он тяжело вздохнул, потому что насколько решителен он был в том, чтобы заставить ее не мучить ни себя, ни ребенка, настолько же и беспомощным он был в том, чтобы придумать способ для осуществления этого плана...
А в это время жизнь в деревне шла своим чередом.
***
До самой своей первой охоты Билл думал, что он знает, что обозначает слово «пропитание». В прошлом он пару раз охотился с отцом, и как-то раз еще с сослуживцами. С Биллом Скалли старшим он убил оленя, а потом его рвало, когда отец попытался показать ему, как нужно освежевывать тушу. Не самый приятный опыт....
Его сослуживцы позвали его на лучную охоту, и она ему ужасно не понравилась. Во-первых, потому что это главным образом был спорт. Эти его так называемые приятели убили лося, и им было совершенно плевать на тушу. Они завалили великолепный экземпляр и взяли только его голову. Чтобы зверь скончался, понадобилось вонзить в него несколько стрел, и этого хватило, чтобы по кровавому следу на снегу найти корчащееся в предсмертных муках животное. Два выстрела в сердце его прикончили, и всю дорогу домой они кичились своим мастерством в деле лука и стрел.
Биллу это претило... настолько, что когда Уоррен и Патрик попросили его помочь в охоте на карибу, чтобы сделать запасы на зиму, он почти отказался. Когда Патрик объяснил, что для безопасной охоты в арктическом буше нужно больше, чем двое мужчин, Билл, нехотя, но согласился.
И как же он был рад, что сделал это, потому что это была настоящая охота. Именно поэтому Бог сделал человека доминантным видом над всеми остальными существами на земле — и именно поэтому его уважение к его новой инупакской семье только росло и крепло.
Целый день ушел на поиски стада карибу и еще один, чтобы выследить и отделить от стада двух больших самцов, которые, казалось, еще не начали спариваться и в то же время были достаточно зрелыми. Билл знал, что размер из рогов связан с тем, начали ли они спариваться или нет. У этих самцов были относительно маленькие рога, поэтому предполагалось, что их можно завалить без проблем. Патрик объяснил Биллу, что очень важно не лишать стадо вожака и не оставлять самок в одиночестве. Те самцы, которых они убили, казались второстепенными в стадной иерархии, так что их смерть не понесет за собой плачевных последствий для всего стада.
Билла впечатлила их забота — и он наконец понял, что значит «убивать, чтобы жить». С животного было снято всё мясо, даже с морды. В тундре бушевал мороз и пронимал насквозь, но всю работу по освежеванию они провели там, прерываясь для отдыха и обогрева в охотничьей лачуге неподалеку. Уоррен объяснил, что эти лачужки были повсюду, некоторые строил он или его отец, много лет назад.
— Мой отец первый раз взял меня на охоту, когда я был в возрасте Мэтти.
Острым лезвием Уоррен отделял мясо от плоти, действуя так медленно, как будто бы у шкура была просто бесценна. Билл присел рядом насколько было возможно близко к Уоррену, чтобы не только наблюдать и учиться, но и защитить его от холодного ветра. Уоррен отделил оставшееся на шее мясо и отрезал шкуру, после чего постелил ее на снег, чтобы снять остатки крови. Жестом показав Биллу взяться за один конец шкуры возле задней ноги, а Патрику — за другой конец возле второй задней ноги, они перенесли шкуру на специальную подставку, чтобы она промерзла.
Потом они соскребут остатки крови и вытрут ее начисто. Шкура одновременно казалась мягкой и жесткой. Билл наблюдал, как Уоррен взял нож поменьше и надрезал в нескольких местах шкуру на морде животного, чтобы можно было добраться до мяса, после чего вместе с Патриком они принялись тянуть за рога карибу, чтобы облегчить Уоррену работу. Вытерев окровавленные руки о старую тряпку, Патрик заметил:
— На морде самое вкусное мясо. Я не знаю, почему. Уоррен делает из него отличные сосиски.
В темноте можно было различить широкую улыбку Уоррена, которой тусклые светильники добавляли какую жутковатую веселость. В его ответе не было ни тени скромности, но и тщеславия.
— Я и правда делаю самые вкусные сосиски... отец меня научил.
После еще одной ночи, проведенной в крошечной лачуге вместе с двумя друзьями, Билл был более, чем готов свернуться и отправиться домой к семье. Он вымотался, и от него разило потрохами и кровью карибу. Скелеты остались там. Мужчины забрали все, кроме копыт, хвостов, ободранных голов и рогов, а так же частей пищеварительной системы. Всё, что забрали будет съедено в том или ином виде. Билл решил, что в будущем не станет спрашивать, что он ест — он в самом деле не хотел этого знать. Поскольку с самого своего приезда в деревню вся еда была вкусной, он предположил, что незнание для него будет самым лучшим.
Когда он приехал в деревню, он чувствовал, что промерз до костей. Он слез со снегохода и отсоединил санки, нагруженные мясом. Вторые санки тащил за собой Патрик. Этого количества им должно хватить на долгие месяцы — охота получилась удачной.
Слезая со снегохода, Билл чуть не упал — настолько усталым он был... К нему подошел Патрик, тоже на пределе сил, и похлопал его по спине, тем самым чуть не отправив его лицом в снег. Выпустив усталый смешок, Патрик улыбнулся другу.
— Иди домой и выспись. Мы с Уорреном сложим мясо до утра в коптильне, чтобы оно не замерзло. А потом начнется настоящая работа... разделывание туши. Слава богу, что у нас есть тот огромный морозильник, что Мэри привезла из Уайтхорс, когда обустроила тут лабораторию. Мы можем хранить провиант во обычном запаснике, но когда приходит лето, нам нужен морозильник. Так что завтра и начнем, да? Нужно будет все сделать быстро — должны помогать все. Даже женщины. — Он снова хихикнул, когда Бил хрюкнул и сонно пробубнил что-то по поводу вида Тары по локоть в крови карибу...
— Мммм, Билл... этты....? — в темной комнате раздался голос Тары, когда Билл пробирался в ванную. Он остановился в ногах кровати, щурясь при свете крошечной лампочки, которая висела возле двери, и с трудом различая фигуру жены в постели. Он заговорил усталым, удивленным хриплым голосом:
— А кого это ты ждала в столь ранний час, м? Спи. Мне нужно в душ. От меня разит дохлым карибу, — он отвернулся и, оказавшись в ванной, забрался в крошечную душевую кабинку прямо в одежде. Он уже собирался включить воду, но его остановил голос жены, которая зашла в ванную, потирая глаза.
