[Рыжая Элен]

Фандом Секретные Материалы ( X-files)
Название: Ты - это я
Тема: Они вернутся
Автор: Рыжая Элен
Бета: нет
Размер: макси, 196 461 знак (с пробелами).
Персонажи:Фокс Малдер, Дана Скалли, Дэниел Пендрелл
Жанр:кейс, драма
Рейтинг:R
Отказ: Данное произведение создано исключительно с развлекательной целью, никакой выгоды не извлекается, все права на персонажей принадлежат их создателям Крису Картеру и студии 20th Century Fox.
Саммари:очередное расследование начинается с подсунутой под дверь наклейки со спичечного коробка.
Спойлеры: Время действия - четвертый сезон, между 4*15 «Memento mori» и 4*17 «Время летит».
Ворнинг: Один АУ-шный момент: автор не уверен, что когда в серии «Макс» Скалли говорит, что не помнит имени агента Пендрелла, она до конца искренна.
текст лежит здесь:
agent-sniper.ucoz.ru/forum/58-573-1
фик написан на фест, посвященный двадцатилетию начала проекта X-files.

Текст также в комментариях к данной записи.

Сказка про Киру, Мару и Чха-ханну-Хару. www.fairy-tales.su/avtorskie/keler-vladimir-rom...
Да, ее автор - русский писатель, и ее не могли читать те, о ком говорится в фике. Но пусть будет такой небольшой авторский произвол. Кстати, у Владимира Келера вообще очень, ОЧЕНЬ занятные сказки...

@темы: Другие персонажи, "Курильщик" / Уильям Б. Дэвис, Малдер & Скалли, Сезон 4, Ссылки, Творчество, Фанфики

Comments

[Рыжая Элен]

2 декабря 1996 года.
22 часа 44 минуты.
Штат…, Зона отчуждения
Он никогда не звонил по расписанию, но все уже научились интуитивно предчувствовать, когда в лаборатории раздастся звонок. Фрэнсис Дарквуд выждал шесть гудков – предыдущий куратор всегда этого требовал. В глубине души Фрэнку такие игры в конспирацию казались смешными – выделенная линия, зашифрованная и скрытая так, что и Пентагону в кошмаре не приснится. Но вот странно – куратор давно сменился, а привычка осталась.
Дарквуд снял трубку. Ему показалось, что запахло никотином – хотя, разумеется, это была всего лишь игра воображения.
- Девяносто шестой, - сказал он в тишину.
- Доложите обстановку, - сухо раздалось оттуда после едва уловимого звука вынутой изо рта сигареты. И легкий выдох.
Слышимость на линии превосходная. А может, опять воображение.
…Он никогда не здоровается. И не спрашивает, кто у телефона. Ему незачем.
- Обстановка штатная, - Дарквуд машинально рисовал в блокноте круги и квадратики. Она всегда штатная, можно не спрашивать.
- Подробнее, - сухо раздалось из телефонной трубки. Фрэнк насторожился. – По проекту L-Е-9-10.
О мелких проблемах они обычно не докладывали - собственно, мелкие проблемы входили в понятие «штатной обстановки».
- Все системы работают нормально. Генетическая лаборатория завершила разработку еще два месяца назад… Об этом было своевременно доложено, - осторожно напомнил Фрэнсис. - Присадка была осуществлена успешно, внедрение запланировано на ближайшую неделю, третья фаза проекта будет осуществлена 12 декабря. Фигуранты практически подготовлены.
- Практически? – голос в трубке ни на йоту не изменился, но Фрэнк будто увидел саркастическую ухмылку в сигаретном дыму.
- К 12 декабря они будут полностью готовы.
- Убежден, что все пройдет так, как запланировано, и результат будет получен, - голос был по-прежнему спокоен и холоден, как айсберг, пустивший ко дну «Титаник». – Полагаю, что вы тоже в этом убеждены.
- Разумеется, - ответил Фрэнсис, но по спине у него пробежал холодок. Он догадывался, что от результатов эксперимента зависит очень многое. В том числе имеющее значение для него – например, его собственная жизнь.
Услышав звук рассоединения связи, Фрэнсис вздохнул с облегчением и, заметив это, бессильно выругался. Протянул руку к пульту управления, набрал комбинацию цифр. Два из множества окружавших его экранов мигнули, и изображение сменилось.
…За ними всегда было кому наблюдать - более того, за каждой из них постоянно наблюдали как минимум трое – их ведь ни на секунду нельзя было выпускать из виду. Но ему захотелось убедиться, что все в порядке.
На экранах возникли абсолютно одинаковые изображения - светлые комнаты с мягкими стенами, без окон, обустроенные почти по-спартански – низкие кушетки, небольшие столы и стулья, вмонтированные в стену и закрытые ударопрочным бронированным стеклом телевизоры, санитарный отсек отгорожен от основного помещения только легкой пластиковой шторкой. Вся мебель фиксирована к полу. Над столом – полки с книгами и маленькие фотографии. Фрэнсиса всегда поражало, что книги на полках одинаковые и стоят в одном порядке – хотя Фрэнсис точно знал, что они уже очень давно не виделись друг с другом. Они вообще ни с кем не виделись - они жили изолированно от мира, каждая за двойной бронированной дверью с узким окошком, через которое они получали книги и пищу. Иногда их выводили оттуда – если бы не светленькие стены и идеально чистое постельное белье – а они были удивительно брезгливы – это было бы похоже на конвой в тюрьме строгого режима.
Да это и был конвой - каждая из них выходила из своей комнаты в сопровождении как минимум четырех охранников и с фиксированными за спиной руками. Человеку несведущему такие меры предосторожности показались бы неоправданно жестокими, по-настоящему чудовищными по отношению к ним.
Но несведущих здесь не было.
И никто не обманывался, видя сидящих на кушетках в одинаковых позах с книгами на коленях двенадцатилетних девочек, похожих друг на друга как две капли воды.
Здесь все слишком хорошо знали, кто они такие.
Фрэнсис тяжело вздохнул, и обе девочки, как по команде, повернули головы в его сторону. Они не слышали его, не видели его, они не могли знать, с какой именно камеры из десятка наполнявших их комнаты идет изображение на его монитор, да и камеры были скрытые.
Но они знали.
Знали, и все.
Фрэнсис никогда не смотрел им в глаза дольше, чем одно мгновение - ему казалось, что это опаснее, чем вглядываться в бездну.
***
Си Джи Би ленивым движением затушил окурок и отодвинул пепельницу. Нащупал в пачке последнюю сигарету, вынул ее и стал медленно перекатывать между пальцами. Ему это нравилось - сигарета была мягкой, тонкой, податливой. Ее так легко согнуть вдвое, смять, разорвать…
Очень легко.
Но зачем портить то, что тебе может пригодиться?
…Интуиция – великая вещь. Многие считают ее даром свыше, чудом, необъяснимым явлением. Он же был уверен – интуиция – всего лишь умение подмечать мелочи. Изменение интонаций на четверть тона. Изменение пауз на долю секунды. Изменение частоты дыхания, громкости речи, скорости подачи информации - словом, всевозможных фактов, которые только способны уловить человеческие ухо, глаз, рука, мозг.
Но уловить – это только часть дела. Их нужно соединить между собой, интерпретировать и просчитать будущее.
Он хорошо умел улавливать. Интерпретировать тоже.
В умении просчитать он полагал себя гением.
Кладя трубку на рычаг, он уже был уверен в том, что в проекте L-E-9-10 будут проблемы. Тот, кто ему ответил - мелкая сошка. Спрашивать у него нет смысла.
Си Джи Би набрал другой номер.
- На каком этапе это случилось? – спросил он, услышав с той стороны краткое «Добрый вечер».
- А, ты уже знаешь, - Лайон был спокоен. Нехороший признак.
- Да. Меня интересует конкретика. Кто сделал то, в результате чего проект под угрозой.
- Да брось, - Лайон Пристли вытянул ноги и заложил их одну на другую. – Это даже не проблема, а мелкая досадная накладка.
- Какая?
- У них аллергия. У обеих. На куриный альбумин.
- Чем это угрожает проекту?
- Ничем, - ответил Лайон. – Ничем не угрожает. Мы проводим курс антигистаминных препаратов, и генетики и иммунологи заверили нас, что все должно пройти штатно, по плану. Это всего лишь отсрочит дату внедрения на несколько дней.
- На сколько? – голос Си Джи Би был по обыкновению сух и бесстрастен.
- На три или четыре. Не более того, - ответил Пристли.
- Была ли возможность выяснить это заранее и осуществить присадку на другой культуре?
- Нет, - ответил Пристли. – Это выяснилось при обследовании, когда процесс присадки был давно запущен. Об этом никто не знал. Ранее это не проявлялось и в медкартах не зафиксировано. Они сказали, что никогда не любили яйца.
- Дарквуд доложил, что третья фаза будет запущена 12 декабря, как и планировалось. Ты мне теперь сообщаешь другое, - голос, который Лайон Пристли слышал сейчас в телефонной трубке, имел температуру немногим выше абсолютного нуля.
- Я полагаю, шестнадцатого. А возможно, даже пятнадцатого. Не совсем понимаю, какое это имеет значение. Послушай, - Лайон вздохнул. – Ну какое? Проект не привязан к другим, он полностью самостоятелен и мы никого не подведем, даже если сдвинем сроки на несколько дней.
- И ты полагаешь это достаточным основанием для того, чтобы менять их по своему усмотрению? Или что мы этим занимаемся для собственного удовольствия? Мы обязаны докладывать о результатах. От нас их ждут. А незаменимых людей не существует, Лайон. А ответственный за проект в первую очередь ты. Я – контролер.
Лайон слишком хорошо это знал. Помолчав несколько секунд, он ответил:
- Разумеется. Всегда могут случиться форс-мажорные обстоятельства.
- В наших проектах не должно быть никаких форс-мажоров, - оборвал его Си Джи Би. – Завтра же доложить о предпринятых мерах. Иначе могут возникнуть проблемы. У тебя, Лайон – в том числе.
- Доложу, - буркнул Лайон.
Он еще угрожает, прокуренный сукин сын.
Си Джи Би повесил трубку, не прощаясь. Лайон с размаху грохнул свою – так, что корпус телефона едва не треснул.
Так всегда. Кто-то исполняет, а кто-то контролирует. Все шишки всегда достаются исполнителю, а контролер слушает фанфары в случае удачи. Это несправедливо. Они - те, кто ждет результатов проекта – должны понять, что всю работу сделал он, Лайон Пристли, что именно он спас проект, который едва не завалил Си Джи Би.
И они поймут.
И тогда Лайон Пристли перестанет быть простым исполнителем. Да. Именно так все и будет. Нужно только очень четко все разыграть.

[Рыжая Элен]

16 января 1997 года, пятница.
07.14 утра, квартира Фокса Малдера.

Скалли присела на диван, отодвинув в сторону плед.
В квартире Малдера стоял полумрак – было ранее утро. Солнце еще не встало, а из всех источников освещения в квартире работал только ночник над аквариумом да маленькая лампа на кухне.
- Смотри, - Малдер разгреб кучу вещей на столе и положил на середину смятый конверт. Бумага была потрепанная, лохматая на сгибах и довольно грязная.
- Это что? – поинтересовалась Скалли, предпочитая не прикасаться к сомнительному письму. – Это из-за него ты разбудил меня в шесть утра, чтобы я срочно приехала? Такое и в руки-то брать не хочется.
- Я был бы не против узнать, чьи ручки держали его до нас, - хмыкнул Малдер. – Подсунули под дверь. Я нашел его два часа назад.
- Можно попробовать узнать, кому принадлежали ручки, - Скалли взяла карандаш и тупым концом пододвинула письмо к себе. – Во всяком случае, пальчики.
- Не выйдет. Отпечатков нет, - ответил Малдер.
- Вот как?
- Именно. Как ты думаешь, какова вероятность того, что такой чумазый конверт, будучи присланным обычной почтой, миновал даже руки почтовых работников?
- Ну, если его пинали ногами, пальцев рук могло не остаться.
- Очень смешно.
Скалли пожала плечами.
- В любом случае на нем ни марок, ни штемпелей. Ты узнавал, кто мог его подсунуть?
- Конечно. Никто никого не видел. Меня это не удивило.
- Ты его проверял? – спросила она. – На наличие сомнительного содержимого?
- Разумеется, - Малдер достал из ящика стола нож для бумаги и пару медицинских перчаток. – Я его пощупал. И посмотрел на свет. Ничего опасного.
Скалли вздохнула.
Малдер тем временем аккуратно разрезал боковую сторону конверта.
- Но если хорошо подумать… Ты же понимаешь, что если этот конверт подсунули доброжелатели, которые знали, что мы станем проверять его на отпечатки пальцев, они не могли не понимать, что их отсутствие насторожит нас.
- Значит, они хотели, чтобы мы были настороже, - Скалли пожала плечами.
- Вероятно, - Малдер вытряхнул содержимое конверта на стол. Это оказался еще один конверт – вполне чистый. На нем была одна единственная надпись, сделанная по линейке простым карандашом: «Фоксу Малдеру».
Малдер взял конверт пинцетом и разрезал край, не особенно заботясь о безопасности:
- Я думаю, бомба здесь не поместится.
Из маленького конверта выпала наклейка для спичечного коробка с рекламой какой-то забегаловки.
- Кто-то хочет поиграть в бойскаутов, - Малдер осторожно взял наклейку пинцетом и поднес к глазам. – Здесь больше ничего нет – никаких посторонних надписей. Ни числа, ни времени.
Скалли тоже склонилась над бумажкой:
- Может, на нее нанесены какие-то скрытые знаки? – спросила она. – Может, ее стоит исследовать в инфракрасном или ультрафиолетовом освещении?
- Что-то сомневаюсь, - задумчиво ответил Малдер, осмотрев бумажку с обеих сторон.- Смотри. Единственные цифры, которые тут есть – это дата выпуска этой рекламы. 18 января 1994 года. На год, думаю, внимания обращать нет смысла, а вот дата…
- Ты что, собрался туда ехать? – изумилась Скалли.
- А почему нет? – Малдер аккуратно сложил наклейку в прозрачный пакетик. – Хороший повод провести уик-энд за городом. Хочешь кофе?
- Малдер, ты с ума сошел, - привычно отозвалась Скалли. – Ты не знаешь, откуда это, ты не знаешь, кто тебе это прислал и что тебя там ждет. Не хочу. И между прочим, сегодня еще впереди рабочий день.
- Вот и замечательно. Занесу эту бумажку в лабораторию. Может, что-то из нее удастся еще выудить. И из конвертов тоже.
- Как ты это проведешь? Предыдущее дело закончено, а лаборатории нужно это зафиксировать…
- Я просто попрошу, - невозмутимо отозвался Малдер. – Чтобы не фиксировали. Пендрелл никогда нам не отказывал. Поедем, а то в восемь сорок пять совещание.
Скалли поднялась с дивана, и, глядя, как Малдер упаковывает конверты, сказала:
- Мне это все не нравится. Это не информация. Больше всего это похоже на ловушку.
- Вот и проверим, - отозвался Малдер.
Скалли встала и пошла к двери, а он задержался на мгновение, нащупывая в ящике стола клейкую бумажную ленту.
Поиграть в бойскаутов?
Да запросто.

10.25 утра. Штаб-квартира ФБР, Вашингтон.
Криминалистическая лаборатория.
В лаборатории всегда стояла гулкая тишина, способствующая созерцанию - так казалось Малдеру. Иногда приходила мысль, что, наверное, это неплохая работа – спокойная, сосредоточенная, дающая возможность не торопясь подумать. И кстати, без особенного риска. При этом тоже можно узнать массу интересного – причем всю информацию доставят на блюдечке.
Но Малдер слишком хорошо понимал, что он на такой работе уже через неделю почувствовал бы себя лисом, запертым в клетке без права выхода на свободу.
Но тут встречались фанатики не хуже него самого.
…Дэниэла Пендрелла можно было найти здесь почти в любое время дня и ночи – он тоже был фанатом своего дела и всегда с готовностью соглашался помочь, если его просили.
К Малдеру и его гипотезам скептически относилось большинство сотрудников ФБР, в том числе - отдела криминалистики. Кличка «Чокнутый» прилепилась к Малдеру давно и безнадежно, но Пендрелл был в числе тех немногих, кто никогда ее не употреблял. Порой Малдеру казалось даже, что Пендрелл им верит – настолько внимательно он относился к их просьбам и к тому, что они говорили.
- Дэни, - Малдер протянул руку эксперту-криминалисту. – Привет. Слушай, мне нужно покрутить одну вещь. Мимо протокола. Вещь самая простая, и на первый взгляд, вообще ничего из себя не представляет. Но вдруг что-то получится.
Дэни Пендрелл надел перчатки и разложил конверты на столе.
- Опять зеленые человечки, Малдер? – Пендрелл бросил взгляд в сторону входной двери, будто кого-то ждал.
- Если бы. Я просто хочу знать, можно ли из этого вытянуть хоть что-нибудь об отправителе… Сколько на это нужно времени?
Пендрелл помедлил с ответом.
- Хотя бы несколько часов. За результатами когда придешь?
- Не знаю, может быть, агент Скалли заберет после обеда, я… Я буду занят.
Пендрелл кивнул.
- Там была только вот эта наклейка? – спросил он. – И все?
- Да. Мне хотелось бы знать, кто у нас такой шутник - вдруг мне захочется сделать ответный жест и послать пакет из-под семечек.
- Попробую сделать что смогу, но многого не жди, - Пендрелл осторожно отнес конверты к столу, на котором располагался микроскоп.
- Разумеется. Спасибо, - Малдер махнул рукой и вышел из лаборатории.
Дэни молча склонился над микроскопом. Наверное, он о чем-то задумался, ибо младшему лаборанту, Кэтти Хоум, пришлось позвать его два или три раза прежде, чем Дэни отреагировал.
- Дэн… Дэн! Дэн, ты что, не слышишь?
- А? – Дэн поднял голову от микроскопа. – Извини, я действительно не слышал. Увлекся.
Кэтти усмехнулась и понимающе кивнула.
- Ну конечно. Еще бы.
- Что ты имеешь в виду? – спокойно спросил Дэн.
- Ничего особенного, - ответила Кэтти. – Просто агент Скалли придет после обеда за результатом. Поэтому вместо того, чтобы делать работу по плану, ты занимаешься всякой ерундой про зеленых человечков.
- Я не собираюсь отказывать коллеге в помощи только потому, что не верю в то, в чем не разбираюсь, - довольно холодно ответил Дэн и отвернулся к микроскопу.
Кэтти хмыкнула. Рыжие краснеют легко и быстро, и она сразу заметила легкий румянец на гладко выбритых щеках Пендрелла. Повернулась на каблуках, прошла мимо него, слегка зацепив локтем за спину, но он, кажется, даже не заметил.
Вот же угораздило. Нашел в кого вообще. Она его, бедолагу, совсем не замечает. А вот Кэтти, к примеру, ничуть не хуже. И даже лучше – выше на целую голову.