— Билл, сними одежду! Ты рехнулся что ли? — Билл в ступоре оглядел себя. Черт подери, он стоял в душе в куртке и в унтах... Он мотнул головой, чтобы в ней прояснилось, потом быстро сбросил с себя провонявшую одежду и, войдя в душевую кабинку, включил горячую воду и взялся за мыло. Тара собрала его одежду и выбросила на порог, потом, подрагивая, развела огонь в очаге и забралась под одеяло.
Через пять минут Билл был рядом с женой, все еще немного влажный от душа, но пахло от него гораздо лучше. Тара повернулась к нему и устроилась в его объятиях, зарываясь носом в его шею. Зевая, она спросила:
— Ну так что, вы завалили зверушку, Билл?
Билл прижался к теплому телу жены и кивнул.
— Мы убили двух самцов. Привезли уйму мяса и завтра его нужно будет разделать. Всем вместе, — добавил он, улыбаясь при ее недовольном стоне. В темноте он нашел ее мягкие губы и нежно поцеловал, наслаждаясь тем, как она ему отвечает. Касаясь его языка своим, она пробормотала:
— Я скучала по тебе, Билли... следующий раз я хочу поехать с тобой.
Он подавил смешок, вызванной этим невероятным желанием, погладил ее по волосам. Ее поцелуй стал замедляться и вскоре она уже тихонечко спала. С последними остатками сознания Билл затянул ее обмякшее тело на себя, оказавшись под ним, как под одеялом, и уснул обнимая свою любимую жену.
***
Почти всё то время, что Майкл не ходил за Скиннером, он проводил с Тарой. Она напоминала ему мать. У нее были светлые волосы и зеленые глаза, и поэтому она не могла быть на нее похожей внешне, поскольку волосы и глаза Рут Хонэа были темными, как и у всех инупаков. Но она обнимала, любила и играла со своими детьми почти так же, как Тара с Мэттью и Мэгги. Когда Майкл стал проводить с ними много времени, она открыла свои объятия и ему. Ее привязанность, доброжелательность и даже иногда строгая дисциплина стали бальзамом на усталую душу мальчика.
Он любил тетю Мэри и был рад, что живет с ней и с дедушкой. Он бы ни на что не променял это. Но Тара Скалли очень быстро становилась для него не менее важным человеком. Учителем, другом — образом матери.
Очень быстро у них установился определенный режим. Поскольку Мэри днем всегда была занята в клинике, после завтрака Майкл шел в дом к Таре и Биллу Скалли. Тара укутывала Мэтти и Мэгги в куртки, и они с Майклом вели детей на прогулку по деревне. На этих прогулках Майкл был учителем — указывал на интересующие всех предметы и объяснял их значение, а Нанук возилась в снегу и путалась у всех под ногами. Они ходили на экскурсию в парники, чтобы узнать от Софи и других женщин все о выращивании злаков — от посадки до сбора урожая. Дети никогда не уходили оттуда с пустыми руками — кто-то из женщин обязательно давал им какое-то угощение. В другой день они могли пойти к главному генератору или на станцию водоснабжения, чтобы получить урок по управлению и поддержке этих станций.
В один из дней Майкл отвел Тару и детей в хлев и вместе с малышами кормил кур. Мэтти спрятался за ногами Тары, когда его окружили кудахтающие куры, заметившие у него в руках лакомство. Мэгги же верещала от удовольствия и заливисто смеялась, тем самым отпугивая от себя кур.
Майкл познакомил всех с козами и научил Тару доить, хихикая, когда она робко касалась сосков козы, и гримасничал, когда она несмело пыталась выдавить молоко в ведро.
Когда они возвращались обратно в дом, Тара готовила ланч, а потом укладывала Мэтти и Мэгги на дневной сон. Следующие два часа Тара и Майкл занимались его обучением. С ней учиться было весело. Дроби можно было объяснить, уча печь печенье — полкружки молока, четверть чайной ложки соли и так далее. Уроки чтения проходили так — он лежал на ковре на полу и читал Таре вслух одну из тех книг, что она нашла в классной комнате, а она в свою очередь аккуратно исправляла его произношение или подсказывала, когда он запинался на неизвестном слове.
После обеда, до захода солнца, она давала ему попить что-нибудь горячее и отправляла домой со стопкой книжек и наказом выполнить домашнее задание.
Он заново узнавал материнскую нежность — и заново учился ее любить.
***
— Мистер Скиннер! — раздался звонкий и запыхавшийся голос Майкла, бежавшего за высокой фигурой в куртке и унтах, направляющейся к хлеву.
Услышав свое имя большой человек обернулся и стал ждать. В темноте Скиннер едва мог различить очертания мальчика, но поднял фонарь вверх и терпеливо ждал, а когда мальчик подбежал и остановился, Скиннер ему улыбнулся.
— Майкл... все в порядке? Дедушка в порядке? — Майкл кивнул и нервно сглотнул.
— Он в порядке... Просто я хотел знать, где... ну... можно с вами? Тетя Мэри сказала, что вы пойдете за яйцами. Я хотел помочь. Я все уроки сделал и мне скучно, — мальчик серьезно посмотрел на Скиннера и немного покраснел. Скиннер кивнул и снова улыбнулся.
— Конечно, Майкл, я никогда не отказываюсь от помощи. Мне нужно набрать много яиц — кажется, что на этой неделе на них особо повышен спрос.
Майкл зашагал в ногу со Скиннером, и они стали пробираться через плотный снег к хлеву. Скиннер повесил фонарь на столб снаружи и, пропустив Майкла внутрь первым зажег свет.
Майкл погладил козлят, которые тихонько заблеяли, учуяв знакомый запах. Пока мальчик общался со своими друзьями, Скиннер взял с полки корзинку для яиц и выстелил ее старым полотенцем. Подумав о своем «задании», которое ему поручалось уже не раз, он покачал головой — кто поверит, что он оказался единственным мужчиной в деревне, кого куры подпустили к своим драгоценным яйцам? Мэри сказала, что это из-за того, что у него очень нежные руки... Думая о том, что он нашел подход к этим пернатым леди, Скиннер улыбнулся сам себе. Он совершенно не возражал. Все женщины были заняты в парнике, выращивая зерно, а Мэри помогала Дане в клинике, так что кому-то надо было собирать яйца.
Он тихонько позвал Майкла. Мальчик похлопал двух козлят еще один последний раз и побежал в курятник. Скиннер дал ему держать корзинку и приблизился к первой курице. Игнорируя злобный взгляд обиженной курицы он уверенно запустил руку под ее мягкие перья. Капризная курица всё же отдала яйца достаточно спокойно. Жестом подозвав Майкла, Скиннер сказал ему держать корзину двумя руками и стал аккуратно складывать в нее яйца.
Так они прошли вдоль всего насеста и собрали богатый «урожай». Майкл держал корзинку и чуть заметно изогнулся, стоя позади Скиннера, и через очень короткое время стало очевидно, что у парня что-то на уме. Скиннер дал ему время «дозреть», после чего забрал у него почти полную корзину, пока он не изогнулся слишком сильно и не уронил ее. Затем он встал лицом к мальчику и сказал добрым, но твердым голосом:
— Ладно, давай выкладывай, Майкл. Что у тебя на уме?
Через десять минут Скиннер держал в объятиях шмыгающего носом двенадцатилетнего мальчика, стараясь не разрыдаться сам. Рано или поздно это должно было проявиться, потому что ребенку давно уже пора было хоть как-то выразить свою скорбь. Как многие из инупаков, Майкл был мужественным, и если он скорбел, это было только его личное дело. Тем не менее, на этот раз Майклу нужно было знать. Ему нужно было спросить, через что пришлось пройти его семье. Он был умным, любопытным мальчиком и достаточно взрослым, чтобы понять объяснения того, что он видела в тот ужасный день, когда налетели пчелы.
Скиннер приобнял мальчика за худые плечи и попытался умалить ужас произошедшего, насколько мог. Но Майкл был смышленым парнем...
— Мистер Скиннер, а им было очень больно, когда пчелы их кусали? Больнее, чем обычный укус? Там было много пчел...
Скиннер провел ладонью по руке Майкла и сказал как можно аккуратнее:
— Да, Майкл. Это больно. Очень. Я не стану врать тебе, потому что вижу, что ты хочешь знать правду. Когда их покусали, им было очень больно пока... пока они не потеряли сознание. Но я не думаю, что это продолжалось долго. Ты же знаешь, что такое шок? — Майкл кивнул, продолжая смотреть Скиннеру прямо в глаза. — Так вот, когда тело испытывает шок, боль не чувствуется. Я думаю, что у твоих родных этот шок начался очень скоро, и когда это случилось, боли больше не было. Тебе нужно думать об этом, запомнить это... потому что так будет чуточку легче вспоминать то, что ты видел.
Майкл наклонился к Скиннеру и, положив голову ему на плечо, прерывисто вздохнул и заговорил:
— Мой папа любил мед. Он говорил, что от меда все становится вкуснее. У одной нашей соседки была пасека, и она каждое лето давала нам свежий мед. Мой папа ел его прямо из банок ложкой, а мама всегда его дразнила, что он растолстеет. Они все время об этом шутили. Однажды я пришел домой из школы, и застал их за тем, что они дурачились с банкой меда. Мама намазывала мед себе на нос и смеялась, когда папа его слизывал. Они были так счастливы. Лили говорила, что мама с папой все время ведут себя как молодожены. Но нам это не казалось странным, нам это нравилось.
Майкл сел, шмыгнул носом и вытер мокрые щеки. Посмотрев на Скиннера все еще полными слез глазами, он добавил:
— Они ушли все вместе. Мама, папа и Лили. Я думаю, так было лучше, уйти всем вместе. Иногда я чувствую себя виноватым, что был тогда в доме. Я должен был быть с ними. Меня тоже должны были укусить... — он запнулся, когда значение его слов словно нанесло ему настоящий физический удар, усиливая боль, и он снова зарыдал. Скиннер издал звук сочувствия и, подняв мальчика на руки, усадил к себе на колени. Он покачивал его, пытаясь найти слова успокоения:
— Тшшш, все в порядке, малыш, все будет хорошо. Ты должен был остаться в живых, Майкл. Должен был. Ты нужен тете Мэри и дедушке. Нет ничего постыдного в том, что ты хочешь жить, Майкл — это нормально для человека. С самого первого мгновения нашей жизни мы боремся за жизнь — боремся за первый вздох, а потом всю жизнь делаем все необходимое, чтобы выжить. Сейчас твоя семья на небесах, и я знаю, что они счастливы, что ты жив, что тебя пощадили. Значит, ты должен что-то совершить за свою жизнь, сынок. Должно быть, поэтому Бог решил, что твое время еще не пришло.
Скиннер убрал влажные волосы со лба ребенка и, прижав большую ладонь к его щеке, добавил:
— И мы тебя никуда не отпустим — твоя тетя Мэри и дедушка, и я. Ты нам всем нужен. — Большие удивленные глаза Майкла встретили серьезный взгляд Скиннера, и мальчик кивнул. Утерев рукавом нос, он прошептал:
— Вы же не оставите нас, правда? Вы же останетесь тут? С нами? Вы же не уйдете, как мой папа?
Скиннер улыбнулся и крепко обнял мальчика, снова добавляя ему уверенности и спокойствия. Потом они встали и взяли корзинку.
— Нет, я не оставлю тебя, Майкл. Я обещаю.
Конец двадцать седьмой главы
Авторы: Tess and Char Chaffin
Размер: 40 глав + эпилог
Оригинал: искать тут
Перевод: Alunakanula
Бэта переводчика: Viktoriap63
Оригинал перевода: искать тут
Рейтинг: R to NC-17
Категория: MSR, постколонизация
Спойлеры: Седьмой сезон, «Все вещи», БЗБ
Саммари: Малдер и Скалли узнают ужасающую истину о внеземной колонизации — и последующая битва испытывает их силу и их преданность друг другу.
Предыдущую главу искать тут
скачать 27 главу в формате html
скачать одним файлом главы 1 - 27
читать дальше~Глава 27~
В начале декабря Скалли целыми днями проводила в клинике, подготавливая все необходимое для начала работы над созданием вакцины против инопланетного вируса. Прежде всего нужно было выделить и идентифицировать цепочки ДНК в ее крови, в крови Тая и Малдера при помощи процедуры, которая называется блоттинг по Саузерну (метод идентификации специфических форм ДНК в клетках. Молекулы ДНК удаляются из клеток и с помощью рестриктирующих ферментов разделяются на небольшие фрагменты. Эти фрагменты отделяются друг от друга, и с помощью генного зонда производится поиск идентичных участков ДНК. — прим.пер.) Ту же самую процедуру нужно провести надо черным маслом, которое она держала в замороженном состоянии.