***
Малдер никогда не знал заранее, где состоится встреча с информатором. И состоится ли вообще. Иногда от момента наклейки бумажного знака на окно до встречи проходили сутки. Если больше – значит, встреча не состоится. Бездонная Глотка обычно реагировал быстро, второй информатор, которого Малдер называл мистером Икс, был вовсе не так расторопен. Нынешний информатор был еще более странным, чем два предыдущих, и Малдер предпочитал теперь по мере возможности справляться своими силами.
Но в любом случае – в здании штаб-квартиры на эту встречу можно не рассчитывать.
Пятница оказалась длинной и нудной - полдня они со Скалли провели, доводя до ума последние отчеты и выслушивая ворчание Скиннера по поводу перерасхода средств и нетрадиционности методов работы. Впрочем, ворчание было привычным для всех, в том числе и для самого Скиннера. Собака лает, ветер дует, караван идет. Когда подошло время обеденного перерыва, Малдер отложил папку, поднялся и поинтересовался у Скалли:
- Тебе принести что-нибудь? Я выскочу ненадолго до кафе Хардинга. Мне с некоторых пор кажется, что в готовые обеды в Бюро подмешивают бром.
Скалли улыбнулась в ответ:
- Мне все равно. Я не хочу есть, спасибо.
Малдер на мгновение умолк. Потом негромко спросил:
- Почему? Ты плохо себя чувствуешь?
- Нет, Малдер! Все в порядке. Я просто плотно позавтракала. Не беспокойся, пожалуйста, - ответила Скалли и пододвинула поближе к себе отчет, в который вносила карандашные правки.
Когда Малдер осторожно прикрыл за собой дверь, Скалли взглянула на часы, открыла сумочку и нащупала в ней два больших флакона с таблетками. Время как раз подошло. Нет, правда, ей не хочется есть просто так. Последние недели стало полегче, тошнота прошла. И жизнь «после» в общем и целом почти не отличается от жизни «до».
…Чтобы сохранить эту видимость прежней жизни, она старалась принимать лекарства тогда, когда Малдера не было рядом.
Малдер действительно отправился в кафе и, пока стоял в очереди, старался незаметно оглядеться, надеясь увидеть нужного человека. Его окружала самая разнообразная публика - от подростков до стариков – но информатора среди них не было. Возвращаясь к машине, Малдер специально пошел кругом, удлинив дорогу раза в два – но никто не окликнул его, ни одна дверь не открылась, даже ни одна собака не пробежала. Но когда он наконец добрался до парковки, там его ожидал сюрприз.
***

[Рыжая Элен]

- Полюбуйся, - Малдер поставил на стол коричневый бумажный пакет из кафе и вынул из него газету. – Подложили, пока машина стояла на парковке. Камеры поблизости есть, но моя машина стояла рядом с выездом, и там постоянно кто-то ходил или ездил - даже если выбьем запись, сомневаюсь, что что-то найдем.
Скалли осторожно развернула газету:
- А я-то думала, что ты так долго, - сказала она. – Это свежий номер. Сегодняшний. И что?
- Открой шестую страницу. Там статья о публичных катках Вашингтона. Посмотри на предпоследний абзац.
Скалли зашелестела страницами.
- Вижу, - откликнулась она. - В предложении «Не ходите на каток, если вы плохо себя чувствуете, если у вас головная боль, повышение температуры или артериального давления» обведены карандашом первые два слова. Ты думаешь, это твой информатор?
- Убежден, - Малдер быстро выгрузил купленное из пакета. – Я созвонился с Байерсом. Съезжу к ним ненадолго – выясню, не смогут ли они нам помочь. Зайди, пожалуйста, в лабораторию – у Пендрелла наверняка уже готовы результаты.
- Малдер!
- Что? – Малдер быстро жевал сандвич с ветчиной.
- Здесь написано «Не ходи». И ты все равно собираешься ехать?
- Разумеется. А как иначе я смогу узнать, почему мне не стоит туда ходить? Как только получишь информацию в лаборатории, звони, - Малдер набросил пальто. – Поскольку время свидания с неизвестным нам не уточнили, там стоит быть с раннего утра.
Скалли кивнула.
Она слишком хорошо знала это состояние, в которое впадал Малдер, в очередной раз столкнувшись с неизвестностью. Он становился похож на охотничью собаку, почуявшую след – причем на такую, которая оставляет преследование, только падая замертво. Проблема заключалась в том, что охотничья собака, в отличие от Малдера, обычно знает, кто этот след оставил.
***
Многие считают работу эксперта-криминалиста скучной. Некоторые всерьез убеждены, что настоящая работа - это преследование преступников, перестрелки, погони, высиживание в засаде… Ну, в крайнем случае – составление психологического портрета преступника-маньяка. Эксперт-криминалист при этом – что-то вроде обслуживающего персонала.
Лабораторная крыса, не нюхавшая пороху – приходилось и такое слышать. За глаза, разумеется.
А между тем где бы вы все были, если бы не эксперты-криминалисты?
Впрочем…
Дэни вздохнул. Нет, рутины хватало. Но ее везде хватает. А понять, насколько захватывающим может быть поиск истины, дано не каждому.
Он бросил взгляд на часы – длинная стрелка подползла к тройке. Жалко, что работа закончена - пока сидишь над микроскопом, время идет быстрее. А теперь минутная стрелка еле движется, словно к ней гирю привязали фунта на четыре весом.
Кэтти ушла полчаса назад. Она позвала его обедать, но он отказался, сославшись на кучу работы. Наверное, она обиделась, хотя виду не подала. Ну что же… Дэни вздохнул снова. Он не может уйти обедать – ведь он обещал, что закончит экспертизу и отдаст результаты из рук в руки.
Только бы она пришла одна…
Смешно.
Человек - странное существо. Он продолжает надеяться даже тогда, когда реальность со всей очевидностью демонстрирует - не на что. Убедился, рыжий Дэни, крыса лабораторная? Нет? Ну, убедись еще раз. Она придет, заберет документы, вежливо поблагодарит. У нее будут гореть глаза – но не потому, что эксперт-криминалист Дэни Пендрелл стоит от нее в двух шагах. А потому, что… Неважно.
А он будет стоять в двух шагах. Вдыхать едва заметный аромат ее духов. Смотреть, как на ее скулах разгорается румянец, и бледная кожа с едва заметными веснушками слегка розовеет. Будет впитывать взглядом ее профиль, словно выточенный скульптором, ее губы, ямочку между ключиц, солнце, высвечивающее золотом пряди ее волос…
Рыжий Дэни, тебе не на что рассчитывать. Потому что она никого не замечает, а над тобой в кулачок хихикает половина сотрудников лаборатории. Ледяная королева.
Почти никого не замечает. Но тебя, рыжий Дэни, не замечает точно.
И они всегда, всегда вдвоем.
Дэни бессильно сжал кулаки – так, что ногти впились в ладони.
Нет, она не ледяная. Совсем не ледяная.
…Не приведи Господь быть таким идиотом, как Чокнутый.
- Агент Пендрелл?
Она была одна.
Дэни поднялся, стараясь быть таким же, как всегда – спокойным, деловитым, высококвалифицированным экспертом, который никогда не смешивает личное и профессиональное. Белоснежный халат. Спокойный голос. Ей, в общем, совершенно незачем знать.
- Добрый день, агент Скалли.
Она остановилась в дверях. Было ясно, что торопится, и что времени у нее нет. По крайней мере, агент Пендрелл в ее расписании занимает не больше, чем пару минут. …Иногда его посещали безумные мысли: пригласить ее куда-нибудь. Да хоть банально в кино или в кафе, черт подери. Но она ведь никогда не бывает свободна, потому что есть Малдер со всеми его секретными расследованиями, летающими блюдцами и зелеными человечками. А это намного важнее, чем какой-то рыжий Дэни Пендрелл и два часа в кинотеатре.
Два часа. Он мог бы целых два часа смотреть на ее профиль, чувствовать совсем рядом ее плечо, он мог бы даже… лучше не думать об этом сейчас, потому что он покраснеет, как подросток в стадии гормональной бури - Дэни ненавидел себя за это.
Несколько раз он даже покупал билеты – но так и не решился даже заикнуться о них. И сегодня тоже не решится.
И у него всего две минуты… Солнце светит прямо в окно в коридоре, за ее спиной, и ее волосы горят огнем. Ему остается только смотреть. Она такая же, как всегда – строгий костюм, официальная речь. А он видит тонкие запястья, прядь волос на щеке, ловит ее дыхание, и знает, что будет до звона в ушах вслушиваться в звук ее шагов, стихающих в отдалении, когда она будет уходить.
Дэни нащупал в кармане два билета. Может, все-таки…
- Экспертиза готова? – она поправила пальто, перекинутое через левую руку и повернулась к столу. В вырезе белой блузки блеснул крестик на цепочке.
- Да, разумеется, - спокойным голосом ответил Дэни и взял со стола упакованные в пленку конверты и прозрачный файл, в который положил распечатанный отчет.
- Спасибо за оперативность, агент Пендрелл, - Скалли взяла конверты и отчет, чтобы уложить в рабочую папку. Она даже не заметила, что Дэни, передавая документы, коснулся ее руки – случайно, разумеется.
- Я провел экспертизу конвертов и наклейки. Конверты самые обыкновенные, дешевые. Такие продаются большими пачками. На них есть следы, говорящие о том, что их задевали руками, но отпечатков пальцев нет - скорее всего, их сразу достали из упаковки, а не покупали по одному. Трогали их в обыкновенных латексных медицинских перчатках, надпись на меньшем конверте сделана по линейке. Линейка деревянная, обыкновенная канцелярская, с небольшой выбоинкой – скорее всего расположенной на расстоянии не более двух дюймов от края. Карандаш графитный, простой, твердость не ниже 3Н, остро заточенный. Надпись сделана не более двух суток назад. Больше по конвертам мне сказать нечего.
- А наклейка? – она подняла глаза и посмотрела на него.
- Наклейка не была использована – на обратной стороне поверхность практически не повреждена и клеевой слой цел. Отпечатков пальцев на ней тоже нет, но на одном из краев микроследы пепла и пива, тщательно стертые. Пиво темное, скорее всего, дешевое, обыкновенное бутылочное, потому что определились следы консервантов. Пепел сигаретный, марку определить пока затруднительно, потому что следы весьма незначительны. С учетом того, что наклейка является рекламой придорожного кафе, в этом нет ничего удивительного.
- Вы сможете определить позднее марку сигарет? – спросила Скалли.
Сегодня что-то было не так, как всегда, но Дэни не мог понять, что. Она была напряжена, даже более сдержанна, чем обычно. Лицо чуть бледнее. И губы… И круги под глазами. Другой, может, и не заметил бы, но Дэни Пендрелл был экспертом-криминалистом - человеком, для которого не существует мелочей.
- Возможно, но по срокам я ничего не могу сказать заранее, - ответил он. Билеты в кармане рубашки казалось, жгли кожу через ткань. – У вас… расследование здесь, в Вашингтоне?
- Нет, в штате ……… Мы уезжаем через час. Когда имеет смысл перезвонить насчет марки пепла?
Ну что же… все как всегда.
- Я думаю, через пару дней, - ответил Дэни и добавил: - Я мог бы сам перезвонить вам.
- Спасибо, - кивнула Скалли. – Номера телефонов есть в общей базе. Спасибо вам еще раз, агент Пендрелл.
Она развернулась и вышла из лаборатории, аккуратно прикрыв за собой дверь.

[Рыжая Элен]

Дэни медленно вынул из нагрудного кармана билеты, дотянулся до корзины для бумаг и разжал пальцы.
Шаги почти стихли в отдалении.
- Дэни, ты не хочешь кофе? – Кэтти появилась, словно из-под земли. – А, все ясно. Она приходила забрать результаты, и тебя опять вышибло.
Слушать ее идиотское щебетание не было никакого желания. Кофе не хотелось тоже. Больше всего сейчас хотелось встать под холодный душ, но такой возможности не было. Господи, да уйдет ли эта ду… уйдет ли она уже на свое место наконец!
Кэтти поджала губы и унесла кофе к себе на стол.
Надо бы ей напомнить, что в лаборатории вообще-то запрещено пить кофе на рабочем месте и тем более приносить сюда пищу - для этого есть специально выделенные помещения. Но сейчас Дэни было все равно - лишь бы она молчала.
Кэтти зашуршала оберткой от шоколадки и отправилась выкинуть бумажку.
- О, Дэни, это чьи билеты? Твои? Просроченные, что ли?
Дэни не ответил.
- Они же на сегодня, - Кэтти с удивлением обернулась к нему. – Я, кстати, давно не была в кино, - намекающее произнесла она, присаживаясь на краешек общего стола и поправляя модную стрижку. Белый лабораторный халат Кэтти был явно короче предписанного Уставом, и Дэни машинально подумал, что однажды Кэтти опрокинет себе на колени какой-нибудь реактив и наверняка пожалеет, что не соблюдает дресс-код.
- Представляешь, Дэн, совсем давно! – повторила она.
- Вот и прекрасно, - сухо отозвался Дэни. – Если хочешь, возьми.
- Их два, - Кэтти придвинулась чуть поближе. Дэни встал, пересел за свой рабочий стол и включил компьютер.
- Пригласи кого-нибудь. У меня очень много работы.
Кэтти поджала губы и нахмурилась.
Дэн придвинул к себе клавиатуру. Она что, рассчитывает, что он с ней в кино пойдет? Кажется, опять обиделась. Впрочем, наплевать.
- А ты знаешь, что в Бюро болтают? – спросила Кэтти с вызовом.
Дэни не ответил, но у нее явно чесался язык.
- Что они давно спят друг с другом, - мстительно сказала она и вернулась за свой стол.
Дэни не отвечал, сделав вид, что погрузился в работу. Но буквы и цифры расплывались на экране в мелкие черные зернышки.
Конечно, он слышал. В Бюро всегда хватало любителей потрепаться и позлословить, но доказательств ни у кого не было. Да и быть не могло. В этом Дэни был уверен. Иначе… иначе она совсем по-другому смотрела бы на Малдера.
Господи, какое счастье, что Чокнутый такой идиот.
Дэни закрыл глаза. Она была так близко сегодня… Он может представить себе, что на самом деле она была еще ближе. Что он склоняется к ней, касается губами плеча, шеи, щеки. Бледная кожа с мелкими, едва заметными веснушками вспыхивает румянцем от его прикосновений, и ее губы…
Вдруг Дэни вздрогнул, откинулся назад, на спинку стула, и замер.
Она была необычно бледна сегодня.
Она просто устала. Да, наверное. Если круглосуточно носиться за неизвестностью следом за Малдером, еще не так устанешь. Да, безусловно, он прав.
Но тревога не улеглась.
…Что-то было иное в этой ее странной бледности, нежели просто усталость.
***
Пустынный пейзаж за окнами автомобиля привычно летел назад. День клонился к вечеру, небо заволокло тучами. Шоссе, пустое и мокрое от недавнего дождя, почти ничем не отличалось от сотен других дорог, которые они видели за эти четыре года.
- Что сказал Байерс? – поинтересовалась Скалли.
Малдер задержался у Стрелков, и они выехали позднее, чем рассчитывали. А потом она почти сразу же задремала в машине - с тех пор, как она начала постоянно принимать эти препараты, ее стало гораздо сильнее укачивать.
- Я спросил его, нет ли возможности пробить по базе забегаловку, - ответил Малдер, не отрывая взгляда от дороги. – Я хотел сразу рассказать, но ты уснула, я не стал тебя будить… По забегаловке ничего особенного, обычное придорожное кафе неподалеку от въезда в небольшой городок. Городок тоже до тошноты обыкновенный, имя им в Америке легион. Несколько тысяч населения, школа, аптека, супермаркет и прочие полезные заведения в одном экземпляре. Мимо такого проедешь и через десять минут забудешь, как он выглядел.
Скалли расстегнула куртку и немного опустила стекло в окне. Прохладный ветер ударил ей в лицо, и дышать стало легче. Хотя грех жаловаться, последнее время она чувствовала себя вполне хорошо.
Малдер продолжал:
- Но на картах Стрелков, которые чуток отличаются от тех, что можно купить в придорожном кафе, есть кое-что. В нескольких десятках миль от городишка расположена закрытая территория. Туда нет дорог и указателей. Ребятки распечатали мне снимки со спутника в большом разрешении. Не спрашивай только, что именно они взломали и как добыли эту информацию. Я спрашивать не стал - так спать спокойнее. Байерс выяснил, что лет сорок или около того назад там начинали строить крупный исследовательский центр - планировалось, что этот самый городишко будет при нем и все это вместе станет научным комплексом, а центр - градообразующим предприятием. Но уже через два года информация об этом центре отовсюду исчезла, стройка официально была прекращена, а городок с той поры представляет из себя то, что представляет.
- А насчет специфики работ что-то известно? – спросила Скалли.
- Байерс смог только узнать, что это были какие-то медицинские исследования – вирусология, генетика. Вопрос только в одном – попали мы пальцем в небо или в яблочко. На снимках видны несколько корпусов небольшой, не более двух этажей, высоты, огороженная территория, два дополнительных периметра. На территории снимки людей не зафиксировали.
- Это какое же разрешение они тебе скачали? - с сомнением поинтересовалась Скалли.
- Всякое. Самое главное, что у меня есть информация, где периметр утратил целостность.
- А если мы все-таки попали пальцем в небо?
- Получим удовольствие от загородной прогулки после пыльного грязного города.
- Было бы неплохо.
- Скоро приедем. Миль восемьдесят осталось.
Скалли кивнула и закрыла глаза.
***
…Они добрались до городка глубокой ночью. Остановились в полупустом мотеле, обшарпанном и старом – его стены не знали никакого другого ремонта, кроме первого, а площади номеров превышали площади кроватей не более чем вдвое. Владелец очень обрадовался надежным платежеспособным клиентам – настолько, что пытался сам отнести их вещи, и отнес бы, если Малдер ему не отказал прямым текстом.
До кафе, которое располагалось неподалеку от автозаправки, от мотеля было не более полумили – так что агенты решили, что не опоздают на встречу, даже если пойдут пешком.
Малдер сам помог Скалли внести ее сумку в номер, и, задержавшись на минуту, неловко спросил, глядя куда-то в сторону:
- Ты… в порядке?
- Малдер, - Скалли сняла куртку, повесила ее на вешалку, поставила сумку на кровать. – Я в порядке. Я нормально себя чувствую и намерена и дальше продолжать нормальную жизнь. И я очень тебя прошу не спрашивать меня об этом… Так часто.
- Прости, - негромко отозвался Малдер, поднимая на нее взгляд и понимая, что выполнить эту просьбу будет почти невозможно.
Когда он аккуратно притворил за собой дверь, Скалли опустилась на постель и вытряхнула из сумки банки с таблетками.
Она их ненавидела. Ненавидела, понимая, что это неправильно. Что нельзя так относиться к лечению, что это не выход. Но она всегда помнила об этих чертовых банках, они преследовали ее во сне, и почти каждое утро она просыпалась теперь, чувствуя во рту и глотке противный железистый привкус крови.
Да, она чувствовала себя приемлемо. Но в тоже время не заметить изменений было нельзя - ей стали труднее даваться физические нагрузки, временами появлялась одышка и головные боли. Она каждое утро твердила себе, что не собирается сдаваться. Но каждое такое утро давалось ей труднее предыдущего. А надо выглядеть бодро. Нужно улыбаться, как будто все и вправду идет, как прежде.
Тогда, может быть, она и сама в это поверит.