В соседнем помещении Патрик и Билл закончили собирать электронный микроскоп. Большую часть утра Скалли провела за калибровкой и закончила только тогда, когда полностью удовлетворилась результатом. Наступил вечер, и они с Мэри спокойно продолжали вместе работать.
— Ладно, Мэри, — проговорила Скалли. — Давай начинать.
Мэри кивнула и начала передавать Скалли пробирки с ферментами, буферным раствором и дистиллированной водой, которые раньше аккуратно отмерила в соответствии с указаниями Скалли. Скалли не глядя приняла все пробирки, сосредотачиваясь на смешивании их содержимого с ДНК, чтобы получить реакцию. Всего образцов было три, а значит и три ДНК. Открыв крышку центрифуги, она поместила в барабан пробирки с жидкостью. Несколько секунд покрутив центрифугу, она вынула содержимое и отнесла его в инкубатор на другом конце комнаты. На ночь образцы должны были остаться в температуре 37 градусов Цельсия. Повернувшись, Скалли взглянула на Мэри:
— Что ж, ничего сложного не было.
Мэри засмеялась, но обе женщины знали, что это только лишь начало. Посмотрев на часы, Скалли с ужасом заметила, что работа заняла у них с Мэри несколько часов. Она сняла защитные очки, стянула перчатки и устало произнесла, потирая поясницу:
— Пойдем по домам. Сегодня моя очередь готовить. И я уверена, что и Уолтер ждет тебя, — добавила она с хитрой улыбкой на лице.
Щеки Мэри вспыхнули, и Скалли довольно отметила, что от смущения краснеет не только она с ее светлой кожей. Она засмеялась и пожалела свою подругу.
— Идем, Мэри, — сказала она. — Всё равно образцы должны ночь провести в инкубаторе. Больше нам пока делать нечего.
Надев куртку, Скалли собрала кое-какие книги и записи, а Мэри, радостная, что наконец может пойти домой, к Уолтеру, надела пальто и последовала за Скалли.
***
Она приготовила быстрый ужин — суп и бутерброды, а потом, пока Малдер занимался уборкой, переоделась в пижаму и забралась в постель. Когда через двадцать минут он появился в спальне, она уже с головой погрузилась в свое исследование.
— Что читаешь? — спросил он, стягивая рубашку через голову и надевая термобелье, чтобы не замерзнуть, умываясь и ожидая ее ответа. Так и не услышав от нее ни слова, он высунул голову из ванной и обнаружил, что она все так же сидит, уткнувшись носом в книгу. Опять. Он вздохнул, умыл лицо и попытал счастья снова.
— Что читаешь?
Жена взглянула на него рассеянным взглядом.
— Хмм? — спросила она, тряхнув головой. — Прости, Малдер. Что ты спросил?
Он недовольно выдохнул и забрался в постель рядом с ней.
— Я хотел узнать, что ты читаешь, — терпеливо повторил он, тыкая пальцем в страницу, на которой она «растворилась». Скалли вздохнула и провела рукой по корешку книги.
— Я тут читаю про агарозовый гель для электрофареза, — ответила она. В тусклом отсвете лампы она заметила, как Малдер на нее покосился.
— Ара...чего? — в замешательстве спросил он.
Скалли оторвалась от книги и посмотрела прямо на Малдера, лежащего на своей стороне кровати, оперевшись на один локоть и изображая любознательность.
— Агарозовый гель, — исправила она. — Агароза, это сахар, который содержится в морских водорослях в виде геля. Я должна получить гель и заполнить им формы. Потом мне нужно будет загрузить в него ДНК.
Малдер мотнул головой, но было понятно, что он все равно ничего не понимает. Скалли тяжело вздохнула.
— Это очень сложно, Малдер. Несмотря на то, что у нас есть это все оборудование, что мы привезли из Фейрбенкс, мне приходится делать это в таких условиях, что я не знаю, смогу ли я вообще что-то сделать, а ты хочешь, чтобы я объяснила тебе, — устало сказала она. Малдер вгляделся в тревожное лицо жены. Ему хотелось сказать ей отложить все в сторону и отдохнуть, но он знал, что она не уснет, пока не подготовится. И не было никакого смысла доставать ее. Он кивнул и, приподнявшись, поцеловал ее в щеку.
— Только не сиди очень долго, — напомнил он, после чего забрался под одеяло и повернулся на бок. Вскоре в комнате начало раздаваться его тихое сопение.
Несколько часов спустя Скалли устало потерла глаза. Слова сливались в одну большую черную массу. Она заметила страницу небольшим листочком и отложила книгу на прикроватный столик. Встав и сходив в ванную, она выключила свет и забралась обратно в постель. Дрожа от холодного воздуха, она прижалась к теплому телу мужа. Она обняла Малдера за талию, а он пробормотал во сне ее имя. Переплетя свои пальцы с ее, он подтянул к груди их соединенные руки.
— Спокночи, Скалли, — сонно проговорил он. Она укуталась в его тепло и тихонько молилась, губами касаясь его сильной спины, чтобы у нее все получилось. Заснула она нескоро.
***
Утро следующего дня застало Скалли и Мэри в клинике. Как Мэри и подозревала, дела не шли так гладко, как в предыдущий день.
— Мы до скончания века не сможем сделать этот гель как следует, — сказала Скалли. Мэри мрачно кивнула, передавая Скалли различные резервуары, кислоты и арагозу. Они уже дважды безуспешно пытались сделать гель.
Скалли залила смесь в колбу Эрленмейера и поставила ее на горелку, чтобы довести до кипения. Мэри взялась перемешивать содержимое колбы.
— Бог любит троицу, да, Дана? — спросила она.
Скалли решительно, но сдержанно улыбнулась и встала. Она уже несколько часов сидела на табурете, склонившись над столом, и в спине она почувствовала боль, которая — она знала — скоро станет ее постоянным спутником.
— Почему бы тебе не прилечь на несколько минут? — предложила Мэри. Она волновалась за свою подругу. Скалли вдруг сжала рот, и Мэри поняла, что приступы тошноты донимали ее не только ранним утром. Ей не удалось убедить Скалли сделать перерыв на ланч, но успокоилась она только когда заставила Скалли съесть пару тостов с малиновым вареньем.