[Рыжая Элен]

***
17 января 1997 года, суббота.
7.10 утра. мотель
Малдер поднялся на рассвете. Собственно говоря, ту полудрему, в которой он пребывал, сном назвать было нельзя – он слышал почти все, что происходило вокруг, слышал, как шумит ветер за окном, как в ванной капает вода из неплотно закрученного крана, как скрипит рассохшаяся оконная рама, как ветки старого каштана скребут по крыше. А главное - он прислушивался к тому, что происходит в соседнем номере. Как Скалли включает воду в ванной комнате, как ходит по номеру, как ложится в постель. Как дышит во сне.
Дышит.
Ды-шит.
Шуршит одеяло - она поворачивается с боку на бок.
Его слух настолько обострился, что ему казалось, что он способен услышать даже биение ее сердца.
Все в порядке.
… Удостоверившись, что она еще спит, Малдер вышел немного пробежаться по округе – утренняя пробежка неплохое прикрытие для человека, который хочет сориентироваться на местности.
…Городок спал. Зимнее время, выходной день – улицы тихи и пустынны, только ветер шевелит рыжую сухую траву, кое-где торчащую из земли, и дергает ленточки и мишуру неубранных Рождественских венков, до сих пор украшающих двери в некоторых домах. Низкое серое небо грозит не то дождем, не то даже снегом. Где-то далеко, на границе слышимости, лает собака.
Кроме этого лая да свиста ветра ничто не нарушало тишину. Малдер поежился. Стоило набросить ветровку: выйти в одной толстовке, наверное, слишком самоуверенно. Ладно, ничего.
Где-то в паре кварталов отсюда должны находиться супермаркет и полицейский участок. Малдер вытащил из кармана спортивных штанов карту, сориентировался и направился дальше по улице.
… Когда через полчаса он возвращался назад, улицы уже не были такими безжизненными. Мимо проехал на велосипеде пожилой мужчина в ярко-красной кепке, надетой козырьком назад, и с большой плетеной корзиной, прикрученной веревками к багажнику. Прошла молодая женщина с детской коляской. В одном из палисадников седоволосая леди в грубом брезентовом фартуке и больших рукавицах чинила какое-то сооружение, поваленное ветром. Городок постепенно наполнялся утренними звуками, оставаясь по-провинициальному неторопливым и обстоятельным – Малдеру была непривычна эта особая степенность маленького города после шума, суеты и сутолоки мегаполиса.
- Доброе утро, миссис Перкинс, - поздоровалась молодая женщина с пожилой леди в палисаднике.
- О, Люси, очень рада тебя видеть, - Малдер увидел, как пожилая женщина поднялась и подошла к калитке. – Как твоя малышка? Ей ведь уже исполнилось полгода?
- О да, еще четыре дня назад, - ответила молодая женщина, покачивая коляску с младенцем. – Все хорошо, только она уже вторую ночь плохо спит.
- А что случилось? Может быть, зубки? Когда у моего Терри прорезывался первый зуб…
- Да нет, миссис Перкинс. Понимаете, во дворе Элридов уже вторую ночь воет Дасти, - услышал Малдер, поворачивая за угол. – И моя Бетси почти не спит…
***
Когда Малдер и Скалли вошли в кафе, стрелки на больших круглых часах, висевших над стойкой, показывали ровно девять утра. Несмотря на ранний час, в кафе было полно посетителей, так что свободных мест оставалось немного – за большим столиком возле окна, где две девушки пили кофе, в центре зала недалеко от стойки, где мужчина средних лет изучал меню, и пара столиков у стены в дальнем конце зала, которые только что протер молодой человек в фартуке с логотипом заведения.
- Меню не блещет разнообразием, - сказал Малдер, заказав кофе и тосты. – Да и обстановка тоже. Столики пластиковые, кофе растворимый, джем с консервантами. Надеюсь, хотя бы тосты из натурального хлеба.
- А что ты хотел – тут тебе не ресторан, - ответила Скалли. Они заняли один из свободных столиков возле стены. Небольшое помещение кафе с этого места прекрасно просматривалось, а в окно можно было наблюдать то, что происходило на улице. Люди пили кофе, приветствовали друг друга, обменивались новостями, и поэтому в кафе стоял ровный шум, напоминающий гудение пчелиного улья.
- Кофе на удивление неплох, - заметил Малдер. – Хоть и растворимый.
- Когда ты успел записаться в гурманы? – улыбнулась Скалли, придвигая к себе чашку.
- Мне кажется, это никогда не поздно сделать. Хотя вряд ли у меня получится. Интересно, нам с тобой придется торчать здесь весь день или мы можем позволить себе небольшую прогулку после завтрака?
- Простите, это место свободно? – раздался неуверенный голос из-за плеча Малдера.
Рядом с их столиком стоял пожилой человек. На вид ему было лет шестьдесят или чуть больше. Немного седоват, лысоват и полноват, без особых примет. Такие лица Малдер называл про себя «никакими». Даже эмоции не делали такие лица более запоминающимися. Одет он тоже был совершенно обыкновенно
Из внутреннего кармана расстегнутой куртки торчала аккуратно свернутая утренняя газета. Локтем мужчина прижимал к боку тинейджерскую бейсбольную кепочку, а в руках держал поднос, на котором стояли чашка кофе и тарелка с булочками.
– Больше нет мест, - виновато пояснил мужчина. – Извините. Я…я часто здесь завтракаю.
Малдер и Скалли переглянулись.
- Конечно, свободно, - ответил Малдер, сдвигая свой поднос в сторону.
Мужчина осторожно поставил завтрак на стол.
- Я не видел вас раньше в нашем городе, - сказал он, садясь справа от Малдера. – Вы проездом?
- В каком-то смысле да, - ответил Малдер. – Проездом.
- Вы случайно… Не из ФБР?
Малдер и Скалли переглянулись снова. Вот так сразу? Буквально после «Здравствуйте» и даже кофе не попив?
- Случайно, - кивнул Малдер. – Случайно из ФБР. Зашли вот кофе выпить на дорожку.
- А почему вы спрашиваете? – спокойно поинтересовалась Скалли, вытирая салфеткой руки.
- Видите ли, - мужчина немного смутился, вынул из кармана клетчатый носовой платок и стал тщательно протирать чайную ложечку, которой только что размешивал сахар. Потом неуверенно продолжил: – Простите, я не представился. Мое имя Брайан Флауберг, я бывший учитель биологии в местной школе, ныне пенсионер. Если хотите, могу показать документы…
- Не стоит, - отозвался Малдер. – Пока что. Мы слушаем вас.
- Так вот… Недавно я… В общем, у меня возникли кое-какие проблемы семейного характера… вернее, не совсем семейного… Даже не знаю, как вам объяснить… В общем, они таковы, что я не рискнул обратиться в нашу полицию. Но у меня есть старый приятель, с которым мы когда-то служили вместе. Я решил посоветоваться с ним, и он предложил мне обратиться в ФБР. Я ответил, что подумаю. Понимаете, я не хотел, чтобы у дела был официальный ход, а если бы я обратился в полицию или официально отправил запрос в ФБР, этого было бы не избежать. А частного сыщика в нашем городке не водится – масштаб не тот. У нас вообще очень спокойное место.
- И вы обратились? – спросила Скалли.
- Нет, не успел. Несколько дней назад он позвонил мне и сказал, что в субботу через наш городок будут проезжать два агента ФБР, и что я могу попробовать встретиться с ними и поговорить.
- А ваш старый приятель, он сам сотрудник ФБР? – спросил Малдер.
- Нет, - отозвался мистер Флауберг. – Он физик-ядерщик. Просто он немного интересуется… Ну… всякими такими вещами.
- Какими – такими? – сухо спросил Малдер, допивая кофе. Он теперь почти не чувствовал вкуса – когда начиналось расследование и большая рыбина махала хвостом на глубине, все прочие чувства словно притуплялись.
- Не совсем обычными, - ответил Флауберг.
- Так в чем состоит ваша проблема? – спросила Скалли. – И, наверное, нам бы пригодилась фамилия вашего знакомого.
- Фамилию знакомого я бы называть не хотел, - Флауберг посмотрел по сторонам. – По крайней мере, сейчас. Мне не очень хочется, чтобы его беспокоили, тем более, что к самому делу он вообще отношения не имеет. И еще… прежде, чем я расскажу вам о своем деле, я бы хотел увидеть ваши документы.
В кафе было людно и шумно, негромкий разговор тонул в этом многоголосье, словно камешек в море. Но если бы сейчас Малдер и Скалли достали свои жетоны, это заметили бы многие. Агенты переглянулись, и Флауберг, заметив их нерешительность, кивнул:
- Наверное, нам стоит прогуляться. Хорошо, что вы выглядите неофициально.
Когда Малдер и Скалли, расплатившись, выходили на улицу, Скалли шепнула:
- К чему такая суперсекретность, если речь идет всего лишь о семейной проблеме? И что это за физик-ядерщик, у которого есть возможность организовать подброс конверта под твою дверь?
- Понятия не имею, - так же тихо ответил Малдер. – Не могу сказать, что я от этого в полном восторге. Как и от перспективы гулять по улице в такую погоду - того и гляди, дождь зарядит. Надо было зонт брать.
Мистер Флауберг нагнал их через несколько минут:
- Пойдемте в ту сторону. Я всегда могу сказать, что провожал вас до полицейского участка, - он махнул рукой по направлению к центру городка.
- Допустим, - ответил Малдер и достал жетон. – Вот. Как думаете, похож?
Флауберг не понял шутки и внимательно изучил оба жетона. Потом ссутулился, застегнул куртку под самое горло и некоторое время шагал молча. Малдер и Скалли шли по обе стороны от него, ожидая, пока он заговорит.
- В общем, дело в том, что у меня пропал сын, - сказал Флауберг наконец. – Моему сыну тридцать восемь лет, он генетик, занимается преимущественно вирусологией. Последние лет двадцать мы общаемся в основном письмами и по телефону - сначала он учился, потом получил какую-то хорошо оплачиваемую работу. Мэтью никогда не говорил, какую именно, видимо, эту информацию нельзя было разглашать. Но он звонил мне почти каждую неделю. Я знаю, что он работал где-то совсем недалеко отсюда – и я даже догадываюсь, где. Но я, в общем, никогда не настаивал на том, чтобы он мне все рассказывал. Я же понимаю, что есть вещи… В общем, я понимаю. Но с середины декабря он перестал звонить. Ни письма, ни записки - совсем ничего. Понимаете, Мэтью - очень педантичный человек. Он всегда звонил… особенно перед праздниками… Я очень боюсь, что с ним что-то случилось. Что-то очень серьезное. И мне не к кому обратиться.

[Рыжая Элен]

- Я все-таки не понимаю, почему бы вам не обратиться в полицию, - с сомнением сказала Скалли. Ерунда какая, честное слово. Вот чтоб она еще хоть раз повелась на сомнительные наклейки и обведенную карандашом газетную рекламу.
- Ну как же, - мистер Флауберг удивленно пожал плечами. – Ведь это не простая работа. Не таблетки в аптеке продавать. Я совсем не уверен, что наш полицейский смог бы разобраться. В нашем городке у него работа раз в год появляется – когда кто-нибудь скорость превысит, например. У нас вообще очень законопослушный народ.
- Вы сказали, что догадываетесь, где работает ваш сын, - напомнил Малдер. – Расскажите поподробнее про вашу догадку. И где он живет, тоже.
- Малдер, - Скалли потянула его за рукав, чтобы говорить ему на ухо. – Ты собираешься раскручивать это дело?
- Разумеется, - ответил тот. – Мне очень интересно, кто подкидывает мусор под мою входную дверь.
- Я надеюсь, что сумеете сохранить все это в тайне, - мистер Флауберг порылся во внутреннем кармане крутки и вытащил оттуда свернутый вчетверо кусок дорожной карты. – По крайней мере, если будет такая возможность.
Малдер кивнул.
- Мы слушаем вас.
Флауберг огляделся – поблизости никого не было. Кафе осталось далеко позади. В палисадниках, мимо которых они шли, было пусто – ни людей, ни птиц, ни собак. Ветер со свистом гнал по асфальту сухие листья, сорванные с деревьев, и пригибал к земле каштановые ветви. Начал накрапывать мелкий дождь. Пахло холодом и почему-то - тревогой.
- Неподалеку отсюда есть заброшенная территория. Она на самом деле не совсем заброшенная, но туда никто не ходит. В принципе, у нас в городке все знают, что там что-то есть, за ограждением и колючей проволокой – но все считают, что там тайные бункеры для Президента на случай ядерной войны с Россией.
- Достаточно примитивно для легенды, - хмыкнул Малдер. Чем дальше они шли, тем сильнее грыз его сознание червячок беспокойства.
- Уж как есть, - вздохнул Флауберг. – Но на самом деле никаких бункеров там нет. Некоторые из местных старожилов - те, кто постарше - знают, что много лет назад там начинали строить исследовательский центр, а через пару лет обнесли все вокруг колючей проволокой. И так и не провели туда ни одной нормальной дороги.
Малдер и Скалли переглянулись.
- Так вот, - продолжал мистер Флауберг. – Начинали его строить больше сорока лет назад. Мы с приятелем тогда были молодые и безбашенные, ну и решили как-то залезть туда и посмотреть – правда ли, что бункеры для Президента? У нас почему-то еще тогда все так думали.
- И залезли? – поинтересовался Малдер.
- Залезли, конечно, - вздохнул Флауберг. – Далеко нам пройти не удалось, но то, что мы видели, на бункеры похоже не было. Стройку к тому моменту почти завершили, но снаружи да издалека конечно было не понять, что это. Да только там было полно военных и двойной или тройной даже забор вокруг здания. Вполне может и исследовательский центр быть. У них там здание невысокое - всего на один этаж над землей, и довольно большой двор. Думаю, что там есть и подземные этажи. Мы тогда несколько раз ходили. Карту вот нарисовали сами, - Флауберг протянул Малдеру кусок старой потрепанной карты с полустертыми пометками. - Там охрана всегда по периметру стояла – близко не подойти было, да и боялись мы. Мы проходили довольно далеко на обнесенную проволокой территорию, но только потому, что нам повезло. В одном месте в лесу во время бури повалило дерево с этой стороны. Но оно не упало на землю, а повалилось на другое, с той стороны, да так и осталось. Снизу, с земли, не видно толком, что они соприкасаются. А мы тогда на все деревья пробовали влезать – думали что-нибудь в бинокль разглядеть, ну и нашли, что перелезть можно. В общем, несколько раз мы так ходили на территорию, а потом… А потом нас засекли. Эти, которые на периметре стояли.
Флауберг умолк.
- И? – негромко спросил Малдер.
- Они стрелять начали, - вздохнул Флауберг. – И двинули за нами. Мой приятель бежал в нескольких ярдах позади меня. Ну и… В общем, его подстрелили. А я удрал. И больше за всю жизнь туда ни ногой не совался. Но зато яснее ясного стало, что там явно что-то секретное.
- И никто не поинтересовался судьбой вашего приятеля? – спросила Скалли.
- Я сказал, что мы заблудились в лесу и потеряли друг друга из виду. Мне поверили. И я никогда не болтал о том, что увидел. Сознания того, что из-за нашей глупости и идиотского любопытства погиб мой приятель, мне было более чем достаточно. И я прекрасно понимал, что даже если я попробую о чем-нибудь рассказать и добиться правды, у меня ничего не выйдет. А вот свою голову потерять могу запросто.
Видимо, у Скалли на лице слишком явственно отразилось то, что она подумала.
- Я знаю, что вы подумали, - Флауберг опустил голову. – Да, я испугался. Тело моего приятеля через день нашли на шоссе – сбитое машиной. Хоронили без вскрытия, и никто ни словом не обмолвился об истинной причине его смерти. Потом, со временем, постепенно все стало забываться. Теперь о моем сыне… Так вышло, что из его разговоров и писем я догадался, что он работает где-то недалеко отсюда. И что исследовательский центр, в котором он работает, занимается какими-то секретными правительственными разработками.
- Как же им разрешали писать и звонить из такого… секретного места? – поинтересовался Малдер.
- Ну… я тоже задавал себе этот вопрос, - Флауберг нервно теребил воротник куртки. – Единственное, что я смог придумать – что мой сын был среди руководителей проекта и поэтому имел возможность как-то обходить цензуру.
Малдер недоверчиво покачал головой, но ничего не сказал.
- Так вот, - продолжал Флауберг. – В декабре звонки прекратились. Две недели я ждал – мало ли, вдруг у него просто очень много работы… Но потом мне стало тревожно. И я снова пробрался туда, на территорию. Я не рискнул пройти дальше, чем проходил сорок лет назад. Но то, что я увидел, испугало меня. Вернее, то, чего я не увидел. Я не увидел на территории ни одного человека. Ни одного охранника. В самом здании не было света – я был там ночью, и надеялся, что увижу хоть что-нибудь. Я не знаю, что там случилось, но мне показалось, что все как будто вымерло. Честно скажу - я не рискнул идти дальше. Все-таки мне уже далеко не двадцать лет. Но не делать ничего я тоже не мог. Вот, в общем, и вся история. Я могу рассчитывать на вашу помощь? – Флауберг перевел взгляд с Малдера на Скалли и обратно.
- Нам нужно подумать, - осторожно ответил Малдер. – В вашей истории много белых пятен.
- Я рассказал все, что знаю, - виновато развел руками Флауберг. – Больше мне нечего добавить. И не на кого надеяться.
Малдер хотел что-то спросить, но в этот момент от полицейского участка, до которого они почти дошли, раздались громкие женские крики. Небольшая стайка птиц, сидевшая на высоком каштане неподалеку, с шумом поднялась в воздух. Людям тоже пришлось несладко - высокий пронзительный голос, казалось, был способен просверлить голову насквозь.
- Что случилось? – воскликнула Скалли. – Малдер, ты слышишь?
- Конечно, - ответил Малдер. – И мертвый бы услышал. Кто это кричит, мистер Флауберг?
- Это? – учитель близоруко прищурился. – Не могу разобрать на таком расстоянии… У меня зрение почти минус пять, простите…
Агенты почти бегом поспешили к зданию полицейского участка. Толстый полицейский успокаивал пожилую леди. Малдер вспомнил, что видел утром эту женщину – она чинила что-то у себя в палисаднике.
- Мы разберемся, миссис Перкинс. Мы обязательно во всем разберемся. Может быть, вам что-то показалось?
- Они все мертвые, Джим, вы понимаете? Все! Все шестеро! – миссис Перкинс не переставала кричать, порой почти переходя на ультразвук. Еще немного, и ее голос ушел бы за пределы слышимости. Начала собираться толпа.
Малдер обернулся к Флаубергу, лицо которого заметно побледнело:
- В два часа приходите в мотель, который за автозаправкой. Мы будем ждать вас и решим, что делать с вашей проблемой. Похоже, что в этом городке появились проблемы посерьезнее высоких скоростей.
Флауберг кивнул, наблюдая, как
- Специальные агенты ФБР Фокс Малдер и Дана Скалли. Что здесь происходит? – громко спросил Малдер, протискиваясь сквозь толпу и вытаскивая жетон из кармана. Скалли не отставала от него.
Наконец они оказались рядом с полицейским и наседавшей на него миссис Перкинс. Лицо пожилой леди было бледным, как бумага, руки тряслись, губы дрожали, и она едва держалась на ногах, почти падая на высокого, полного, надежного как скала представителя закона этого города.
- Хвала всем богам! – воскликнула она. – Они ниспослали помощь.
- Может, вы все-таки ошиблись, миссис Перкинс! – в голосе полицейского слышалась слабая надежда на то, что все это сон.
- Я никогда не ошибаюсь ТАК! – громко воскликнула та. – Сегодня утром я узнала, что во дворе Элридов второй день воет собака. Сами Элриды уехали на неделю, и эту собаку должна была кормить миссис Хэмиш, их соседка! И я пошла узнать, почему она не кормит собаку, та воет и мешает спать ребенку из дома напротив! И пришла к Хэмишам! А у них калитка открыта, и дверь не заперта! Я вошла, а они все лежат в своих кроватях! Мертвые! Все! Шесть человек! Все мертвые! Даже кот и канарейка! А ты, Джим, говоришь мне, что я ошибаюсь! Я, которая помнит тебя шестилетним сопливым мальчишкой! Которая учила тебя в начальной школе складывать два и два! Я еще не выжила из ума, Джим Хигсли!
Толпа встревожено загудела.
- Мирный, спокойный город, - негромко заметила Скалли. – Отдых, уикэнд и прочие приятные вещи. На следующий уикэнд я, пожалуй, отправлюсь в центральную тюрьму штата.
- Да уж… вот тебе и законопослушное население, - кивнул Малдер. – Боюсь, что тут придется разобраться. Как-то это все очень вовремя, тебе не кажется?
- Специальные агенты ФБР Фокс Малдер и Дана Скалли, - повторила Скалли, показывая жетон полицейскому. - Мы случайно оказались в вашем городе. Проездом.
- Но вы можете рассчитывать на нас, - сказал Малдер.
- Капитан Джеймс Хигсли, сэр, - устало отозвался полицейский. – Спасибо. Боюсь, мне придется воспользоваться вашей любезностью. Наверное, нам стоит проследовать на место происшествия.