Скалли и сейчас отрицательно помотала головой:
— Нет, я хочу закончить с этим.
Мэри вздохнула, но вернулась к помешиванию жидкости, признавая поражение. Пока еще можно не настаивать.
Через некоторое время она снова посмотрела на Скалли:
— Думаю, готово.
Скалли склонилась над колбой и отметила, что гель был прозрачным и в нем не было пузырьков. Пока он остывал, женщины готовили формы. Проверив, не затвердел ли гель, Скалли перемешала его и быстро перелила в формы. Мэри пипеткой убрала все образовавшиеся от перемещения пузырьки, и они отставили поднос с формами в сторону, чтобы они затвердели.
Скалли приготовила буферный раствор, и когда гель затвердел, они поставили поднос в буферный отсек и налили раствор поверх геля.
Почти час они работали практически в полной тишине. Теперь они надели новые перчатки и начали делать пропускной слой, складывая бумажные полотенца и нейлоновые фильтры. Обрезав по размеру подноса с формами специальную бумагу, Скалли добавила ее поверх всех слоев.
— Принеси, пожалуйста, поднос, Мэри? — попросила она, когда закончила с пропускным слоем. Мэри кивнула и достала гель из буферного отсека. Скалли глубоко вдохнула и приняла у Мэри поднос, затем вынула гель и поместила его на пластиковую обертку. Скользкий гель норовил вырваться из рук, и у Мэри перехватило дыхание, когда она представила, как он окажется на полу. Но Скалли удалось его удержать. Она обернула его влажной мембраной, добавила к пропускному слою и накрыла губкой. Она планировала получить быстрый отпечаток, для которого понадобилось бы около полутора часов.
Мэри взглянула на настенные часы. Они провели за этой работой уже больше двенадцати часов. Она уже была измождена и не могла поверить, что Скалли еще держалась на ногах. Еще столько нужно было сделать, а те несколько попыток, которые она предприняла, чтобы уговорить подругу закончить и пойти домой, успехом не увенчались. Когда внимание Скалли всецело сосредоточилось на деле, Мэри выскользнула из клиники и отправилась на поиски Малдера.
Она нашла его не кухне их со Скалли домика. Они с Уолтером играли в карты, ожидая, пока придут женщины. Мэри стряхнула с ног снег и закрыла за собой дверь.
— Малдер, тебе нужно сходить взглянуть на Дану. Я за нее беспокоюсь. Я не думаю, что она собирается покинуть клинику, пока не закончит всю процедуру, — объявила Мэри откидывая с головы капюшон. Оба мужчины оторвались от карт и посмотрели на нее. Переваривая слова Мэри вкупе с серьезным выражением ее лица, Малдер приподнял бровь. Вздохнув, он положил свои карты на стол.
— Я знал, что так и будет. Черт подери, она никогда не думает о своем здоровье! Она каждую ночь сидит допоздна, читая эти чертовы книги по исследованиям, и не питается нормально. И я позволил ее уболтать меня всякими отговорками... Мне следовало бы уже давно взять все в свои руки.
Мэри кивнула и посмотрела на Скиннер, который тоже обеспокоенно нахмурил брови.
— Сколько еще времени ей нужно, чтобы закончить? — спросил Скиннер, потянувшись за рукой Мэри и притягивая ее к себе. Она обняла Скиннера за плечи и смирившимся взглядом посмотрела на Малдера.
— Если она перейдет к следующему шагу, то, чтобы завершить, ей понадобится несколько часов, — ответила Мэри. Малдер встал из-за стола и пошел к двери.
— Всё, — объявил он. — Я веду ее домой. Если она по доброй воле не будет о себе заботиться, тогда я ее заставлю.
Сняв куртку с вешалки, он сунул ноги в ботинки. Скиннер поднял карты Малдера, который тот оставил на столе тихой сапой сравнил их со своими. Его глаза расширились, когда он увидел, что Малдеру выпал «дырявый стрит», он тут же сунул обе раздачи в колоду и встал, чтобы взять свою куртку. Они с Мэри шли позади Малдера, слушая как то жалуется на свою жену-трудоголика. Скиннер устало выдохнул смешок и взял Мэри за руку, тихо заметив:
— Если он думает, что сможет взять Дану за руку и оттащить домой, когда она по уши погрузилась в работу с вакциной, он глубоко заблуждается...
Мэри кивнула, соглашаясь с каждым его словом. За те несколько месяцев, что они общались, она поняла, что Дана — сильная, упрямая и целеустремленная женщина...
Малдер влетел в клинику, а за ним, не отставая, вошли и Скиннер с Мэри. Скалли сидела, склонившись над лабораторным столом. Малдер подошел к ней и встал рядом, сверля взглядом ее затылок.
— Пойдем, — сказал он командным тоном. — Тебе пора домой.
Скалли оторвала взгляд от своих записей.
— Ты о чем? — спросила она. — Не видишь, я занята!
Повернувшись к нему спиной, она принялась старательно выводить записи в журнале. Не двинувшись с места, Малдер облокотился на стол и положил ладонь на ее руку.
— Ты сидишь тут уже двенадцать часов, — сказал он. — Клиника никуда не денется — закончишь завтра.
Скалли сбросила его руку и укоризненно посмотрела на Мэри.
— Мы еще не закончили, — заявила Скалли. — Блоттинг можно будет закончить минут через тридцать. (метод определения содержания макромолекул в образцах путём гибридизации содержимого образцов с зондами, напр. антителами — прим.пер.)
Мэри пожала плечами. Она знала, что Скалли останется в клинике хоть на всю ночь, если этого потребует работа, равно как и знала, что это заставит всю деревню донимать ее тем, что ей следует заботиться о себе и о ребенке.
— Ты можешь закончить завтра, — повторил Малдер и потянул ее за руку. Скалли недовольно фыркнула, начиная раздражаться.
— Я не могу это вот просто так оставить, — сказала она, указывая рукой в перчатке на свою работу.
Малдер скрестил руки на груди и поднял бровь. Скалли вздохнула и взглянула на пропускной слой. Процесс можно было остановить через девяносто минут, или она могла провести процедуру завтра перед тем, как начать пре-гибридизационный и гибридизационный процессы. Но им столько времени пришлось потратить на то, чтобы получить нужную консистенцию геля... она хотела закончить блоттинг сегодня. Она не хотела ждать до завтра и поэтому решила стоять на своем.