[Рыжая Элен]

***
Капитан попытался освободиться от миссис Перкинс, но это было не так-то легко.
Дождь пошел сильнее, толпа постояла немного и стала расходиться – хотя многие заторопились к дому Хэмишей.
- Понимаете, у нас маленький тихий город, - объяснил полицейский, выводя машину из гаража. – Садитесь, тут полмили всего, но чтоб уж не мокнуть… Шесть трупов это больше, чем тут было убийств со дня его основания.
… Дом Хэмишей стоял на самой окраине города, в противоположном конце относительно мотеля, и его задний двор выходил к лесу. Это был самый обыкновенный дом с небольшим участком, гаражом и застекленной верандой. В палисаднике росли каштаны. По бокам от дорожки были разбиты несколько клумб. Ветер шевелил на них жухлую траву и остатки каких-то высохших цветов.
Пес на соседнем участке уже не выл – его увели соседи. Полицейский оставил машину в нескольких ярдах от калитки и спросил миссис Перкинс, которая не отставала от него ни на секунду:
- Вы там ничего не трогали?
- Разумеется, нет! – светлые глаза пожилой дамы горели огнем. – Вы должны непременно отыскать убийцу!
- Мы сделаем все, что в наших силах, - сказала Скалли. – Прошу вас, останьтесь здесь.
Миссис Перкинс явно хотела и дальше проследовать за полицией, поэтому за калиткой остановилась с недовольным видом. Капитан Хигсли, Малдер и Скалли быстро прошли по выложенной светлой плиткой дорожке к дому.
В доме было очень тихо. Только приоткрытая входная дверь слегка поскрипывала под ветром.
- Замок не взломан, - капитан Хигсли аккуратно толкнул дверь внутрь. – Здесь все как всегда. Как будто все в порядке. Начнем осмотр?
Он нервничал и опасался сделать что-нибудь не так из-за того, что почти не имел опыта в подобных расследованиях.
- Конечно, - ответил Малдер.
Осмотр много времени не занял. В доме не было никаких следов взлома или ограбления и вообще никаких следов. Не было признаков борьбы и сопротивления. Вообще ничего. Только шесть трупов – двое мужчин и четверо женщин - без видимых следов насильственной смерти. Они мирно лежали в своих постелях, как будто погрузились в очень долгий сон. На лицах не было выражений ужаса или чего-то подобного - лица были спокойны и расслаблены.
- Ничего не понимаю, - полицейский вздохнул. – Как их убили?
Они стояли в самой дальней спальне, принадлежавшей пожилой паре. В комнате царил идеальный порядок, в изножье постели лежало аккуратно свернутое покрывало, на полу – пушистые домашние тапочки. На тумбочках - ночник, стакан воды, наручные часы, семейные фотографии в рамочках.
- Тела необходимо отправить на экспертизу, - сказала Скалли. Она внимательно осмотрела каждое тело, но для достоверного заключения такого осмотра было недостаточно.
- Ты сможешь что-нибудь сделать здесь? – спросил Малдер, когда они спустились по лестнице в холл.
- Очень мало. Лаборатории нет. Оборудования нет. Надеюсь, есть хотя бы морг, - ответила Скалли. – Я думаю, что они чем-то отравлены. Очень сложно объяснить смерть одновременно шестерых человек чем-то другим. По крайней мере, при беглом осмотре следов иной насильственной смерти я не вижу.
- А вот они умерли именно так, - Малдер показал на клетку с канарейкой, висящую в холле, и на тело крупного черно-белого кота на потертом диване в гостиной. – Коту и птице просто свернули шеи. Убей меня бог, если я понимаю, зачем.
- Расскажите, кто эти люди? – спросила Скалли у полицейского.
- Старые мистер и миссис Хэмиш - лежат в верхней спальне справа от лестницы. Ему почти восемьдесят, ей около семидесяти, они жили в этом городке всю жизнь. Молодые мистер и миссис Хэмиш. Это сын старших Хэмишей и невестка. Сыну почти пятьдесят, его супруге примерно столько же. Молодой Хэмиш – ну, он, конечно, не очень молод, но его так звали – всю жизнь работал водителем. И две их дочери, одной двадцать пять, другой двадцать восемь лет. Лиз и Сьюлин… Я, кстати, вызвал своего помощника. Он сейчас в отпуске. Том привезет все необходимое – ну, чтобы отпечатки искать и прочее…
- Я думаю, что они умерли во сне, - задумчиво сказал Малдер, почесывая подбородок. – У старого Хэмиша рядом на тумбочке стакан, в котором плавает вставная челюсть. И скорее всего, около двух суток назад. Именно тогда у соседей стала выть собака.
- Внешнее состояние тел соответствует приблизительно двум суткам от момента смерти, - кивнула Скалли. – Тут не может быть простых объяснений? Например, наследственные дела…
- Да у них и нету больше родственников, - возразил полицейский. – По крайней мере, таких, о которых мне было бы известно. И имущества, кроме этого старого дома, тоже никакого… В это городе нет миллионеров, агент Скалли.
Скалли кивнула. Дом действительно принадлежал явно не миллионерам: старые деревянные рамы в окнах, старенькая, потертая мебель, почтенного возраста бытовая техника. Ни предметов старины, ни шедевров мирового искусства.
- Мне больше всего непонятны кот и канарейка, - Малдер остановился возле клетки. – Прутья просто разогнуты… По какой бы причине не убили хозяев, какой смысл был убивать животных? Это ведь даже не собака, которая может выдать присутствие постороннего в доме или с которой потом можно попробовать провести опознание.
- Ладно, продолжим осмотр, - вздохнула Скалли. – Куда мы опять ввязались, Малдер? Это ведь не имеет ни малейшего отношения к делу, по которому мы сюда прибыли.
- Не исключено, что может иметь. Не люблю странных совпадений, - Малдер повернулся с капитану. – Вы не хотите связаться с окружным шерифом?
- Уже, - капитан помахал телефоном. – Он сказал, что тела заберут на исследование и чтобы я оставался здесь, пока они не приедут или пока не прибудет мой помощник.
- Интересно, что они скажут, когда обнаружат здесь нас. Да еще в таком… неофициальном виде, - хмыкнул Малдер. – Хотя мне кажется, что в джинсах и куртке проще жить, чем в костюме и галстуке. У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу такой неожиданной и необъяснимой смерти? О, Скалли, не надо так на меня смотреть. Про летающие тарелки я еще не сказал ни слова.
Они стояли возле большого кухонного окна и наблюдали за происходящим на улице. Миссис Перкинс уже собрала вокруг себя большую толпу слушателей, и размахивая руками, громко и торопливо высказывала свои соображения. Дождь никому не мешал – люди кутались в плащи и куртки и никуда не собирались уходить.
Скалли взяла пластиковый табурет и села.
- Ты устала? – как бы мимоходом спросил Малдер.
- Я устала стоять, - ответила Скалли. – Особенно быстро устаешь, когда ничего не делаешь.
- Я бы хотел, чтобы все-таки именно ты либо сама провела вскрытие, либо присутствовала на нем, - Малдер аккуратно открывал кухонные шкафы и осматривал полки, надеясь найти что-нибудь интересное. Но кроме запасов муки, диетических крекеров, кофе, какао и прочих хозяйственных мелочей ничего особенного не было. Посуда вымыта, остатков ужина на столе нет.
- Мне кажется, что если их и отравили, то это было вещество отсроченного воздействия. И что преступник возвращался второй раз - когда свернул головы животным. Сомневаюсь, что он пошел бы на это при хозяевах. Если бы не кот и канарейка, можно было предположить пищевое отравление. Вот тут, например, стоит банка с консервированными грибами, - Скалли показала на одну из полок. – Ты знаешь, что такое ботулизм?
- Слышал, - кивнул Малдер.
- Угу. Но остатки грибов не вылезут из банки, чтобы свернуть шею коту.
- Исходя из этой версии, преступник знаком с жертвами? – спросил Малдер.
- Возможно, - согласилась Скалли. – Есть другой вариант - преступник пришел ночью и ввел что-либо всему семейству. Если тут такой тихий город, они могли вообще не запирать дверь. Это надо спросить у миссис Перкинс.
Малдер кивнул:
- Это да. Такие бойкие старушки обычно знают в округе каждую собаку. Другие версии есть?
- Нет. Все другие версии должны предполагать следы насильственной смерти или ограбления. Но остается вопрос - зачем?
- Может, их кот ловил чужих канареек? – Малдер заглянул в мусорное ведро.
- А канарейка - чужих котов? Не говори ерунду. Версий не так много – наследство, месть, маньяк-убийца. Ни на аффект, ни на что-либо внезапное это не похоже.
- Так ты проведешь вскрытие?
- Малдер, - вздохнула Скалли и с наслаждением вытянула ноги вперед. Хорошо бы сменить обувь, а то кроссовки промокли… Вот только простуды сейчас не хватает. – Есть несколько важных вопросов. Во-первых, что мы тут делаем? Во-вторых, это дело расследовать официально нас никто не приглашал. И не пригласит, я думаю - вряд ли в нем есть то, чем обычно занимается ФБР. Капитан Хигсли любезно пустил нас сюда, но боюсь, вышестоящие лица могут нас просто попросить на выход. И потом. Малдер, ты не забыл, зачем мы вообще сюда поехали? Нас ждут. Пока ничего сверхъестественного здесь я не увидела.
- Кот и канарейка, - напомнил Малдер.
- Может, кому-то все-таки очень нужен их дом. Вот и подарили банку с грибами. Потом пришли удостовериться. А кот и канарейка попались под руку. Хорошо, Малдер. У двоих из этих людей, я, возможно, видела следы внутривенных инъекций в локтевых сгибах – у пожилой пары. Но не исключено, что они просто получают какое-либо лекарство, положенное им по возрасту. У одной из девушек на бедрах и животе небольшие кровоподтеки, старые и свежие. Но это не следы насилия, скорее, у нее какое-то заболевание, связанное с нарушением свертывания крови.
Малдер молча смотрел на улицу.
Подъехала еще одна машина, толпа немного расступилась, и на веранду поднялся Том Райдер, помощник капитана, с большим чемоданчиком в руках. Вместе с капитаном они приступили к более детальному осмотру.
…Большие деревянные часы в холле показывали час пополудни, когда Малдер и Скалли ушли, сославшись на срочное дело. Малдер предупредил капитана, что перезвонит ему, и капитан на всякий случай записал номер телефона Малдера.
- Мало ли, агент Малдер… Может, ваша помощь и не потребуется, но чем черт не шутит…

[Рыжая Элен]

Когда агенты уходили, они увидели миссис Перкинс. Пожилая леди так и не покинула наблюдательного поста возле калитки.
- Зря мы не взяли визитку у этого Флауберга, - вздохнул Малдер. – Не нравится мне вся эта история с подземными бункерами и секретными лабораториями.
- Я вообще не понимаю, как она нас касается. Малдер, разреши напомнить тебе - мы не частные сыщики. Мы не имеем возможности бросаться на поиски любого внезапно исчезнувшего с горизонта человека в любом из пятидесяти двух штатов.
Малдер молча кивнул.
Дождь усилился.
- Мы промокнем, - вздохнула Скалли.
- Ерунда… Мне что-то еще не дает покоя, Скалли, - вдруг сказал Малдер, когда они проходили мимо полицейского участка. Несмотря на дождь, улицы были оживлены - в маленьких городках новости распространяются со скоростью света, и многие горожане торопились к дому Хэмишей, чтобы лично убедиться в реальности происходящего. На двух агентов ФБР никто не обращал внимания.
- Что?
- Он сказал… Флауберг… Что не знает, кто это кричит. А кто такая миссис Перкинс?
- Учительница в начальной школе, - кивнула Скалли. – А школа здесь одна.
- А еще он сказал, что у него плохое зрение. Жаль, что я не спросил его, носит ли он очки. Потому что если нет – как он разглядел то, что происходит на территории?
- Но для чего ему это все? – Скалли пожала плечами. – Какой смысл?
- Не знаю, - Малдер вынул кусок карты. – Но он явно сказал нам не все. И документы мы у него так и не спросили. Но это поправимо – спросим, когда явится к нам.
Скалли кивнула.
- Тогда нам стоит поторопиться. Мы можем позвонить в Бюро и пробить Флауберга по базе. Может, что-то найдется, - сказала она. – Пока что у меня складывается впечатление, что его основная задача - добиться, чтобы мы полезли на эту базу. Прежде чем соваться в реку, не зная броду, неплохо бы убедиться в искренности проводника.
- Я позвоню Пендреллу, - кивнул Малдер. – Но посмотреть таинственные президентские бункеры все равно стоит. Вдруг они их сдают в аренду недорого? Пригодится на случай Апокалипсиса.
***
Си Джи Би любил, чтобы все шло по плану. Четко, корректно, секунда в секунду. Но он понимал, что всегда, в любом деле существуют нюансы, которые невозможно учесть. Учесть все невозможно - можно только свести к минимуму вероятность непредвиденной случайности. Но интуиция, его хваленая интуиция, которой он втайне гордился, твердила ему, что в этом деле случайностей не избежать.
Звонок раздался точно в тот час, в который Си Джи Би его ждал.
- Все продвигается по плану, - голос в трубке был деловит и спокоен. – Они поверили в легенду.
- Когда он собирается туда? – Си Джи Би затушил окурок. Неужели все оказалось настолько легко и просто?
- У нас встреча через полчаса. Когда мне это будет точно известно, я сообщу вам. Мне отправляться с ними?
- Если они тебя пригласят, - лениво затягиваясь, произнес Си Джи Би. Он сросся с сигаретой настолько, что порой просто не замечал своих движений – настолько они стали автоматическими. «Курить» и «дышать» давно стало для него одним и тем же. – Я хочу иметь возможность контролировать ситуацию, поэтому постарайся попасть туда. Мне нужно, чтобы они обнаружили и решили проблему и чтобы они при этом не увидели больше, чем должны.
И увидели то, что нужно.
Но об этом некоторым знать не обязательно.
- Это будет почти невозможно, - голос трубке зазвучал недовольно. – Я по-прежнему считаю, что нужно было отправлять туда наших людей.
- А я по-прежнему считаю, что пока что я определяю здесь тактику и стратегию, - холодно отозвался Си Джи Би. – И что после того, как трое людей, которых послал туда Синдикат, сгинули бесследно, пришла пора тактику сменить.
- Не уверен, что они смогут разобраться в этом лучше. Проще было послать туда опергруппу. Я думаю…
- Не думай. Это слишком большая нагрузка для твоего мозга. Меня раздражает даже сама мысль о том, что ты пытаешься думать. Что же до них… Они уже сталкивались с… нашей проблемой вплотную. Четыре года назад. Надеюсь, что вы будете достаточно убедительны, и мы получим результат, на который рассчитываем.
Идиот. Опергруппа, да. Она произведет обычную зачистку – после которой не остается никого и ничего, пригодного для дальнейшего использования.
- Синдикат будет недоволен тем, что вы отправили разбираться в ситуации того, кого Синдикат считает своим врагом.
- Синдикат уже недоволен тем, что ты оставил место, где должен был находиться неотлучно, на пять суток. И тем, что произошло в твое отсутствие. И тем, что ты толком не можешь объяснить, что конкретно произошло. Синдикату нужен результат. Тот человек может его дать. А поскольку канал информации и его действия неофициальны, у нас есть возможность его контролировать. Выполняй свою часть задачи и постарайтесь, чтобы не было никаких неожиданностей.
- Они уже есть, - голос в трубке стал несколько неуверенным.
Си Джи Би на мгновение прикрыл глаза.
Фатум.
- Сегодня днем в городе нашли шесть трупов в доме на окраине. И дохлых кота и канарейку.
- Они живы и нашли способ выбраться, - Си Джи Би взял новую сигарету.
- Очевидно. Если они не вернулись в центр – то мы можем не найти их никогда.
- Ты веришь в каких-нибудь богов? – Си Джи Би глубоко затянулся. Фатум, Фатум, Фатум.
- Что? – голос стал удивленным.
- Молись, чтобы они вернулись. В противном случае… следующим трупом может стать кто угодно. Ты, например. Я лично гарантирую это в случае провала операции. Потрудись принять меры, чтобы они отправлялись туда как можно быстрее. И чтобы они верили тебе.
В трубке молчали.
Си Джи Би спокойно нажал кнопку рассоединения.
Теперь придется немедленно принимать меры.
Идиоты. Все люди - идиоты. Подавляющее большинство людей вообще не отличается друг от друга. Серая, безликая масса, колышущаяся в обыденности, словно синтетическое безвкусное желе. Действия на уровне рефлексов. Привычки. Стереотипы. Маски. Все по стандарту, все как у всех, все, как диктует Общественное Мнение. Вечно плыть по течению, подчиняясь Фатуму.
Иногда ему казалось, что он режиссер в кукольном театре. Множество кукол с ниточками вокруг запястий и головы. Он дергает за ниточки, куклы двигаются по сцене, что-то говорят, спорят друг с другом, дерутся, лгут, радуются, пинают поверженного врага, обманывают, снова спорят… Они полагают, что у них есть собственное мнение. Они не видят кукловода и не чувствуют ниток. Но легкое движение руки - и кукла с легкостью отказывается от того, о чем вещала мгновение назад…
Он любил дергать за ниточки. И умел. И любовно собирал эти ниточки, копил их, холил и лелеял все, до каких мог добраться. Если кукла падает, уничтоженная другой куклой – это не проблема. Всегда есть еще. В запаснике их много, и не о чем беспокоиться…
А еще ему иногда казалось, что куклы… то есть люди не имеют лиц. У серой массы не может быть лица. Поэтому он всегда очень спокойно смотрел людям в глаза – в том числе тем, кому лгал, тем, кто его боялся, тем, кто ему подчинялся и тем, кому через пять минут было суждено умереть по его воле. Он видел в глазах и страх, и зависть, и заискивание, и ему становилось скучно. Потому что это не глаза – это такой же серый студень.
Правда, бывали исключения. Как правило, весьма неожиданные. Тогда ему становилось интересно, и отступала бесконечная скука. А это было хорошо.
Ему были доступны любые удовольствия, каких он бы пожелал, любые женщины. Он мог купить остров и назавтра забыть о нем, мог в любую минуту получить все, что бы ни пришло ему в голову.
И поэтому ему ничего не хотелось. Скука съедала его мозг, а то немногое, что приносило ему наслаждение и разгоняло серую муть, осталось по ту сторону жизни - он поклялся, что больше никогда не будет писать. Дергание за ниточки развлекало – он планировал многоходовки, сложные спектакли, и иногда у него возникало ощущение что он и вправду играет сам с собой.
И оставалось еще одно – настоящие люди.
Они попадались редко, но за ними было очень интересно наблюдать. Некоторые даже оказывались достойными противниками.
Малдер был одним из них. Собственно, это было неудивительно.
Но еще несколько дней назад Си Джи Би даже вообразить не мог, что будет нуждаться в его помощи.
Проект Л-Е-9-10 глухо молчал несколько недель. Три агента от Синдиката сгинули без вести – правда, они туда шли поодиночке. Сначала появилось подозрение, что произошла общая катастрофа и проект полностью уничтожен. Синдикат уже в бешенстве рыл землю копытом, когда Си Джи Би мимоходом обронил, что у него есть свой план добычи информации. Неофициальным путем. Они остались недовольны, но предложить ничего хорошего не могли. А он, разумеется, оставил при себе свои истинные планы.
Теперь, раз появились трупы в ближайшем городке, стало очевидным, что они умудрились выбраться на свободу. Но как они уничтожили почти три дюжины человек персонала?
Главное – держать руку на пульсе. Никто не должен узнать, почему в маленьком тихом городке появилось шесть трупов.
Си Джи Би поднял трубку.

[Рыжая Элен]

***
Дождь лил как из ведра. Сплошные потоки воды стекали по оконным стеклам и шуршали по крыше. В номере было холодно – топили неважно. Скалли сидела с ногами в глубоком кресле, не сняв куртку – по полу тянуло сквозняком от входной двери.
- Хорошенькая у нас перспектива, - сказала она. – Мы вымокнем до нитки, если полезем туда сегодня. Я пока что не совсем понимаю, ради чего мы рискуем заработать пневмонию.
- Я могу пойти один, - Малдер накручивал диск телефона, пытаясь дозвониться до Бюро. Агента из информационного отдела, к которому он обыкновенно обращался с подобными просьбами, на месте не оказалось, а по сотовому он до него дозвониться не смог, и решил нагрузить работой агента Пендрелла. – Мне не кажется, что тебе будет разумно…
- Малдер, - сухо ответила Скалли, - насколько я помню, мы напарники… Пока еще.
Малдер молча продолжал набирать номер. Владелец мотеля предупреждал, что связи может не быть – с ней проблемы возникали регулярно и в хорошую погоду, а сотовые здесь брали еще хуже.
Наконец, звонок прошел. На том конце трубку подняли почти сразу.
- Отдел экспертизы, - услышал Малдер. – Агент Пендрелл.
- Агент Пендрелл? Это специальный агент Фокс Малдер. Вы хорошо меня слышите?
- Не очень, но приемлемо, - ответил Пендрелл. – У вас какие-то вопросы по экспертизе?
- Нет, все в порядке, - ответил Малдер. – Спасибо. Я просто хотел попросить вас найти кое-какую информацию. Пробейте, пожалуйста, по базе одного человека…
- Я слушаю вас.
Пендрелл записал то, что продиктовал ему Малдер, и пообещал перезвонить. Пока они разговаривали, Скалли набирала на сотовом номер Джеймса Хигсли - узнать, что там с телами. Номер не отвечал.
- Уже почти два, - сказал Малдер. – Где же Флауберг? Кажется, дождь стихает. Я пойду соберу то, что может нам понадобиться. Я думаю, что для начала мы просто пройдем на территорию, а там разберемся по ситуации. Может, все проще гораздо - все это секретное заведение передислоцировали на другую базу, вот там и нет никого, - Малдер поднялся. - Ждем Флауберга полчаса. Не появляется – уходим. Тебе хватит времени собраться?
Скалли кивнула.
- Да, конечно.
Малдер задержался на мгновение у двери, словно хотел сказать что-то еще – но не решился и молча вышел.
Скалли снова набрала номер полицейского, и он наконец ответил.
- Это агент Скалли, - сказала Скалли, услышав в трубке его голос. – Окружной шериф приехал?
- Приехал, - голос Хигсли казался еще более растерянным, чем тогда, когда он узнал про шесть трупов в доме на окраине. – Но он ничего не успел сделать.
- В каком смысле? – не поняла Скалли.
- Ну… почти одновременно с ним приехали какие-то типы. Они говорили с шерифом сами, показали ему какую-то бумагу. Погрузили все шесть тел в машину и уехали. Там был человек, который сказал, что это было пищевое отравление - ботулизм. Оно смертельное. Сказали, что потом перезвонят по результатам.
- А почему они их увезли? – удивленно спросила Скалли. – И вообще - кто они такие и зачем понадобилось увозить тела? И как они определили, что это ботулизм, без вскрытия и экспертизы???
- Я не знаю, агент Скалли - я не эксперт. Но лучше бы это было так - это, конечно, очень печально, но лучше ботулизм, чем маньяк-убийца в округе. Я перезвоню вам, если будет какая-то информация. Тот человек сказал, что они проведут похороны за счет государства - ведь у Хэмишей больше нет родственников.
Скалли отключила телефон.
Черт возьми, да не может этого быть. Просто не может.
***
К половине третьего Флауберг не появился. К трем тоже. В четыре часа его все еще не было. Дождь не стихал, телефоны не ловили сеть.
- Ждем еще час и выходим, - сказал Малдер. – Дождь, конечно, несколько испортит нам удовольствие от прогулки, зато не будет риска встретить попутчиков.
- Ты не хочешь дождаться звонка Пендрелла? – спросила Скалли. Она так и сидела в кресле, сложив ноги по-турецки, и листала местную телефонную книгу. – По сотовому он вряд ли до нас дозвонится.
- Хочу, - ответил Малдер. – Но не факт, что дождусь. Я не думаю, что со сбором информации возникли какие-то проблемы. А улучшения связи мы можем прождать и до завтра. А ждать не стоит - мне кажется, что столь быстрый вывоз трупов организован не просто так. Ботулизм, ага. Канарейка тоже ела грибы? А кот свернул ей за это шею и самоубился об диван?
- Они вообще ни в какую версию не укладываются, - Скалли наконец отыскала нужную страницу. – Как ты думаешь, кто вывез тела?
- Понятия не имею. Но мой лучший друг по имени паранойя подсказывает мне, что здесь есть несомненная связь, - Малдер снова посмотрел на часы, потом подошел к окну и попытался разглядеть, что происходит на улице. – Флауберга нет. Кому ты звонишь?
- Местному врачу, доктору Стиву Ньюбергу. Хочу узнать, страдали ли какими-либо заболеваниями Хэмиши- старшие. Погоди… Доктор Ньюберг? Это специальный агент ФБР Дана Скалли. Я хотела бы задать вам несколько вопросов в связи со смертью семьи Хэмишей… Это хорошо, что вы уже в курсе. Нет, я хотела бы узнать, были ли у старших Хэмишей какие-либо заболевания, требующие внутривенного введения препаратов… Я понимаю, что это врачебная тайна. Но никого их них уже нет в живых… Что? Спасибо… Если вы еще что-нибудь вспомните, то можете найти нас в мотеле «Четыре колеса», который расположен за автозаправкой. Еще раз спасибо. Извините за беспокойство.
Скалли положила трубку.
- Странно, - сказала она. – Но зато теперь понятно, откуда у Сьюлин были синяки.
- Что ты узнала? – спросил Малдер.
- Старшие Хэмиши ничем таким не болели. А Сьюлин с детского возраста страдала сахарным диабетом и ежедневно вводила себе инсулин. Он ставится подкожно в область живота и бедер. Но все-таки странно...
Скалли задумчиво посмотрела на напарника.
- Что?
- Мы не нашли в доме инсулина. Обычно у диабетиков всегда есть запас. И шприцов тоже не нашли, - пояснила она.
- Инсулином можно убить. Вопрос, хватит ли его на всех.
- Запросто. Дозы, содержащейся в одном флаконе, хватит минимум на двоих. А запас у диабетиков обычно не меньше двух - трех флаконов.
- Отчего наступает смерть?
- От резкого понижения сахара в крови.
- Послушай, а не может быть так, что Сьюлин Хэмиш сначала ввела инсулин своим родственникам, а потом себе?
- Теоретически да. А куда делись шприцы и пустые флаконы? И потом, Малдер, канарейка с котом все равно не вписываются в эту картину. Да и мотив непонятен.
- Если те, кто увез тела, хотели скрыть информацию, они вполне могли скормить Хигсли эту версию, - задумчиво сказал Малдер. – Почему они этого не сделали?
- Они не знали про диабет Сьюлин, - ответила Скалли. – Других вариантов нет. Они ведь дали версию до того, как обследовали тела.
- Знаешь, что это может обозначать? – спросил Малдер.
- Что?
- Что скорее всего, они уже знают, что стоит за этими смертями. Или кто. Иначе они не стали бы выдавать первую попавшуюся версию. Ты замерзла?
- Да нет, ерунда, - Скалли помотала головой. – Мы будем дожидаться Флауберга?
- Не знаю, - ответил Малдер. – Подождем еще час. И знаешь что… Мы пойдем другой дорогой - по карте Байерса. Спокойнее будет.
***
Около семи часов вечера возле мотеля «Четыре колеса» резко затормозил старенький фольксваген со специальными номерными знаками. Из него выбрался рыжеволосый молодой человек в коричневой куртке и прямиком направился к владельцу мотеля, господину Уиггинсу. Предъявив вместо «здравствуйте» жетон агента ФБР, он спросил:
- Мне известно, что у вас остановились специальные агенты ФБР Малдер и
Скалли. Они сейчас здесь? Я уже несколько часов не могу до них дозвониться.
- Их нет, - ответил Уиггинс, вглядываясь в жетон. – Они куда-то ушли… агент Пендрелл.
- Давно? – быстро уточнил Пендрелл. – С ними был кто-нибудь?
- С полчаса назад. С ними был еще какой-то мужчина, я его не знаю.
- Куда они направились? – спросил Пендрелл.
- К лесу. Я не знаю, куда точно. Понесло же их в такую погоду…
- Но вы можете хотя бы предположить, куда они пошли?
- Скорее всего, к Президентским Бункерам, - хмыкнул Уиггинс. – Больше тут у нас достопримечательностей нету. Так-то про них все знают, только… ну, особо не болтают про них. Всем известно, что если хочешь сохранить свою шкуру, туда лучше не соваться.
- Мне обязательно нужно их догнать, - сказал Пендрелл. – Покажите мне, где это. На карте сможете показать?
- Только приблизительно, - ответил Уиггинс. – Не совались бы вы туда. И одежда у вас не слишком подходит, чтобы по лесу ходить. Дождь-то до сих пор поливает.
- Показывайте, - ответил Пендрелл, сделав вид, что не расслышал последних слов.

[Рыжая Элен]

***
В лесу было сыро, промозгло и холодно. Жухлая трава промокла. Там, где земля не была прикрыта травой или прошлогодней листвой, теперь хлюпала под ногами липкая грязь. Дождь заметно ослаб, но разницы уже почти никакой не было - внизу на земле было так же мокро, как в небе. По-зимнему быстро темнело, и Малдер зажег фонарик.
- Почему вы пришли так поздно? – спросил он Флауберга. – Мы ждали вас несколько часов. В конце концов, это куда больше нужно вам, чем нам.
- Простите. Так получилось. Я понимаю, что мне это нужно намного больше. Если честно, я вообще не надеялся, что вы заинтересуетесь моей проблемой – там ведь нет ни летающих тарелок, ни пришельцев, ничего такого.
- Это еще неизвестно, - ответил Малдер. – Я не теряю надежды. Но имейте ввиду - если бы я не получил косвенное подтверждение того, о чем вы говорите, из своих источников, я бы с вами не пошел, тем более вместе с напарником. Меня, конечно, называют в Бюро за глаза Чокнутым, но я еще проявляю иногда остатки разума.
- Почему вы пошли другой дорогой? Там, где я предлагал, было бы удобнее, - Флауберг закашлялся. Ему было тяжело успевать за агентами, перелезать через поваленные деревья, подниматься почти бегом по склону небольшого оврага – и все это - в хорошем темпе. Он часто, шумно дышал и иногда хватался рукой за грудь – Малдеру и Скалли то и дело приходилось останавливаться и дожидаться его.
- Потому, что удобнее не всегда означает безопаснее. А этот путь еще и короче. Скалли, мне показалось, или у тебя пищал сотовый?
Скалли остановилась и вытащила телефон из нагрудного кармана.
- Точно. А я не услышала. Связь рвется постоянно… Звонок прошел и тут же сорвался.
- Кто это?
- Агент Пендрелл, - ответила Скалли и потянула Малдера за рукав, чтобы отойти на несколько шагов подальше от Флауберга, который отдыхал, прислонившись плечом к дереву. – Мне кажется, зря мы не дождались его звонка.
- Возможно, но мы не можем ждать вечность, - негромко ответил Малдер. – Если я еще помню хоть что-нибудь из бойскаутского детства на предмет ориентирования по карте, мы сейчас приблизительно вот здесь. И осталось нам мили полторы.
- Скоро совсем стемнеет, - сказала Скалли.
- Ты… Не устала? – Малдер осторожно убрал с ее лба намокшие прядки волос. Это было все, что он мог себе сейчас позволить. Говорить о том, что ему было бы намного спокойнее, если бы она осталась в мотеле или вообще в Бюро, было бессмысленно. Никто не вправе решать за другого, что ему делать и как жить.
Но оставалось право беспокоиться.
- Нет, - Скалли подняла руку, чтобы поправить капюшон. – Все в порядке.
Малдер сжал на мгновение ее пальцы, потом поправил лямку ее рюкзака.
- Что это? – вдруг спросил он тихо, глядя куда-то назад поверх головы Скалли.
- Что? – спросила она.
- Там мелькнул свет. Судя по всему, фонарь. Кто-то идет по нашему следу. Хотелось бы знать, кто.
Флауберг, отдышавшись, подошел к ним.
- Может, выключите? – спросил он, кивая в сторону фонарика в руке Малдера.
Малдер заколебался.
- Вряд ли кто-то пошел прогуляться в лес просто так. Кто бы это ни был, он идет за нами, - ответил Малдер и нажал на кнопку. Свет погас.
Почему-то вместе с темнотой нахлынула тишина. Стало слышно, как где-то кричит ночная птица. Как ветер шумит верхушками деревьев, а они мерно поскрипывают под его тяжелой ладонью. Черное кружево веток выделялось на мутно-чернильном небе, словно выжженное.
Малдер почти незаметно для себя самого обнял Скалли за плечи, привлекая ближе к себе. Она не отстранилась.
- Он сигналит, - вдруг сказала Скалли. – Смотри!
- Что это? - Спросил Флауберг, близоруко прищуриваясь.
- Азбука Морзе, - ответил Малдер, включая фонарик. – Это Пендрелл.
***
- Пендрелл? – изумленно воскликнула Скалли. – Здесь?! Но как он сюда попал, зачем? И как он нашел нас?
- Зачем - понятия не имею, - ответил Малдер, сигналя фонариком. – А как – да элементарно. Куда мы направились, ему наверняка сказал Уиггинс. А в лесу… Мы не бесплотные феи, и думаю, что навыков эксперта-криминалиста плюс память о паре выездов в лагерь бойскаутов в средней школе вполне достаточно. Дождемся его.
Малдер снял рюкзак и поставил на кочку, которая была если не более сухой, чем остальные, то менее мокрой. Дождь почти утих, но стоило ветру дунуть посильнее, как с ветвей на головы и за шиворот людям проливалось по галлону дождевой воды.
- Кто такой Пендрелл? - поинтересовался Флауберг.
- Это наш коллега из Бюро, - ответила Скалли. – Эксперт- криминалист.
- Очень любопытно, что он такое узнал, - негромко проговорил Малдер, глядя на приближающийся свет фонарика. – Что рванул за нами с такой скоростью черт знает куда. Судя по всему, сначала на самолете, и потом часа за два сюда на машине. И то только если ехал, раза в полтора превысив скорость. Что же он такое узнал, интересно…
- Наверное, то, о чем вы его спрашивали, - Флауберг немного отдышался и перестал хвататься за грудь. Он стоял, прислонившись спиной к дереву, и отдыхал. – Уже немного осталось. Скоро должна начаться огороженная территория. Как вы собираетесь перебираться на ту сторону?
- Не беспокойтесь, переберемся, - ответил Малдер. Свет приближался.
- А о чем вы его спрашивали? – было неясно, интересуется Флауберг из обыкновенного любопытства или беспокоится о чем-то конкретном.
- Просил кое-что уточнить. Для создания более отчетливой картины.
Уже можно было разглядеть приближающуюся фигуру и услышать шаги - шуршала старая сухая листва и хрустели ветки. Свет от фонаря прыгал в разные стороны, выхватывая из темноты кусты и стволы деревьев.
Через несколько минут из зарослей появился агент Пендрелл – вымокший по колено, в разорванной на предплечье куртке, с каким-то лесным мусором в рыжих волосах. Его бледное лицо выглядело крайне встревоженным.
- Слава богу, что я догнал вас, - Пендрелл глубоко дышал. – Агент Скалли… Малдер. Я не смог до вас дозвониться, но информация, которую мне удалось раздобыть насчет личности того человека, чрезвычайно важна…
- Погоди, - попытался остановить его Малдер, а Скалли сделала большие глаза и попыталась незаметно кивнуть в сторону Флауберга. – Отдышись сначала.
- Спасибо, я в порядке, - ответил Пендрелл.
Флауберг внимательно слушал разговор.
- Тот человек, о котором вы спрашивали, - продолжил Пендрелл и оглянулся на Флауберга, - все, что вы рассказали о нем, соответствует истине, буквально по каждому пункту.
- Очень хорошо, - кивнул Малдер. – Вот видите…- начал было он, обернувшись к Флаубергу, и тут увидел, как тот быстро и бесшумно отступает в тень. – Флауберг! Стоять!
- Кроме одного - он мертв последние пять лет, - закончил Пендрелл.
В то же мгновение Флауберг с шумом бросился бежать. Малдер и Пендрелл – за ним, но это было почти безнадежно в ночном лесу, в котором шумел ветер.
- Я буду стрелять, - крикнул Малдер, доставая пистолет, и выстрелил в воздух.
В ответ раздался выстрел, и это заставило агентов остановиться.
- Вот дерьмо, черт подери, - Малдер обшаривал кусты вокруг лучом света. – Я идиот. Я собирался проверить его документы и отложил на потом. За такое надо гнать из Бюро взашей.
- Я не знаю, кто этот человек, - заметил Пендрелл, - Но он в общем даже немного похож на настоящего Флауберга. Я виноват тоже – нельзя было говорить об этом при нем. Я не подумал об этом.
- Это я тебя не остановил. Ладно, все, проехали, - Малдер тяжело вздохнул. – Возвращаемся. У него еще и оружие с собой было. Очень надеюсь, что он не планировал убийство двух агентов ФБР.
- Не думаю, - Пендрелл убрал в кобуру свой пистолет. – Все, что он рассказывал про Флауберга и про его сына – правда. По крайней мере, до пункта, что его сын получил степень по генетике в области вирусологии и генной инженерии шесть лет назад. Не исключено, что при такой близости легенды к правде у него и документы были приготовлены, поддельность которых ты вряд ли определил бы на первый взгляд.
Скалли тем временем пробралась к ним и вручила Малдеру его рюкзак.
- Что будем делать? – спросила она. – Возвращаться назад, в мотель?
- Нет, - Малдер надел рюкзак. – По крайней мере, не сейчас. Мне бы хотелось разобраться во всей этой мистификации – с какой целью, зачем и кто ее соорудил. У нас есть информация, полученная от Стрелков. У нас есть подробная карта. Мы вооружены и очень опасны. По крайней мере, я. Так что я иду на объект. Скалли…
Скалли промолчала. Лицо у нее было такое, что Малдер больше ничего спрашивать не стал, хотя поначалу у него мелькнула мысль отправить ее и Пендрелла обратно в мотель. Пендрелл человек надежный, и в отличие от многих в Бюро, вроде как даже им верит. Ну, или очень убедительно делает вид.
- Я с вами, - быстро произнес Пендрелл и почему-то взглянул на Скалли. – Лишний пистолет не помешает, я надеюсь.
- Тогда идем, - Малдер вынул из внутреннего кармана куртки одну из распечаток Байерса и посветил на нее фонариком. Сориентировал по компасу и двинулся вперед.
…Надо же было так проколоться. Ведь подсказывала же интуиция. Этот человек не может опознать по пронзительному голосу свою старую коллегу. Близорук - и рассказывает о том, что подробно рассмотрел территорию с дерева - хоть бы бинокль какой упомянул. Не дал своего адреса - скорее всего, он и не живет в этом городе, и уж конечно, не завтракает каждое утро в той кафешке. Очень хочется стукнуть самого себя по башке. Расслабился в ожидании неведомого, отвлекся на трупы котов с канарейками.
Ладно, какой смысл теперь… Главное, что мы теперь в курсе.

[Рыжая Элен]

***
Си Джи Би стоял у окна и смотрел вниз.
Ночной город сверкал и переливался огнями, как Рождественская елка. Неоновые вывески нестерпимо ярких цветов, бесконечные белые и красные реки огней, текущие в противоположные стороны по мостовым, вспыхивающие и гаснущие оранжевые, желтые и золотые огни в окнах жилых домов…
Нет, он не ненавидел их. Равнодушие и скука. Какой смысл ненавидеть муравьев, которые копошатся у твоих ног? Какой смысл ненавидеть тех, кого ты можешь раздавить одним пальцем, если захочешь? Что они могут? Суетиться. Добывать хлеб насущный в поте лица своего. Заниматься любовью. Рождаться. Умирать. Умирать. Рождаться.
Абсолютное большинство из них никогда не видело человека, который сейчас выпускал дым из окна маленькой комнаты на последнем этаже высотки, не знало о нем и даже не догадывалось об его существовании.
Маленькая комната с тусклыми стенами. Обстановка аскета.
Его это устраивало. Чтобы чего-то хотеть, нужно получать от этого удовольствие. То, от чего он получал удовольствие, нельзя было внести в квартиру, поставить в угол или повесить на стену.
Они никогда не видели его. Они о нем ничего не знают. О нем вообще знают единицы. Но он, если захочет, будет знать все обо всех. Он, если захочет, может уничтожить любого. Власть – наркотик куда сильнее никотина.
Сильнее только Игра.
Си Джи Би привычным движением затушил окурок и распахнул окно пошире, чтобы вдохнуть холодный ночной воздух. Власть… да, в каком-то смысле он пока еще получал от нее удовольствие. Пока.
Он поднял глаза к небу.
Ночь выдалась ясной и безоблачной. Где-то там, в необозримой дали, сияли звезды - холодные, далекие, чужие. Враждебные. Прекрасные. Этот наркотик еще сильнее, чем власть. Те, кто внизу, не понимают этого и не поймут никогда. Они привыкли смотреть под ноги, добывая свой кусок хлеба. Суета сует. Они не поднимают головы, они не глядят на звезды - потому что яркие огни и неоновые рекламы мегаполиса забивают их свет.
… Одна лишь мысль иногда доставляла ему боль.
Что абсолютное большинство этих муравьев куда более счастливы, чем он. Хотя не имеют и толики его власти, его могущества, его возможностей, его познаний.
И он презирал их – за то, что они не могут - или не хотят - подняться однажды ночью на крышу дома, чтобы увидеть звезды.
Почти никто.
… Тишина лопнула по шву, словно вспоротая неожиданным телефонным звонком.
Си Джи Би закрыл глаза, и на его скулах заиграли желваки. Чего он не любил, так это неожиданностей. А сегодняшним вечером никаких звонков не ожидалось.
Он подошел к телефону, снял трубку и сел в низкое удобное кресло.
- Это я, - раздалось в трубке. Голос звонившего звучал неуверенно, и Си Джи Би мгновенно просчитал цепочку событий. Позвонить без договоренности он мог только в особом случае.
- Они тебя раскололи, - спокойно произнес Си Джи Би, открыл ящик тумбочки и вынул новый блок сигарет.- Я предупреждал тебя, что легенда слаба и что Малдер тебя расколет.
- Что теперь делать? – звонящего было плохо слышно - судя по всему, вокруг него шумел ветер. – Они идут туда. Дозвониться почти невозможно даже по этой линии…
- Что будешь делать ты, мне все равно, - сухо ответил Си Джи Би. - Что бы ты ни сделал, это не слишком изменит твою дальнейшую судьбу. Но ты еще можешь попытаться.
Положив трубку на рычаг, он закурил.
Он их боится. И вряд ли сунется внутрь. Теперь, когда она на свободе.
Ни на кого нельзя положиться на сто процентов. Только на самого себя.
***
На карте Байерса это выглядело, как темное пятно. На самом деле это оказалась дыра в металлической сетке периметра. Нижняя стальная планка, уходившая глубоко в землю, оказалась погнутой и вывороченной наверх, а часть земли под периметром выбрана. Дожди дополнили дело, и в результате под сеткой образовался небольшой овражек, по которому можно было спокойно пробраться на ту сторону. Сама сетка, по которой проходил ток, осталась целой.
- Судя по всему, этот тип ошибался, предполагая, что сюда никто больше не лазил. Наверняка любой местный подросток хоть раз в жизни, да сходил туда, - сказал Малдер, подбирая подходящую палку, чтобы протащить за собой рюкзак. – Тайком, разумеется.
- Почему они не заделали эту дыру? – спросил Пендрелл, кивая за периметр.
- Понятия не имею. Может, махнули рукой - все равно погнут, не здесь, так в другом месте, а стрелять всех подряд накладно – могут возникнуть проблемы, если каждый месяц на шоссе будут находить по трупу.
- Малдер, это свежая работа, - сказал Пендрелл, присев на корточки и освещая фонариком погнутую сталь. – Месяц, самое большое. А то и меньше.
Скалли присела рядом с ним.
- Но кто и как это сделал? – спросила она.
- Сложно сказать, - Пендрелл пожал плечами. – Но могу сказать две вещи. Первое. Стальную планку гнули с той стороны, а не с этой. А второе…
- Что? - Скалли сидела совсем рядом с ним. Пожалуй, это куда круче кинотеатра.
- У меня складывается впечатление, что это сделано… руками.
- Как руками? – Малдер выпрямился. – Это невозможно. Здесь все под током. Я проверил.
- Возможно, что на тот момент это было не так, - ответил Пендрелл. – если гнули изнутри, могли сделать это тогда, когда периметр обесточен, либо отключить его заранее.
- Чепуха какая-то, - пожала плечами Скалли. – Если есть возможность обесточить периметр, можно выйти там, где есть выход. Зачем гнуть стальную трубу в два дюйма толщиной?
Пендрелл не ответил. В конце концов, ребята, расследование – это ваша епархия.
- Двигаемся, - Малдер снял рюкзак, осторожно пролез на спине под трубой на ту сторону и вытянул рюкзак за собой. – Скалли, теперь ты. Давай руку…
Малдер помог подняться ей, затем Пендреллу.
- Идемте. До внутреннего периметра должно быть не больше мили. Наверное, имеет смысл погасить огни. Здесь уже невозможно забрести не туда. Держимся рядом, не рассыпаемся.
Дэни Пендрелл молча шагал замыкающим. Скалли шла прямо перед ним. Рыжие прядки ее волос выбились из короткого хвостика, который она собрала на затылке, и плавно покачивались в такт ее шагам.
Словно какой-то странный сон.
…Ему вообще часто снились странные сны. Большую часть он не помнил, но некоторые врезались в память, словно выбитые на скрижалях. Один из них, особенно яркий и осязаемый, заставлял его щеки гореть - да и другие части тела не оставались безучастны.
Дэни закрыл глаза, открыл снова и продолжал ровным шагом двигаться за Малдером и Скалли – вот уж сейчас точно не время вспоминать подобное. А чтобы непрошеные мысли не лезли в голову, можно просто считать шаги.
До внутреннего периметра они добрались через полчаса. Сплошной бетонный забор футов семь в высоту, по верху – несколько рядов колючей проволоки, и вероятно, тоже под током. Деревьев возле периметра не росло, и подкопов никто не оставил. Сориентировавшись по карте Байерса, Малдер предложил для начала найти ворота, а там решать по обстоятельствам. Поскольку лучшего варианта не нашлось, обсуждать не стали.
На поиски ворот они потратили около четверти часа, а дойдя до них, остановились в изумлении.
Ворота были открыты.
Они, конечно, не ждали гостей распахнутыми настежь – но между левой створкой и бетонным основанием, к которой она должна была прилегать, торчал здоровый камень.
- Простенько и со вкусом, - прошептал Малдер. – Хотел бы я знать, что нас ожидает внутри.
- Надеюсь, ждать осталось недолго, - сказала Скалли.
- Вперед, - Малдер пролез в щель. Скалли и Пендрелл последовали за ним.