— Я должна закончить эти записи, пока я еще отчетливо помню все подробности действий, — объяснила она Малдеру. Она рассчитывала, что он пойдет в дом и она сможет спокойно заняться работой.
— Я подожду, — заявил он. Скалли недовольно посмотрела на него и вернулась к работе. Малдер отделился от стола и подошел к друзьям. — А вы идите домой. Я вытащу ее отсюда, как только она закончит.
Он проводил их до двери, а когда они вышли наружу, он облокотился об косяк и устало сказал:
— И вот так вот будет следующие несколько месяцев. Она будет упираться рогом и спорить со мной по любому поводу.
Скиннер кивнул и сочувственно похлопал Малдера по плечу. Он бы с удовольствием сказал что-нибудь ободряющее, но он знал, что Малдер прав, поэтому взяв Мэри за руку, он повел ее к ее дому, где их уже ждали Майкл и Джон.
Малдер глядел им вслед и рассеянно постукивал головой о косяк двери, потом закрыл дверь и стал готовиться к битве за возвращение своей жены домой. Войдя в лабораторию, он тяжело вздохнул, потому что насколько решителен он был в том, чтобы заставить ее не мучить ни себя, ни ребенка, настолько же и беспомощным он был в том, чтобы придумать способ для осуществления этого плана...
А в это время жизнь в деревне шла своим чередом.
***
До самой своей первой охоты Билл думал, что он знает, что обозначает слово «пропитание». В прошлом он пару раз охотился с отцом, и как-то раз еще с сослуживцами. С Биллом Скалли старшим он убил оленя, а потом его рвало, когда отец попытался показать ему, как нужно освежевывать тушу. Не самый приятный опыт....
Его сослуживцы позвали его на лучную охоту, и она ему ужасно не понравилась. Во-первых, потому что это главным образом был спорт. Эти его так называемые приятели убили лося, и им было совершенно плевать на тушу. Они завалили великолепный экземпляр и взяли только его голову. Чтобы зверь скончался, понадобилось вонзить в него несколько стрел, и этого хватило, чтобы по кровавому следу на снегу найти корчащееся в предсмертных муках животное. Два выстрела в сердце его прикончили, и всю дорогу домой они кичились своим мастерством в деле лука и стрел.
Биллу это претило... настолько, что когда Уоррен и Патрик попросили его помочь в охоте на карибу, чтобы сделать запасы на зиму, он почти отказался. Когда Патрик объяснил, что для безопасной охоты в арктическом буше нужно больше, чем двое мужчин, Билл, нехотя, но согласился.
И как же он был рад, что сделал это, потому что это была настоящая охота. Именно поэтому Бог сделал человека доминантным видом над всеми остальными существами на земле — и именно поэтому его уважение к его новой инупакской семье только росло и крепло.
Целый день ушел на поиски стада карибу и еще один, чтобы выследить и отделить от стада двух больших самцов, которые, казалось, еще не начали спариваться и в то же время были достаточно зрелыми. Билл знал, что размер из рогов связан с тем, начали ли они спариваться или нет. У этих самцов были относительно маленькие рога, поэтому предполагалось, что их можно завалить без проблем. Патрик объяснил Биллу, что очень важно не лишать стадо вожака и не оставлять самок в одиночестве. Те самцы, которых они убили, казались второстепенными в стадной иерархии, так что их смерть не понесет за собой плачевных последствий для всего стада.
Билла впечатлила их забота — и он наконец понял, что значит «убивать, чтобы жить». С животного было снято всё мясо, даже с морды. В тундре бушевал мороз и пронимал насквозь, но всю работу по освежеванию они провели там, прерываясь для отдыха и обогрева в охотничьей лачуге неподалеку. Уоррен объяснил, что эти лачужки были повсюду, некоторые строил он или его отец, много лет назад.
— Мой отец первый раз взял меня на охоту, когда я был в возрасте Мэтти.
Острым лезвием Уоррен отделял мясо от плоти, действуя так медленно, как будто бы у шкура была просто бесценна. Билл присел рядом насколько было возможно близко к Уоррену, чтобы не только наблюдать и учиться, но и защитить его от холодного ветра. Уоррен отделил оставшееся на шее мясо и отрезал шкуру, после чего постелил ее на снег, чтобы снять остатки крови. Жестом показав Биллу взяться за один конец шкуры возле задней ноги, а Патрику — за другой конец возле второй задней ноги, они перенесли шкуру на специальную подставку, чтобы она промерзла.
Потом они соскребут остатки крови и вытрут ее начисто. Шкура одновременно казалась мягкой и жесткой. Билл наблюдал, как Уоррен взял нож поменьше и надрезал в нескольких местах шкуру на морде животного, чтобы можно было добраться до мяса, после чего вместе с Патриком они принялись тянуть за рога карибу, чтобы облегчить Уоррену работу. Вытерев окровавленные руки о старую тряпку, Патрик заметил:
— На морде самое вкусное мясо. Я не знаю, почему. Уоррен делает из него отличные сосиски.
В темноте можно было различить широкую улыбку Уоррена, которой тусклые светильники добавляли какую жутковатую веселость. В его ответе не было ни тени скромности, но и тщеславия.
— Я и правда делаю самые вкусные сосиски... отец меня научил.
После еще одной ночи, проведенной в крошечной лачуге вместе с двумя друзьями, Билл был более, чем готов свернуться и отправиться домой к семье. Он вымотался, и от него разило потрохами и кровью карибу. Скелеты остались там. Мужчины забрали все, кроме копыт, хвостов, ободранных голов и рогов, а так же частей пищеварительной системы. Всё, что забрали будет съедено в том или ином виде. Билл решил, что в будущем не станет спрашивать, что он ест — он в самом деле не хотел этого знать. Поскольку с самого своего приезда в деревню вся еда была вкусной, он предположил, что незнание для него будет самым лучшим.
Когда он приехал в деревню, он чувствовал, что промерз до костей. Он слез со снегохода и отсоединил санки, нагруженные мясом. Вторые санки тащил за собой Патрик. Этого количества им должно хватить на долгие месяцы — охота получилась удачной.
Слезая со снегохода, Билл чуть не упал — настолько усталым он был... К нему подошел Патрик, тоже на пределе сил, и похлопал его по спине, тем самым чуть не отправив его лицом в снег. Выпустив усталый смешок, Патрик улыбнулся другу.