[Рыжая Элен]

***
Первое, что они увидели на той стороне возле пропускного пункта - два трупа охранников. Один лежал лицом вниз под опущенной наполовину решеткой, которая дополнительно перегораживала вход, другой на боку - в дверях маленькой пропускной будки.
- Хорошее начало, - присвистнул Малдер. – Двери нараспашку, охрана удавлена. Заходи кто хочешь, бери, что понравится.
- Оружие на месте, - Скалли склонилась над одним из тел. – Как вы думаете, агент Пендрелл, они давно мертвы? Они совсем застывшие. Мне кажется, не меньше месяца.
- Да, пожалуй. Не меньше трех недель, - ответил тот, перевернув труп. – А то и больше. Точнее определить невозможно - тела находились при достаточно низкой температуре. Ничего не понимаю. Почему они до сих пор лежат здесь?
- Ответ тут может быть только один, - хмуро сказал Малдер, обыскав второе тело. – Если у входа на режимную территорию месяц лежат два мертвых охранника – значит, убирать их отсюда некому. А это означает только одно - все, кто мог бы это сделать, мертвы. Вы можете сказать, отчего они умерли?
- Они задушены, Малдер, - ответила Скалли и взяла фонарик. – Агент Пендрелл, пожалуйста, приподнимите его, я посмотрю… Да, вот так. Ничего не понимаю.
- В чем дело? – спросил Малдер.
- Я не верю своим глазам. Этого просто не может быть. Агент Пендрелл, взгляните… Вот сюда. Видите следы рук? Они видны до сих пор.
- Вижу, - Пендрелл даже слегка присвистнул. – И кажется, понимаю, о чем вы.
- Да что там у вас такое? – Малдер подошел поближе.
- Видишь ли… если верить тому, что мы видим, то приходится делать вывод, что этих охранников задушили дети, - ответил Пендрелл. – Ну, или люди ростом приблизительно четыре с половиной фута. В конце концов, существуют люди маленького роста. В детей я уж как-то и совсем не верю. Чтобы дети десяти – двенадцати лет задушили двух здоровенных мужчин? Хотя форма рук именно детская.
- Черт возьми, - вырвалось у Малдера. – У меня, пожалуй, только одна ассоциация с детьми-убийцами.
- Скажите, агент Пендрелл, - негромко начала Скалли, словно задумавшись о чем-то, - а вы не можете сказать, это работа одного и того же человека? У вас более профессиональный взгляд в этом плане.
- Я попробую, - Пендрелл с сомнением покачал головой. – Но достоверность этого заключения, сделанного ночью под дождем при свете электрического фонарика путем осмотра двух полуразложившихся трупов оставляет желать лучшего…
- Скалли, - негромко произнес Малдер. – Неужели это они?
- Этого не может быть, Малдер. Но ведь ты тоже о них подумал, правда? – Скалли поднялась с колен. – Им должно быть как раз по двенадцать лет.
- Я тогда пытался узнать их дальнейшую судьбу, но они как сквозь землю провалились, - тихо сказал Малдер. – Никаких следов не нашел. Ну что? Дэни, можно хоть что-нибудь сказать?
- Клясться на Библии я бы не стал, - Пендрелл вытащил из кармана упаковку бумажных салфеток и попытался оттереть руки. – Но мне кажется, что следы практически идентичны. Но не на сто процентов. Если бы была возможность произвести нормальную оценку, я бы ответил точнее. Это может быть и один человек, и два – но различия минимальны.
- Генетика, - кивнул Малдер. – По крайней мере, это не противоречит нашей версии. Скалли, если это так, то что ты думаешь насчет канарейки и кота?
- О чем вы? – не понял Пендрелл.
- Одну минуту, Дэни. Сейчас объясним, - Малдер ждал ответа.
- Я думаю, что они вполне могли это сделать, Малдер. Просто потому, что им этого захотелось. Они тогда убили за неделю трех взрослых человек и чуть не убили нас.
- Я тоже так думаю, - Малдер снова погасил свет. – Лучше нам не докладывать о своем прибытии лишней иллюминацией. Идемте. Боюсь, что Скалли права, и охранников действительно задушили двенадцатилетние подростки, а не гипотетические карлики. Я не знаю, что мы увидим там - но предупрежден - значит, вооружен.

[Рыжая Элен]

***
Приходилось ли кому-нибудь испытать столько, сколько испытали мы?
Не знаю.
Вот белая стена, над ней белый потолок. Мне все равно, белый он или нет, но на белый цвет смотреть приятно - он эстетичен, гигиеничен и безупречен с философской точки зрения. Я не люблю вспоминать прошлое. Но вспоминаю. Некоторые воспоминания я не вытаскиваю никогда, хотя могу. Мне приятнее думать, что они стерлись из моей памяти, хотя я слишком хорошо знаю, что это не так. И ты ведь тоже помнишь, я знаю. Ты – это я, я – это ты. Я знаю все, о чем ты думаешь, ты знаешь все, о чем думаю я, и нам совсем не обязательно даже видеться друг с другом. Я могу мысленно протянуть руку и обнять тебя за плечи, и ты почувствуешь на своем плече мою ладонь.
Мы никто. Продукт эксперимента. Гомункулы, выпущенные из колбы. Помнишь, мы с тобой в детстве читали сказку про Чха-ха-ханну-хару? Девочку-гомункулу, созданную колдуном. Она выпала из его кареты, когда он ехал в другую страну. Девочка передушила весь скот во дворе, всех своих названных сестер и братьев, и своих родителей, и соседей, пока колдун не пришел за ней и не забрал ее. Он всех оживил, колдун, и стер всем память. Она пила кровь из них, эта девочка со странным именем. Странная сказка, правда? Мы читали ее, помнишь? Нам с тобой было по три года, когда мы научились читать. И мы читали ее сами, найдя книгу в шкафу своих… ну хорошо, пусть будут родители. То есть, конечно, каждая из нас читала ее по отдельности. Но иногда мне кажется, что мы и тогда могли смотреть глазами друг друга.
От сказки замирало внутри, ты помнишь? Сладко, страшно, словно мы знали, что совершили что-то очень плохое, и нас накажут, непременно накажут, но нам все равно. И мы читали ее снова и снова. Мы никогда не понимали сказок про Принцесс, Золушек и прочих смазливых дур с золотыми волосами. Хотя мы тогда еще не осознавали, кто мы. Но уже догадывались, чувствовали, что лучше скрывать, не говорить, не показывать, не выдавать себя.
Мы читали вновь и вновь сказку про Чха-ха-ханну-хару, странную девочку без сердца и души, которая пила кровь своих сестер и не умела любить. Мы рано научились притворяться, правда, Тина? Правда, Синди. Мы так и зовем друг друга этими глупыми именами, они нам нравятся. Все-таки мы - разные, пусть это различие и заключается в нескольких буквах. Мы прятали книгу, хотя выучили сказку наизусть. Нам всегда хотелось знать, что случилось с девочкой-гомункулой, которую колдун забрал с собой. Но сказка заканчивалась - заканчивалась нелепо и скучно. Все живы, все радуются, все всё забыли. А ведь ничего не закончилось.
Девочку все ненавидели и боялись. А в чем она виновата? В том, что ее такой создали - без души и сердца? Она просила ее создавать? Такой?
На белом потолке я иногда вижу пятна крови. А ты, Синди? Я тоже вижу, Тина. Я не знаю, чьи они. Мне все равно. Мне их не жалко. И мне тоже. Мне никого не жалко. Я никого не люблю, я никого не помню, и мне все равно, что с ними будет. Я ни по кому не скучаю. И я тоже. Кроме тебя. Ну да, кроме тебя. Но мы - другое. Мы – единое целое. Ты - это я. Я – это ты. Невозможно соскучиться по самому себе, правда, Тина? Правда, Синди. Колдун жалел свою гомункулу, правда же? Наверное, он что-нибудь придумал, чтобы у нее появились сердце и душа. Нас никому не жалко. Мы – продукт эксперимента. Кукушкины дети. Гомункулы. Ни одна живая душа на свете не пожалеет нас, узнав, кто мы. Скривятся с опаской, и на лице можно будет прочесть мысль – а почему они живы до сих пор?
Через что мы прошли с тобой, Тина? Что они могут знать, пустые, скучные людишки, ошибочно предполагающие себя умнее нас только на основании того, что они старше? О, Синди, если бы они могли заглянуть к нам в головы так, как мы с тобой делаем это двадцать четыре часа в сутки… Что они могут знать о том, как это… Когда хочешь убить. Когда у тебя внутри все скручивает от тошноты, мерзкой, липкой тошноты, когда белый потолок плывет, когда игрушки в детской кажутся монстрами, готовыми напрыгнуть из темноты. И тебе не страшно, нет. Тебе мерзко и противно, и хочется, чтобы стошнило уже, но ничего не получается. Ты готова разодрать эти глупые меховые мешки, но ты знаешь, что это не поможет. Потому что в голове – голос. Он где-то внутри, глубоко, от него не отделаться, не уйти. Бесполезно накрываться одеялом с головой или залезать под кровать. Эти младенческие фокусы не помогут.
Голос говорит одно.
Убей. Убей! Убей!!!
Он звучит постоянно, то тише, то громче, то опять стихает. Он почти на грани слышимости, но ты знаешь, что он есть. Он не отпускает, не уходит, он терзает и выворачивает наизнанку. Сколько тебе было, Синди, когда ты его услышала? Мне было семь. Я услышала его в ночь на день рождения. Я тоже, Тина. Наверное, мы услышали его одновременно. Я тоже так думаю. Голос доводит до исступления – знают ли они, что это такое? От родителей скрыть было легко. Я понимала, что должна убить. Я не хотела убивать маму, Тина. Все-таки она меня вынашивала девять месяцев и родила. Не могу сказать, что я благодарна ей за это - но она и не виновата ни в чем. Она хотела нормального ребенка. Она не знала, что ей подсунули гомункулу. И тогда я поняла, что убью его - человека, которого я звала отцом. Мне было все равно. Он меня не вынашивал. А мне и выбирать было не нужно. Мамы давно не было, Синди. И знаешь, она была хорошая. Она замечала, что я странная, но никому не говорила. И она меня любила. Тебе легче, Тина. Моя мама тоже любила меня. Она мне так говорила. А когда она узнала, кто я такая… Она не захотела меня знать. Меня предали дважды, Тина. Тебе легче.
У тебя утих голос, когда ты убила? Ты убивала раньше? Кошек, собак, птиц? Я тоже. Приходилось делать это аккуратно, чтобы никто не увидел. Но это не помогало, голос не утихал. И у меня не утихал. Поэтому после первых нескольких раз я не стала больше этого делать. И я. А когда я убила его, Синди, голос утих. И молчал, пока мы не увидели их. Помнишь? Ты про агентов ФБР? Да, про них. Мой голос сказал, что надо убить их, чтобы спастись. Он так сказал. Он не выкручивал и не мучил, просто посоветовал. И мне тоже. Жаль, что не получилось. А может, и нет. А она была красивая, правда? Красивая. А мы нет. А мне все равно. Мне тоже. Ты часто вспоминаешь, что было потом? Редко. Я ее ненавижу. Кендрик. Она считала себя господом Богом и думала, что имеет право повторять его ошибки или исправлять их. Правильно мы ее убили. Ты тогда слышала голос? Да. И я тоже. А сейчас слышишь? Сейчас нет. Сначала долго не было. Потом появился – тогда, после опыта. Потом, после того, как мы вышли из лаборатории - я ничего не помню. Долго не помню. И я не помню. Потом он, наверное, исчез. А недавно снова появился, а теперь снова исчез. И у меня. Как ты думаешь, Тина, когда он снова всплывет? Не знаю, Синди. Помнишь те камеры, куда нас сунули? Восьмилетних девчонок. Без всякой жалости. Они слишком хорошо знали, кто мы, Тина. Да уж наверное, Синди. Ты помнишь, что было потом? Как она пришла. Мы думали, что она заберет нас к себе. А она забрала нас сюда. Чтобы нас исследовать, словно подопытных клонированных крыс. Крысы. Мы крысы в мышеловке, правда, Синди? Ты помнишь, как это было? Как нас осматривали, заставляя раздеваться донага, ставили на постамент в огромном белом зале, пустом, холодном… Измеряли, записывали… как мы плакали от стыда. От ненависти. От боли. Мы плакали так, чтобы этого никто не видел. Мы тогда еще умели плакать, хоть изредка. И еще умели испытывать стыд. И ненависть. И боль. А им было все равно. Мы же не настоящие. Гомункулы без души и сердца. Они ставили нам эти уколы, от которых тяжелеет голова и слабеет тело. Но голос от них уходит. У тебя тоже ушел? Да. Ум остается - и наш ум остался. Мне иногда кажется, что мне не двенадцать лет, а все двести, Тина. Мне тоже, Синди. Они нас боятся. Ну, правильно боятся. Они хотели сделать нас подвластными себе. Правда, смешно? Да смешнее некуда. Они же не могли предвидеть такую случайность… Мы все сделали правильно, Синди. Я знаю, Тина. Только что мы будем делать теперь? Мы с тобой остались прежними – гомункулы. Ни сердца, ни души. А теперь еще и уколов нет. И голос скоро вернется снова. То, что мы сделали, поможет ненадолго. И мы с тобой уйдем в мир безумия. Наверное. Но мы уйдем туда свободными людьми, а не подопытными крысами. Я люблю тебя, Тина. И я тебя люблю, Синди. Как можно не любить самого себя? Мы с тобой другие. Мы не такие, как Кендрик, не такие, как остальные.
Ведь правда?
Конечно, правда, Синди. Я знаю это, и знаю, что ты знаешь. Знаю, и все.
Я тоже знаю, Тина.
Просто знаю.