— Иди домой и выспись. Мы с Уорреном сложим мясо до утра в коптильне, чтобы оно не замерзло. А потом начнется настоящая работа... разделывание туши. Слава богу, что у нас есть тот огромный морозильник, что Мэри привезла из Уайтхорс, когда обустроила тут лабораторию. Мы можем хранить провиант во обычном запаснике, но когда приходит лето, нам нужен морозильник. Так что завтра и начнем, да? Нужно будет все сделать быстро — должны помогать все. Даже женщины. — Он снова хихикнул, когда Бил хрюкнул и сонно пробубнил что-то по поводу вида Тары по локоть в крови карибу...
— Мммм, Билл... этты....? — в темной комнате раздался голос Тары, когда Билл пробирался в ванную. Он остановился в ногах кровати, щурясь при свете крошечной лампочки, которая висела возле двери, и с трудом различая фигуру жены в постели. Он заговорил усталым, удивленным хриплым голосом:
— А кого это ты ждала в столь ранний час, м? Спи. Мне нужно в душ. От меня разит дохлым карибу, — он отвернулся и, оказавшись в ванной, забрался в крошечную душевую кабинку прямо в одежде. Он уже собирался включить воду, но его остановил голос жены, которая зашла в ванную, потирая глаза.
— Билл, сними одежду! Ты рехнулся что ли? — Билл в ступоре оглядел себя. Черт подери, он стоял в душе в куртке и в унтах... Он мотнул головой, чтобы в ней прояснилось, потом быстро сбросил с себя провонявшую одежду и, войдя в душевую кабинку, включил горячую воду и взялся за мыло. Тара собрала его одежду и выбросила на порог, потом, подрагивая, развела огонь в очаге и забралась под одеяло.
Через пять минут Билл был рядом с женой, все еще немного влажный от душа, но пахло от него гораздо лучше. Тара повернулась к нему и устроилась в его объятиях, зарываясь носом в его шею. Зевая, она спросила:
— Ну так что, вы завалили зверушку, Билл?
Билл прижался к теплому телу жены и кивнул.
— Мы убили двух самцов. Привезли уйму мяса и завтра его нужно будет разделать. Всем вместе, — добавил он, улыбаясь при ее недовольном стоне. В темноте он нашел ее мягкие губы и нежно поцеловал, наслаждаясь тем, как она ему отвечает. Касаясь его языка своим, она пробормотала:
— Я скучала по тебе, Билли... следующий раз я хочу поехать с тобой.
Он подавил смешок, вызванной этим невероятным желанием, погладил ее по волосам. Ее поцелуй стал замедляться и вскоре она уже тихонечко спала. С последними остатками сознания Билл затянул ее обмякшее тело на себя, оказавшись под ним, как под одеялом, и уснул обнимая свою любимую жену.
***
Почти всё то время, что Майкл не ходил за Скиннером, он проводил с Тарой. Она напоминала ему мать. У нее были светлые волосы и зеленые глаза, и поэтому она не могла быть на нее похожей внешне, поскольку волосы и глаза Рут Хонэа были темными, как и у всех инупаков. Но она обнимала, любила и играла со своими детьми почти так же, как Тара с Мэттью и Мэгги. Когда Майкл стал проводить с ними много времени, она открыла свои объятия и ему. Ее привязанность, доброжелательность и даже иногда строгая дисциплина стали бальзамом на усталую душу мальчика.
Он любил тетю Мэри и был рад, что живет с ней и с дедушкой. Он бы ни на что не променял это. Но Тара Скалли очень быстро становилась для него не менее важным человеком. Учителем, другом — образом матери.
Очень быстро у них установился определенный режим. Поскольку Мэри днем всегда была занята в клинике, после завтрака Майкл шел в дом к Таре и Биллу Скалли. Тара укутывала Мэтти и Мэгги в куртки, и они с Майклом вели детей на прогулку по деревне. На этих прогулках Майкл был учителем — указывал на интересующие всех предметы и объяснял их значение, а Нанук возилась в снегу и путалась у всех под ногами. Они ходили на экскурсию в парники, чтобы узнать от Софи и других женщин все о выращивании злаков — от посадки до сбора урожая. Дети никогда не уходили оттуда с пустыми руками — кто-то из женщин обязательно давал им какое-то угощение. В другой день они могли пойти к главному генератору или на станцию водоснабжения, чтобы получить урок по управлению и поддержке этих станций.
В один из дней Майкл отвел Тару и детей в хлев и вместе с малышами кормил кур. Мэтти спрятался за ногами Тары, когда его окружили кудахтающие куры, заметившие у него в руках лакомство. Мэгги же верещала от удовольствия и заливисто смеялась, тем самым отпугивая от себя кур.
Майкл познакомил всех с козами и научил Тару доить, хихикая, когда она робко касалась сосков козы, и гримасничал, когда она несмело пыталась выдавить молоко в ведро.
Когда они возвращались обратно в дом, Тара готовила ланч, а потом укладывала Мэтти и Мэгги на дневной сон. Следующие два часа Тара и Майкл занимались его обучением. С ней учиться было весело. Дроби можно было объяснить, уча печь печенье — полкружки молока, четверть чайной ложки соли и так далее. Уроки чтения проходили так — он лежал на ковре на полу и читал Таре вслух одну из тех книг, что она нашла в классной комнате, а она в свою очередь аккуратно исправляла его произношение или подсказывала, когда он запинался на неизвестном слове.
После обеда, до захода солнца, она давала ему попить что-нибудь горячее и отправляла домой со стопкой книжек и наказом выполнить домашнее задание.
Он заново узнавал материнскую нежность — и заново учился ее любить.
***
— Мистер Скиннер! — раздался звонкий и запыхавшийся голос Майкла, бежавшего за высокой фигурой в куртке и унтах, направляющейся к хлеву.
Услышав свое имя большой человек обернулся и стал ждать. В темноте Скиннер едва мог различить очертания мальчика, но поднял фонарь вверх и терпеливо ждал, а когда мальчик подбежал и остановился, Скиннер ему улыбнулся.
— Майкл... все в порядке? Дедушка в порядке? — Майкл кивнул и нервно сглотнул.
— Он в порядке... Просто я хотел знать, где... ну... можно с вами? Тетя Мэри сказала, что вы пойдете за яйцами. Я хотел помочь. Я все уроки сделал и мне скучно, — мальчик серьезно посмотрел на Скиннера и немного покраснел. Скиннер кивнул и снова улыбнулся.