[Рыжая Элен]

***
Ночь навалилась на землю, задавила темнотой и тишиной. Тучи ползли так низко, что казалось, вот-вот заденут головы чернильно-ватными комками тумана. Влажная, раскисшая от воды земля чавкала под ногами. Нормальной дороги от пропускного пункта не было – просто плотно утрамбованная грунтовка, но судя по всему, по ней давно не ездили, и она тоже раскисла от частых дождей.
Идти приходилось почти на ощупь, настолько полной была темнота вокруг, поэтому внутренний периметр оказался на пути агентов неожиданно - словно вырос из-под земли.
Малдер ощупал рукой бетонную стену.
- Нам надо идти направо, - прошептал он. – На карте Байерса там был второй пропускной пункт – уже на территорию. Я пойду первым.
От ватной тишины закладывало уши - даже ветер перестал свистеть.
…Скалли молча шагала за Малдером, ступая след в след, и пыталась представить, что ждет их внутри. В кого эти девочки могут превратиться, став взрослыми, они уже видели - если это и вправду они. Но что произошло на самом деле… если это действительно они, неужели эксперимент продолжается?
Скалли зябко повела плечами – мысль о том, что кто-то может проводить эксперименты над детьми, вызывала у нее омерзение.
- Вам холодно? – услышала она шепот за спиной. – Может быть, возьмете мою куртку?
- Спасибо, - так же шепотом ответила она. – Не стоит. Моя вполне теплая, а вы без куртки промокнете и замерзнете.
- Мы пришли, - раздался приглушенный голос Малдера. – Ворота приоткрыты. Если я не ошибаюсь, здесь еще два трупа. Какая неожиданность.
- Оружие при них? – спросила Скалли.
Малдер, нагнувшись, обыскал тела.
- Как ни странно, да.
- Почему те, кто убивал, не забрали его? – спросил Пендрелл.
- Честно скажу - понятия не имею, - Малдер пожал плечами. – Если мы не ошиблись в наших предположениях, то убийцы склонны к психозам и шизофрении. Соответственно, у них может быть своя логика, которую относительно здоровому человеку с разбегу не угадать. Смотрите… Здесь два корпуса, каждый по два этажа. Наверняка есть и подземные этажи, не верю, что такой масштабный эксперимент реально проводить в здании размером с начальную школу.
- Нигде нет света, - прошептала Скалли. – Ни в одном окне. Они полностью обесточили здание?
- Навряд ли. Наружный периметр был под током, - с сомнением ответил Малдер, щурясь и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.
- Наверняка есть возможность отключить электричество избирательно, - заметил Пендрелл.
- Согласен, - кивнул Малдер. – Основной вход в здание справа с торца. Но мы там не пойдем.
- Почему? – поинтересовался Пендрелл.
- Нормальные герои всегда идут в обход, - прошептал Малдер. – С главного входа нас могут ждать.
- С запасного нас могут ждать с еще большей вероятностью, - заметила Скалли.
- А мы не пойдем через запасной вход, - сказал Малдер, извлекая из наружного кармана рюкзака отмычки и еще какие-то инструменты. – Вот, Фрохайк от сердца оторвал – можно сказать, с кровью.
- Опытный взломщик ищет работу, предпочтительно с риском для жизни? – улыбнулась Скалли.
- Что-то вроде.
- А если там есть сигнализация? – спросил Пендрелл.
- Скоро узнаем, - Малдер поправил лямки рюкзака. – Вперед.
… Подарком Фрохайка воспользоваться не пришлось. Одно из окон на первом этаже отказалось открыто. Из него тянуло сыростью, затхлостью и вонью – словно из болота.
- Неужели кто-то увел прибыльную работенку взломщика у меня из-под носа? – пробормотал Малдер. – Скалли, давай руку. Осторожно, ребята, здесь воды по щиколотку.
Вода оказалась ледяной. Она явно стояла в коридорах и помещениях не первую неделю.
- Интересно, кто сюда приходил до нас? – Малдер с сомнением покрутил в руках фонарик. – Попытаемся пока без света. Но держаться пока стоит вплотную друг к другу. Осторожно, не споткнитесь – в воде какой-то мусор. То ли куски от мебели, то ли от аппаратуры – не пойму в темноте.
Пендрелл скорее услышал, нежели увидел, как Скалли взялась за предплечье напарника. Хотя, собственно, что в этом такого? Ничего. Малдер прав, надо держаться вплотную друг к другу, иначе улетишь носом в ледяную воду.
Однако именно Малдер споткнулся первым - через десять шагов.
- Еще один труп, - прошептал он. – Если я не ошибаюсь, у него не хватает полголовы.
Скалли наклонилась ближе.
- А если я не ошибаюсь, Малдер, - прошептала она, - этот труп намного более свежий, чем охранники, тела которых мы видели. Ему не больше нескольких дней – даже с учетом того, что он столько времени пролежал в ледяной воде. Малдер, нужно включить фонарь. Хоть ненадолго.
- Дней пять или шесть, - согласился Пендрелл, осмотрев лицо погибшего при свете фонарика. – Но обратите внимание, что он совершенно иначе одет, чем те охранники. И очень хорошо вооружен. Знал, куда идет?
- Рано делать выводы, - ответил Малдер и погасил свет. – Старайтесь двигаться как можно тише. Я, кажется, вижу лестницу. Пролеты идут вверх и вниз. Перед лестничной площадкой несколько ступенек – надеюсь, что дальше воды не будет.
Они шли по коридору, стараясь двигаться как можно тише – насколько это было вообще возможно при передвижении по щиколотку в воде. По дороге им несколько раз попадались двери – запертые или заколоченные изнутри – понять было сложно. Корпус, скорее всего, был лабораторным – судя по мраморной отделке стен, количеству дополнительных труб, электрических щитков и проводов под потолком . Большая часть труб и проводов уходили вниз. Здесь было немного светлее – свет проникал с лестницы, откуда-то снизу, слабый и мерцающий – но благодаря ему можно было разглядеть силуэты, стены и пространство на пару шагов вокруг.
- Подземные этажи, - прошептал Малдер. - Куда пойдем? Предлагаю сначала наверх. Наверху всего один этаж, с ним быстрее разберемся. Только надо постоянно контролировать тыл - тому типу снесли именно затылок.
- Не беспокойся, - ответила Скалли. – Тот тип был один.
- Я пойду вперед, - Малдер снял пистолет с предохранителя.
- Будь осторожен, - Скалли коснулась его руки, и Пендрелл увидел, как Малдер в ответ сжал ее ладонь.
- У тебя дрожат руки. Ты замерзла? – тихо спросил Малдер.
- Нет, - мотнула головой Скалли. – Иди. Все нормально. Я… мы за тобой.
- Следуйте за мной через пять шагов, - Малдер прижался к стене и шагнул на ступеньки.
…Какое у нее лицо. Неужели Чокнутый и вправду думает, что у нее дрожат руки просто от холода? Она смотрит ему вслед так, как будто он идет на эшафот.
Пендрелл никогда не считал себя гением психологии. Собственно, он никогда особенно не присматривался к окружающим его людям - ему были намного интереснее отпечатки пальцев, нити, пылинки, чешуйки автомобильной краски, неведомые пятна и невидимые следы. Люди появлялись и исчезали, торопили с результатами, трезвонили по телефону, возмущались неспешностью работы отдела криминалистики и отвлекали от микроскопа. И существовали где-то за пределами зоны восприятия.
Но нет правил без исключений.
…Он знал, когда она приходит на работу. Знал, когда уходит. Знал, который из лифтов предпочитает, за каким столиком обедает, если случается обедать в кафе при Бюро, знал, как она поправляет прическу, как склоняет голову на плечо. Знал, какое у нее лицо, когда рада, или огорчена, или торопится, или беспокоится. И знал, что в девяноста пяти процентах случаев Малдер оказывался поблизости. Словно этих двоих связывала невидимая нить. Дэни казалось, что он почти физически ощущает эту связь между ними. Даже тогда, когда он почти решался - вот прямо сейчас подойдет к ней и пригласит наконец в это дурацкое кино (мальчишка, черт побери, он ведет себя, словно тинейджер-ботаник) – чертиком из табакерки появлялся Чокнутый Малдер, и решительность улетучивалась прочь.
Это карма, рыжий Дэни. Ты можешь нарисовать ее профиль по памяти. А она, возможно, даже не помнит, как тебя зовут.
Нет, если судить объективно (читай – поверхностно), то поводы для сплетен существовали только в скучающем мозгу некоторых особо ядовитых на язык сотрудниц Бюро. Но он, Дэни, видел больше, чем самые языкатые сотрудницы.
И искренне не понимал, почему этого не видит Малдер.
Вот и сейчас…
…Такое лицо бывает только у тех людей, которые готовы отдать свою жизнь ради кого-то другого.
И этот кто-то, разумеется, вовсе не Дэни Пендрелл.
Проще не думать об этом. Рыжий Дэни, ты хотел два часа в кинотеатре? Ты получил гораздо больше. Радуйся тому что есть, а Малдер… Ну что ж… Здесь ничего не поделаешь.
Пендрелл шагнул на лестницу вслед за Скалли.
***
Здесь теперь так спокойно, правда? Раньше была суета, и белые лампы, и постоянный писк аппаратуры… А теперь хорошо. Тишина, темнота и покой. Да, теперь очень хорошо. Только жалко, что мы не до всех добрались. И наверное, нехорошо, что они лежат прямо в коридоре. Ты боишься мертвых? Нисколько. Бояться надо живых, а мертвые уже никому ничего не сделают. А здесь теперь даже живых можно не бояться. Мы все правильно сделали. Конечно, правильно. Послушай, тебе не кажется, что опять кто-то пришел? Я слышу шаги наверху. Я тоже слышу. Но мне теперь все равно. Голоса нет, он молчит. У меня тоже молчит. Так что торопиться некуда. Зачем ходить и искать их? Они сами сюда придут. Надо просто ждать. Им теперь некуда деваться отсюда, правда, Тина? Правда, Синди. Некуда. Надо просто ждать.

[Рыжая Элен]

***
- Это административный этаж, - сказал Малдер и включил фонарь – полной темноты здесь все равно не было, так что их присутствие вряд ли осталось незамеченным. – Никого нет. Коридор пуст. Господи, ну и вонь. Похоже, кто-то перепутал этот этаж с моргом.
Лучи света обшаривали коридор в обоих направлениях.
- Смотрите, - вдруг сказал Пендрелл, направляя луч фонаря на одну из дверей.
На светлой металлической табличке было выгравировано «Мэтью Джулиус Флауберг. Отделение генной инженерии». – Дверь не заперта.
- Дверь вся в пятнах, - заметила Скалли. – И вряд ли это кетчуп.
Малдер толкнул дверь вовнутрь, и она с легким скрипом открылась.
- Дышите через раз, - посоветовал он, скривившись. – Лучше бы совсем не, но вряд ли у вас получится.
Небольшой кабинет выглядел так, словно по нему прогулялось локальное торнадо. Стулья перевернуты и сломаны, стеллаж с папками и книгами на полу, бумаги рассыпаны, жалюзи оборваны, стекла в шкафу разбиты.
- Мне кажется, он пытался забаррикадировать дверь, - сказал Пендрелл, отгребая в сторону кучу мятой бумаги в бурых пятнах и стараясь дышать через рот. Под грязно-белым ворохом обнаружилось тело мужчины средних лет, одетого в бывший белый халат. Халат тоже был залит бурыми потеками. Пендрелл осторожно перевернул тело. – Он погиб несколько недель назад. Точно не определить - тело начало разлагаться. Череп размозжен. Вот и нашли сына учителя. Веселое тут место, ничего не скажешь.
Скалли перебирала документы, подсвечивая себе фонариком.
- Помогите мне, агент Пендрелл, - попросила она. – Ищите бумаги с датами за конец прошлого года. Может, удастся понять, чем они занимались.
- Между прочим, среди пятен на двери есть отпечатки рук, - негромко сказал Малдер. – И эти руки никак не могли принадлежать взрослому человеку.
Скалли поднялась и подошла к нему.
- Вот, - Малдер посветил фонариком. На светлой металлической поверхности двери темнел маленький четкий отпечаток, сделанный, несомненно, детской рукой, испачканной кровью – видимо, убитого.
Скалли машинально подняла руку и прикрыла этот отпечаток своей ладонью.
- В это невозможно поверить, Малдер. Это… По ту сторону сознания. Это ведь дети. Самые обыкновенные дети.
- Вот уж позволь не согласиться. Это вовсе не обыкновенные дети. Если мы с тобой не ошибаемся, они уничтожили практически весь персонал этого центра - и скорее всего, гм, вручную.
- Знаешь, - холодно ответила Скалли, - у меня не повернется язык ставить это им в вину. Это все равно, что обвинить в убийстве револьвер.
- Возможно. Но факт остается фактом.
- Я нашел кое-что, - Пендрелл поднялся и подошел к ним. – Здесь две папки с записями. Часть записей зашифрована, часть нет. Приводятся номера файлов, но одному богу известно, где их искать. Датировано декабрем прошлого года. Здесь описание генетических исследований и экспериментов над вирусом гриппа, но подробностей нет - очевидно, они в зашифрованной части записей.
- Что-нибудь можно вообще понять из этого? – спросил Малдер.
Скалли взяла одну из папок и стала листать записи.
- Проводились работы по модификации вирусов, - сказала она. – Вообще эксперименты подобного рода проводятся постоянно и совершенно официально - это один из способов лечения генетических заболеваний, когда вместе с вирусом в организм вводится фрагмент ДНК. Это может быть, например, ген недостающего фермента. Эксперименты проводятся на многих вирусах, в том числе гриппа, герпеса, иммунодефицита человека – от них оставляют только те части, которые не вызывают патологических изменений. Но благодаря их способности проникать в клеточное ядро они являются универсальными транспортерами генов и белков. Ничего себе информацию они держали в общем доступе в кабинетике…
- Во-первых, здесь далеко не проходной двор, Скалли. Сомневаюсь, что сюда водили экскурсии журналистов или агентов ФБР, - Малдер присел и начал перебирать остальные папки. – А во-вторых, ты помнишь, чем занималась Кендрик?
- Разумеется. Продолжала эксперимент Личфилда. Но в этих документах упоминания о нем нет. И кстати, у нас вообще нет пока доказательств того, что наши догадки верны.
- Будем разбираться дальше. Надо проверить здесь все, может, найдем еще какую-то информацию. И судя по изысканным ароматам, этот труп вряд ли страдал от одиночества.
Они снова вышли в коридор. На то, чтобы обследовать этаж полностью, ушло около часа. Удалось обнаружить еще несколько тел. Двое были задушены, у одного размозжен череп, а трое – убиты из огнестрельного оружия. Из двух десятков дверей дюжина не была заперта. Открытые кабинеты информации не добавили - в одном явно размещалось что-то вроде бухгалтерии, в другом обнаружился склад канцелярии, белья, медицинских халатов и тому подобного, третий оказался помещением для уборщика – там стояла поломойная машина и емкости с дезинфектантами. Остальные были административными помещениями, комнатами отдыха и прочими не представляющими интереса объектами.
- Чем дальше, тем веселее, - заметил Малдер. - И никакой новой информации. Думаю, можно идти вниз. Живых здесь нет, судя по всему.
- Ты не собираешься проверять, что за теми дверьми, которые закрыты? – спросил Пендрелл.
- Боюсь, на это уйдет слишком много времени, - с сомнением ответил Малдер. – А я не уверен, что у нас его очень много.
- Как же здесь душно, - пробормотала Скалли, расстегивая куртку. У нее немного кружилась голова, но она не собиралась в этом признаваться.
- Вентиляция не работает, - кивнул Пендрелл. – И влажность высокая. Поэтому и запах такой.
- Попробуем открыть пару кабинетов, а там посмотрим. Если обнаружим очередной склад макулатуры, хлорки или мыла – продолжать не будет смысла. Лучше вскрывать двери с именными табличками.
На двери, которую было решено взломать первой, висела табличка с надписью «Фрэнсис Людвиг Дарквуд». Дверь открыли с трудом - потребовались объединенные усилия Малдера и Пендрелла, чтобы выбить какую-то палку, заклинившую замок. Кроме того, к двери был придвинут тяжелый стол, а на него поставлено несколько ящиков.
- Что за чертовщина тут творилась, интересно, - пробормотал Малдер, протискиваясь внутрь.
…В большом кабинете со светлыми стенами царил относительный порядок – если не считать сдвинутого к двери стола с горой ящиков на нем. Малдер и Пендрелл отодвинули стол к стене и заперли дверь изнутри на задвижку. Вся остальная мебель - стеллажи, кресла, еще один стол с компьютером – все было на месте. В углу комнаты, рядом с кушеткой, находилась раковина – из крана тонкой струйкой бежала вода.
А на кушетке лежал еще один труп.
- Ничего не понимаю, - сказала Скалли, осмотрев его. – Агент Пендрелл, как вы думаете, от чего умер этот человек? У меня складывается впечатление, что он умер… От голода.
- Что? – переспросил Малдер.
- То, что я сказала. Он предельно истощен. Посмотри на его позу - тело лежит на кушетке в позе эмбриона. Он умер потому, что перестал есть. Воду, скорее всего, пил - к ней есть доступ. Тело почти не разложилось - оно просто высохло.
- Он не так давно умер, - сказал Пендрелл.
- Согласна. Около недели назад, хотя тут могут быть ошибки из-за его состояния. Человек может протянуть без еды несколько недель. Если есть вода.
- Он так боялся убийцу или убийц, что забаррикадировался в кабинете и не стал отсюда выходить? – Малдер попытался включить компьютер, но без электричества в сети это было затруднительно. – Но ведь его должно было выгнать отсюда это самое чувство голода. А выбраться наружу возможностей более чем достаточно. Надо бы выдрать отсюда жесткий диск…
Но не успел Малдер подступиться к системному блоку, как все трое услышали шаги. Пендрелл нажал на кнопку фонарика, и кабинет погрузился в темноту.
***
…Шаги приближались. Они звучали то быстрее, то медленней, но несомненно приближались. Звук был странным – казалось, что идущий страдает неустойчивостью походки.
- Мы же прошли весь коридор из конца в конец, - одними губами произнес Малдер. – Откуда он взялся, черт побери?
- Может, из одного из запертых кабинетов?- предположил Пендрелл.
Агенты заняли позицию возле двери - Малдер и Скалли с одной стороны и Пендрелл с другой.
Шаги приближались. Казалось, что неизвестный то едва волочет ноги, то пускается бегом по гулкому коридору.
- На счет три, Скалли, - еле слышно прошептал Малдер. – Когда он пройдет дальше.
- Давай, - кивнула она. – Я прикрою.
Шаги слышались все ближе. Малдер поднял левую руку, разгибая пальцы для молчаливого отсчета.
Раз.
Два.
Три!
…В Академии ФБР хорошая школа боевой подготовки. Она натаскивает человека так, что многие действия становятся рефлекторными - подкорка успевает среагировать и отдать телу команду до того, как кора сообразит, что это действительно нужно. Но натаскать человека на условные рефлексы нетрудно. Трудно добиться, чтобы подкорка действовала так же разумно, как кора. И даже еще разумнее.
Бросившись в коридор, Малдер успел увидеть в нескольких шагах впереди человека, который молча, мгновенно развернулся, направил оружие ему в голову и нажал на спуск.
Два выстрела прозвучали почти одновременно. Первый сделал незнакомец, второй - Скалли. Незнакомец промахнулся. Скалли - нет.
Пуля стрелявшего разодрала Малдеру куртку и обожгла левое плечо.
Пуля Скалли сразила стрелявшего наповал.

[Рыжая Элен]