— Конечно, Майкл, я никогда не отказываюсь от помощи. Мне нужно набрать много яиц — кажется, что на этой неделе на них особо повышен спрос.
Майкл зашагал в ногу со Скиннером, и они стали пробираться через плотный снег к хлеву. Скиннер повесил фонарь на столб снаружи и, пропустив Майкла внутрь первым зажег свет.
Майкл погладил козлят, которые тихонько заблеяли, учуяв знакомый запах. Пока мальчик общался со своими друзьями, Скиннер взял с полки корзинку для яиц и выстелил ее старым полотенцем. Подумав о своем «задании», которое ему поручалось уже не раз, он покачал головой — кто поверит, что он оказался единственным мужчиной в деревне, кого куры подпустили к своим драгоценным яйцам? Мэри сказала, что это из-за того, что у него очень нежные руки... Думая о том, что он нашел подход к этим пернатым леди, Скиннер улыбнулся сам себе. Он совершенно не возражал. Все женщины были заняты в парнике, выращивая зерно, а Мэри помогала Дане в клинике, так что кому-то надо было собирать яйца.
Он тихонько позвал Майкла. Мальчик похлопал двух козлят еще один последний раз и побежал в курятник. Скиннер дал ему держать корзинку и приблизился к первой курице. Игнорируя злобный взгляд обиженной курицы он уверенно запустил руку под ее мягкие перья. Капризная курица всё же отдала яйца достаточно спокойно. Жестом подозвав Майкла, Скиннер сказал ему держать корзину двумя руками и стал аккуратно складывать в нее яйца.
Так они прошли вдоль всего насеста и собрали богатый «урожай». Майкл держал корзинку и чуть заметно изогнулся, стоя позади Скиннера, и через очень короткое время стало очевидно, что у парня что-то на уме. Скиннер дал ему время «дозреть», после чего забрал у него почти полную корзину, пока он не изогнулся слишком сильно и не уронил ее. Затем он встал лицом к мальчику и сказал добрым, но твердым голосом:
— Ладно, давай выкладывай, Майкл. Что у тебя на уме?
Через десять минут Скиннер держал в объятиях шмыгающего носом двенадцатилетнего мальчика, стараясь не разрыдаться сам. Рано или поздно это должно было проявиться, потому что ребенку давно уже пора было хоть как-то выразить свою скорбь. Как многие из инупаков, Майкл был мужественным, и если он скорбел, это было только его личное дело. Тем не менее, на этот раз Майклу нужно было знать. Ему нужно было спросить, через что пришлось пройти его семье. Он был умным, любопытным мальчиком и достаточно взрослым, чтобы понять объяснения того, что он видела в тот ужасный день, когда налетели пчелы.
Скиннер приобнял мальчика за худые плечи и попытался умалить ужас произошедшего, насколько мог. Но Майкл был смышленым парнем...
— Мистер Скиннер, а им было очень больно, когда пчелы их кусали? Больнее, чем обычный укус? Там было много пчел...
Скиннер провел ладонью по руке Майкла и сказал как можно аккуратнее:
— Да, Майкл. Это больно. Очень. Я не стану врать тебе, потому что вижу, что ты хочешь знать правду. Когда их покусали, им было очень больно пока... пока они не потеряли сознание. Но я не думаю, что это продолжалось долго. Ты же знаешь, что такое шок? — Майкл кивнул, продолжая смотреть Скиннеру прямо в глаза. — Так вот, когда тело испытывает шок, боль не чувствуется. Я думаю, что у твоих родных этот шок начался очень скоро, и когда это случилось, боли больше не было. Тебе нужно думать об этом, запомнить это... потому что так будет чуточку легче вспоминать то, что ты видел.
Майкл наклонился к Скиннеру и, положив голову ему на плечо, прерывисто вздохнул и заговорил:
— Мой папа любил мед. Он говорил, что от меда все становится вкуснее. У одной нашей соседки была пасека, и она каждое лето давала нам свежий мед. Мой папа ел его прямо из банок ложкой, а мама всегда его дразнила, что он растолстеет. Они все время об этом шутили. Однажды я пришел домой из школы, и застал их за тем, что они дурачились с банкой меда. Мама намазывала мед себе на нос и смеялась, когда папа его слизывал. Они были так счастливы. Лили говорила, что мама с папой все время ведут себя как молодожены. Но нам это не казалось странным, нам это нравилось.
Майкл сел, шмыгнул носом и вытер мокрые щеки. Посмотрев на Скиннера все еще полными слез глазами, он добавил:
— Они ушли все вместе. Мама, папа и Лили. Я думаю, так было лучше, уйти всем вместе. Иногда я чувствую себя виноватым, что был тогда в доме. Я должен был быть с ними. Меня тоже должны были укусить... — он запнулся, когда значение его слов словно нанесло ему настоящий физический удар, усиливая боль, и он снова зарыдал. Скиннер издал звук сочувствия и, подняв мальчика на руки, усадил к себе на колени. Он покачивал его, пытаясь найти слова успокоения:
— Тшшш, все в порядке, малыш, все будет хорошо. Ты должен был остаться в живых, Майкл. Должен был. Ты нужен тете Мэри и дедушке. Нет ничего постыдного в том, что ты хочешь жить, Майкл — это нормально для человека. С самого первого мгновения нашей жизни мы боремся за жизнь — боремся за первый вздох, а потом всю жизнь делаем все необходимое, чтобы выжить. Сейчас твоя семья на небесах, и я знаю, что они счастливы, что ты жив, что тебя пощадили. Значит, ты должен что-то совершить за свою жизнь, сынок. Должно быть, поэтому Бог решил, что твое время еще не пришло.
Скиннер убрал влажные волосы со лба ребенка и, прижав большую ладонь к его щеке, добавил:
— И мы тебя никуда не отпустим — твоя тетя Мэри и дедушка, и я. Ты нам всем нужен. — Большие удивленные глаза Майкла встретили серьезный взгляд Скиннера, и мальчик кивнул. Утерев рукавом нос, он прошептал:
— Вы же не оставите нас, правда? Вы же останетесь тут? С нами? Вы же не уйдете, как мой папа?
Скиннер улыбнулся и крепко обнял мальчика, снова добавляя ему уверенности и спокойствия. Потом они встали и взяли корзинку.
— Нет, я не оставлю тебя, Майкл. Я обещаю.
Конец двадцать седьмой главы
@темы: Малдер & Скалли, Фанфики