***
Тело пришлось затащить в тот же кабинет, где на кушетке лежал умерший от истощения человек. Пендрелл запер дверь и придвинул к ней стол для надежности, а потом принялся обыскивать убитого.
Скалли стащила с Малдера куртку и заставила сесть в одно из кресел.
- Тебе придется снять свитер и футболку, - сказала она.
- Да только кожу зацепило, брось…
- Ты хочешь заляпать кровью все вокруг? Я наложу повязку, это быстро.
- Моему левому плечу не везет, - Малдер криво улыбнулся. – Но в прошлый раз это хотя бы была ты.
- Что-то не припомню, чтобы ты тогда остался доволен. Не двигайся. Ничего себе только зацепило…
Малдер со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
- Кто это, Дэни? – спросил Малдер, увидев, что Пендрелл занялся трупом.
- Сотрудник лаборатории, судя по его одежде. Он тоже истощен, и весьма. Вот, я нашел во внутреннем кармане личную карточку – скорее всего, это что-то типа магнитного пропуска. Рональд Баксли, вирусологическая лаборатория, инженер по технике безопасности. Лицо вроде его, только здесь он выглядит фунтов на сорок толще, - ответил Пендрелл, протягивая карточку Малдеру.
- Он даже не попытался нам угрожать, - задумчиво произнесла Скалли. – Он сразу стал стрелять на поражение. Почему?
- Может, он принял нас за неведомого убийцу? – предположил Пендрелл.
- Вряд ли. Если он боялся убийцу, сидел бы где-нибудь в укромном месте. Почему они все истощены? Оу, Скалли...
- Прости. Почти все, - Скалли закончила работу. - Здесь совсем не осталось продуктов?
- Нелогично. Мы практически беспрепятственно проникли на территорию и в здание. Выйти отсюда можно точно так же.
Малдер поднялся, натянул футболку, свитер и куртку.
- Мне кажется, прежде чем спускаться вниз, надо потратить лишних полчаса и проверить все запертые кабинеты, - заметил Пендрелл. – Не хотелось бы, чтобы у нас за спиной оказался кто-нибудь еще.
- Ты прав. И нам нельзя разъединяться.
Взлом дверей не занял много времени и не принес ничего принципиально нового. Но были обнаружены еще два истощенных тела, лежащих в позе эмбриона на кушетке и на диване.
- Разнообразие смертей просто восхищает, - сказал Малдер, когда запертых дверей в коридоре не осталось. – Я обещаю свой сезонный абонемент на бейсбол тому, кто сможет объяснить происходящее. Или раздобудет противогаз.
- Такое впечатление, что мир локально сошел с ума, - ответила Скалли. Она несколько побледнела и говорила неестественно спокойным голосом – а Малдер хорошо знал, что это означает. Да что там говорить, последние находки и его заставили содрогнуться. – Словно они вдруг просто решили лечь и умереть.
- Что может оказать такое воздействие? Инфразвук? Гипноз?
- Это полная ерунда, Малдер. Инфразвук вызывает только чувство страха и опасности, а про возможности гипноза ты знаешь лучше меня. Он не может быть настолько массовым и длительным. Что мы будем делать дальше?
Малдер подобрал с пола свой рюкзак. Повертел в пальцах карточку, найденную Пендреллом.
- Пойдем вниз. Будем надеяться, что с помощью этой штуки туда можно попасть.
- Если здание обесточено, то двери подобного рода должны быть открыты, - возразила Скалли.
- У них могут быть альтернативные источники электроснабжения, - не согласился Пендрелл.
- Проще всего пойти и проверить, - Малдер положил карточку в нагрудный карман куртки, и все трое направились к лестничному пролету.
***
Им пришлось спуститься ниже первого этажа на два лестничных пролета, прежде чем они обнаружили искомое.
Это оказалась обычная бронированная дверь с электронным замком, вполне типичная для подобных заведений. И она была приоткрыта. В свете фонарика удалось разглядеть на ее стальной поверхности вмятины и все те же бурые пятна.
- Обстановочка радует, - прошептал Малдер. – Заходим по одному, но быстро.
За дверью обнаружилась еще одна лестница.
- Интересно, насколько глубоко уходит этот бункер? – Пендрелл глубоко вздохнул. – Слишком душно. Видимо, все-таки отключилась активная вентиляция. Там, внизу, наверное, вообще дышать нечем.
Спустившись еще на два пролета, они уткнулись в следующую незапертую бронированную дверь. В щель между краем двери и косяком можно было разглядеть уходящий вперед слабо освещенный коридор.
- Аварийное освещение, - прошептал Малдер. – Хотелось бы знать, как давно обесточено здание.
Прикрывая друг друга, агенты миновали вторую дверь. За ней обнаружилось что-то вроде широкого холла, дальние углы которого тонули в синеватых сумерках. Из холла выходил один основной коридор и два боковых. Никакой мебели, аппаратуры, никаких указателей – очевидно, что люди, ходившие по этим коридорам, и без указателей знали здесь все, как свои пять пальцев.
Тишина оглушала. Духота давила. Спертый, тяжелый воздух не давал дышать. Такого явного трупного запаха, как наверху, не ощущалось, но разница была не слишком велика.
В длинном пустом коридоре не было эха – пол и стены покрывал какой-то звукопоглощающий материал. Но тем не менее грохот захлопнувшейся двери заставил агентов вздрогнуть от неожиданности и обернуться.
Открыть дверь не удалось.
- Малдер, попробуй карточку, - быстро сказала Скалли, увидев, что на электронной панели возле косяка мигает красный глазок. – Только осторожно.
Малдер кивнул и вложил карточку в щель.
«Нет доступа» - замигало на экране.
- Я вот чего не могу понять, - хмуро сказал Пендрелл, пока Малдер возился с замком, - дверь ведь не сама захлопнулась.
- Автоматика? – предположила Скалли.
- Возможно. А возможно, и нет…
- Было бы неплохо найти распределительный щит. Не исключено, что через него дверь можно разблокировать, - Скалли огляделась, вытирая вспотевший лоб, и свет от ее фонарика запрыгал по стенам. – О Господи…
- Что? – Малдер поднял голову.
- Смотри…
Аварийное освещение не давало возможности хорошо разглядеть что-нибудь на расстоянии, превышающем несколько ярдов, но фонарик позволял.
В углу слева от входа действительно обнаружился распределительный щит. Защитная панель была сдвинута в сторону, а на полу, привалившись спиной к стене, полулежал-полусидел человек. Вернее, тело, потому что человек был мертв. Причина смерти выяснилось быстро – он был убит выстрелом в голову, пуля вошла со стороны затылка. На полу возле тела агенты обнаружили обрывки разноцветных проводов. На человеке был лабораторный халат, но не белый и чистый, а явно нуждающийся в химчистке, и защитная медицинская маска, закрывающая нос и рот.
Малдер подошел к щиту и, подсвечивая себе фонариком, стал вглядываться в рукоятки.
- Он пытался что-то отключить, - задумчиво сказал он. – Вопрос, что. Калибр пули соответствует калибру той, что едва не угодила в меня. И вот еще что… Я все думал, что мне не дает покоя… Тут повсюду мертвые тела. Большинство лежит несколько недель и частично начало разлагаться. Если вентиляция не работает, то запах, мне кажется, должен быть намного сильнее.
- Это может означать, что еще недавно она работала, - ответила Скалли. – Возможно, что у вентиляционной системы закончился ресурс аварийного электроснабжения.
- Возможно, - кивнул Малдер. – Все возможно.
- Идем дальше? – спросил Пендрелл. – Его карточку я тоже забрал. Это врач из вирусологической лаборатории, Давид Равиль. Мне кажется, я даже что-то слышал про него.
Малдер выпрямился и кивнул.
- Мне только вот что непонятно. Зачем на нем маска?
…В коридоре было очень тихо. Здесь, в отличие от верхнего этажа, большинство дверей оказались открытыми. В помещениях лабораторий на полу валялись стулья, папки с документами, какое-то мелкое оборудование, рухнувшие стеллажи, свороченные компьютеры, обрывки проводов, разбитое стекло и прочее, что теперь уже могло называться только мусором. Одно из помещений пострадало от пожара – пол, стены и потолок покрывала копоть, все, что могло гореть – сгорело.
Аварийное освещение давало тусклый холодный свет и постоянно моргало. Под самым потолком мертво смотрели в одну точку тусклые глазки видеокамер. Некоторые были варварски разбиты.
От тишины закладывало уши.
…Они обошли почти весь этаж, нашли еще несколько тел и еще одну лестницу вниз.
- В сундуке ящик, в ящике коробка, в коробке шкатулка, - вздохнула Скалли. - Это похоже на поиски черной кошки в черной комнате. С тем уточнением, что неизвестно, черная ли кошка, там ли она и кошка ли это вообще.
- Ну, нам не привыкать, - отозвался Малдер.
Карточка Давида Равиля открыла еще одну бронированную дверь – в противоположном конце коридора. Агенты миновали ее и стали осторожно спускаться вниз.
…Маленькая видеокамера, расположенная в глубокой нише у самого потолка и неразличимая снизу, пристально следила за ними, бесшумно поворачиваясь по ходу движения незваных гостей.

[Рыжая Элен]

***
Я хочу спать. Я теперь постоянно хочу спать, но чем дальше, тем слабее. Мне почти ничего не хочется, понимаешь? Конечно, Синди, мне тоже. Хочется просто лечь и уснуть, и забыть… Нет. Не хочется. Ничего не хочется. Почти. Мы сопротивляемся ему, Тина. Мы сопротивляемся, потому что нас двое. Нет, потому что мы – это одно и то же. Ты - это я. Я – это ты. А они не смогли сопротивляться, Синди, и все умерли. Они просто ложились и ничего не хотели. Я не знаю, что будет дальше. Я тоже. Если мы с ним справимся, они не смогут нас заставить. Нам нужно только продержаться. Продержаться совсем немного. Если бы мы только знали, как заставить иммунную систему работать быстрее. Мне иногда кажется, что эти стены - могила. Понимаешь, Тина? Конечно. Белая могила с мраморными стенами. Тут остались только мертвецы. Потому что мы тоже мертвы, мы не настоящие, нас не существует, мы младшие сестры Чха-ха-ханны Харры. Мы были гомункулами, а теперь превратились в монстров, которыми можно управлять. Но они не смогут нами управлять. Они получили по заслугам. Все, все до единого. Они ведь не думали, что мы это сумеем, правда? Они приходили убить нас. Кто к нам с мечом придет, того на щите вынесут, Синди. Они сами во всем виноваты. Помнишь, когда все закончилось, мы ходили с тобой по коридорам? Помню. Меня тогда мутило, мне казалось, что все эти люди в моей голове. Что у меня тысяча голов, тысячи рук и ног, тысячи глаз. Мы защищались. Мы теперь гораздо умнее, чем четыре года назад. Мы знаем, как убить монстра, Тина, знаем, как сделать так, чтобы он замолчал хоть на время. Знаем. Просто знаем. Но монстр снова поднимает голову, Синди. Снова и снова. Нам опять пришлось это сделать, чтобы сохранить ясность мысли. Мы не виноваты. Правда же, Тина, мы не виноваты? Я хочу перестать хотеть убивать, Тина. И я не хочу, чтобы кто-то приказывал мне это. Я тоже, Синди. Я не хочу подчиняться. Никому. Никогда. Я хочу хотеть то, что я хочу, а не то, к чему призывают меня гены, изуродованные Кендрик. Я тоже. Они сами виноваты. Они сами виноваты. Они хотели убить нас – за то, в чем нет нашей вины. Это все равно, что пустить в переплавку револьвер за то, что он убил человека.
Здесь все еще кто-то есть, Синди. Я знаю. Я просто знаю. И я знаю. Их трое. Они идут дальше. Они не хотят оставить нас в покое, они хотят убить нас. Больше им нечего хотеть. Это самооборона, Тина. Мы имеем право на самооборону. Они не смогут выйти обратно. Они на уровне D и скоро будут здесь. Осталось совсем немного. Как жаль, что разбиты камеры, и мы ничего не видим. И как жаль, что вентиляция больше не работает. Нужно все-таки попытаться ее запустить – там еще оставались целые капсулы. И жаль, что живых не осталось, чтобы мы могли им приказать. Почти не осталось. Да, почти. Но тот не выходит, и мы так и не смогли до него добраться. Все равно. Он тоже скоро умрет, как и остальные. Рано или поздно. Нам снова придется сделать это самим. Они должны оставить нас в покое. Нам нужно совсем немного времени. Совсем немного.***
Агенты спустились еще на два лестничных пролета и увидели точно такую же дверь, которую только что открыли.
Но прежде, чем Мадер успел вставить карточку доктора Равиля в щель электронного замка, сверху раздался яростный шепот:
- Назад! Назад! Немедленно назад!
Худой, заросший рыжеватой щетиной человек махал им рукой, стоя двумя лестничными пролетами выше.
- Кто вы? – спросил Малдер, когда они вернулись наверх.
- Мы уже решили, что тут совсем не осталось живых, - сказала Скалли. – Вы очень истощены. Что тут происходит?
- Говорите шепотом, умоляю вас, - человек буквально тащил всю троицу по коридору. – То, что я жив, скорее случайность… Сюда, прошу.
Человек приложил ладонь к стене, отделанной крупными пластиковыми панелями, в месте, которое ничем не отличалось от других. Участок стены подался и с тихим шорохом уехал в сторону. Полчаса назад агенты прошли мимо, но им даже в голову не пришло бы, что здесь может скрываться дверь.
- Заходите, - прошептал человек. – Быстрее же!
Когда все четверо оказались внутри, он приложил другую ладонь к темной сенсорной панели с внутренней стороны, и дверь вернулась на место. Изнутри ее толщина и надежность никакой пластиковой маскировкой не закрывалась.
- Мое имя Фрэнсис Людвиг Дарквуд, - сказал человек, приваливаясь спиной к двери, словно опасаясь, что она может внезапно открыться. – Хвала всем богам, что кто-то смог пробраться сюда. У меня осталось очень мало работающих камер, я заметил вас только тогда, когда вы уже стали спускаться с уровня D на уровень E.
- Но мы видели труп в вашем кабинете на верхнем этаже, - заметил Пендрелл.
Дарквуд пожал плечами:
- Кому-то повезло меньше. Кто вы? Хотя честно скажу - мне уже все равно кто, если вы вытащите меня отсюда.
- Мы агенты ФБР, - ответил Малдер, мысленно взвешивая каждое слово. – Специальные агенты Фокс Малдер и Дана Скалли и эксперт-криминалист Дэниел Пендрелл. Очень неофициальным путем я получил информацию, которую посчитал необходимым проверить. Все, что нам известно - что здесь произошло нечто, в результате чего с центром была утрачена связь. Нам бы очень хотелось знать что именно, особенно после того количества трупов, которое мы обнаружили.
- Наверное, кроме меня больше никого не осталось, - Дарквуд тяжело вздохнул. – Лучше пройти в контрольный пункт. Я хочу закрыть вторую дверь, так надежнее.
Контрольный пункт оказался просторным помещением со светлыми стенами, большим пультом управления и множеством экранов над ним. Большинство не работало, светилось всего четыре.
Вдоль стен высились закрытые сейфовые шкафы и стояли столы с компьютерами, справа от двери – кожаный диван и несколько стульев. За дальней стеной, выполненной из толстого бронированного стекла, виднелась в полутьме лаборатория – аппаратура, стеллажи с вольерами для животных, электронный микроскоп. В основном помещении было довольно светло.
- Меня спасли три вещи, - негромко сказал Дарквуд. – Во-первых, когда все это случилось, я находился здесь, а по положению, контрольный пункт всегда полностью изолирован и от уровня D, и от всего комплекса. У него свои автономные генераторы электроэнергии, потому что лабораторию нельзя отключать от электричества ни на секунду. На автономном режиме работают так же входы и выходы с уровней D и E. Во-вторых, У нас здесь хранились запасы корма… Для лабораторных животных – кошек, собак и кроликов. А в-третьих, камеры вышли из строя не сразу, так что я мог хотя бы получать информацию. Извините, что не предлагаю вам кофе. Вы можете присесть на диван, и я отвечу на ваши вопросы, если они у вас есть. Мне в общем уже все равно – я считаю, что случилось то, что должно было случиться, хотя я сам не до конца понимаю, как именно.
- Что за эксперимент здесь проводился? – спросил Малдер, присаживаясь. Скалли и Пендрелл уселись рядом с ним.
- Вы, наверное, сочтете это чудовищным…- начал было Дарквуд, но Скалли оборвала его:
- Можно без лирических отступлений и самобичевания. Это оставьте на потом.
Дарквуд, ссутулившись, сидел напротив них и смотрел куда-то в сторону.
- Я не знаю даже, с чего начать. Когда-то это место должно было стать оплотом генной инженерии. Здесь, в закрытом центре, должны были проводиться важнейшие исследования в области вирусологии и создания вакцин против наиболее опасных вирусных инфекций, в области использования вирусов-транспортеров и в области генной терапии. Я здесь в течение последнего года. Когда мне предложили эту работу, изначально речь шла об очень больших деньгах, и я… В общем, я согласился, даже не особенно интересуясь, в чем будет заключаться эта работа. А когда узнал, было уже поздно. Этот эксперимент был начат около сорока лет назад и носил название «проект Личфилд».
- Мы были правы, Малдер, - негромко сказала Скалли.
Малдер кивнул.
- Пусть продолжает.
- Вы знаете о нем? – спросил Дарквуд.
Пендрелл внимательно слушал.
- Более или менее, - ответил Малдер. Заметив непонимающее выражение лица Пендрелла, он пояснил: - Эксперименты в области евгеники. Работа с человеческим генотипом, фактически первые опыты по клонированию человека.
Дарквуд кивнул.
- Было создано шестнадцать… человек. Восемь девочек и восемь мальчиков. Но эксперимент оказался не слишком удачен. Из мальчиков, Адамов, как их называли, никто не дожил до совершеннолетия. Девочки оказались более стабильны, но и только по сравнению с Адамами. Порог в тридцать лет смогли преодолеть трое. Поэтому эксперимент был продолжен, в его продолжении принимала участие одна из Ев…
- Салли Кендрик, - кивнул Малдер.
- Да. Было принято решение не только внести дополнительные изменения в генотип, но и поместить будущих Ев в нормальную социальную среду – в семью, а не в лабораторный блок.
- Но удачи проекту это не принесло, - сухо заметила Скалли. – Так получилось, что мы в курсе того, что произошло несколько лет назад, когда Тина и Синди убили своих приемных отцов.
Дарквуд на минут задумался, а потом кивнул:
- Да, конечно. Мне еще показалось, что я где-то слышал ваши фамилии - я ведь читал все их дело… Да, они тогда были помещены в изолятор для психиатрически нездоровых преступников, а потом переведены сюда. Кураторами была поставлена задача - сделать их управляемыми. Им очень хотелось получить хоть какой-то практический результат с личфилдовского эксперимента. С их интеллектом, физической силой и прочими особенностями они могли стать идеальными убийцами. Проблема была в том, что у них не было никакого желания сотрудничать, они были очень агрессивно настроены…
- А никого не останавливало, что это дети? – спокойным голосом спросила Скалли.
Дарквуд поднял на нее усталые глаза. Его худое лицо не выражало почти никаких эмоций.

[Рыжая Элен]

- Тех, от кого зависела их дальнейшая судьба – нет, не останавливало. Был разработан проект, по которому стали вестись активные работы. Проект заключался в том, чтобы частично подавить их собственную волю. В итоге при удачном завершении эксперимента они должны были стать управляемыми – то есть четко следовали бы поставленным глобальным задачам, так сказать, доминирующему мотиву. При этом способность к активной реализации должна была сохраниться. Специалисты центра по деятельности головного мозга просчитали, работу каких центров и каким образом нужно изменить, генетики - какие ферменты и участки ДНК блокировать и куда внести новые. Чип-контроллер им вшили сразу, как забрали сюда.
Скалли почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Она закрыла глаза и закусила губу.
Нельзя. Нельзя, чтобы они это заметили.
Дарквуд тем временем продолжал:
- Для внедрения в организм фрагмента ДНК было решено использовать вирус-носитель. Выбрали вирус гриппа и соответствующим образом изменили его. По проекту он должен был доставить новый фрагмент ДНК в ядра клеток головного мозга, фрагмент должен был встроиться в генотип, и в дальнейшем с помощью чипа-контроллера фигуранты стали бы полностью управляемыми. Я не знаю, почему в итоге проект провалился. Возможно, какую-то роль сыграла аллергия на куриный альбумин, которая у них обнаружилась – а культура выращивалась в том числе с его помощью. Рассчитанный эффект должен был наступить почти мгновенно – вирус идеально проникал в кровь со слизистых. По листу эксперимента первые пробы управляемости было необходимо провести на седьмые сутки после внедрения. Поначалу казалось, что все идет по проекту – они беспрекословно спокойно вышли из своих камер, выполняя так называемые мотивационные программы, которые передавались отсюда, с контрольного пункта. Но когда они оказались рядом с основной вирусологической лабораторией…В общем, тогда-то все и пошло прахом.
Дарквуд махнул рукой, поднялся и отошел к кулеру налить воды.
- Они проводили эксперименты над детьми? – изумленно воскликнул Пендрелл. – Я правильно понял, о чем он говорит?
- Да, - ответила Скалли, глядя в одну точку и чувствуя, как у нее пересохло в горле. –Вы правильно поняли.
Черт, давно пора принять лекарства. Чип. Чип-контроллер. От одной мысли об этом к горлу подступает противный железистый привкус.
Хотелось встать и уйти в темный тамбур, чтобы ни Малдер, ни Пендрелл, ни этот Дарквуд не увидели, как ее ломает и скручивает от мысли об этих чипах.
Дарквуд вернулся, глотнул воды и продолжил:
- Они заперлись в лаборатории. Там внутри было только двое врачей-вирусологов, они их оглушили и задушили - я имел сомнительное удовольствие видеть это, - он махнул рукой в сторону экранов. - Я попытался остановить их - потому что центр управления чипом находится именно здесь. Оказалось, что связь утрачена. Я связался по тревожной кнопке с охранным блоком, чтобы они отловили их и водворили в камеры. Там мы бы ввели нейролептик и заглушили бы эту агрессию. Но когда охранники добрались до лаборатории, они не смогли попасть внутрь – девицы заблокировали дверь. Видимо, они повредили наружную систему управления, потому что открыть ее отсюда, из контрольного пункта, я не смог. Ну, а потом… Потом началось самое печальное. Меня спасло то, что контрольный пункт имеет свою собственную систему кондиционирования.
- Вентиляция, - кивнула Скалли. – По принципу болезни легионеров.
- Очевидно, что они распылили содержимое ампулы с образцом вируса в вентиляцию. Фактически в течение получаса вирус проник в каждое помещение центра, за исключением контрольного пункта.
- Недоработочка ваших начальников, - Малдер покачал головой. – Что же они не побеспокоились заранее о том, чтобы поставить фильтры на вирус?
Дарквуд пожал плечами.
- Они много о чем не побеспокоились, к сожалению. Фильтры стоят только на входе и выходе из здания.
- Я бы сказал вам, что все это омерзительно, - холодно заметил Малдер. – Но не вижу смысла.
Дарквуд промолчал. Допил воду, поставил пластиковый стакан на стол.
- Все, кто находился в центре, были заражены вирусом и безвольны. Люди просто опускались на пол. Останавливались, приваливались к стенкам, в общем, кого где застало. Я попытался с помощью системы управления послать общий сигнал. Чипы концентрируют сигнал, делают его узконаправленным и точным, и с помощью него можно дать конкретную задачу. Но по проекту при измененном восприятии после воздействия нового генетического фрагмента даже излучение определенных радиочастот могло заставить людей выполнять элементарные общие команды. Например, «беги», «спасайся», «не сопротивляйся», и многие другие…
- Какой удобный вирус, - заметил Пендрелл. – А что будет, если выпустить его не в вашу вентиляцию, а в вентиляцию правительственного учреждения? Или к примеру, распылить над городом?
- Можно над городом, - заметил Малдер. – Можно над армией противника. Да где угодно. Какое полезное изобретение вы тут осваиваете.
- Не стоит лишний раз демонстрировать мне, какой я мерзавец, агент Малдер, - заметил Дарквуд. – Да, когда я согласился здесь работать, меня привлекли большие деньги. Но если бы я знал, что откатка вируса будет производиться на детях, пусть даже искусственно созданных - думаю, я бы отказался.
- А то, что это фактически разработка биологического оружия, вас тоже не смутило? – спросил агент Пендрелл. Дарквуд не ответил.
- В общем, я пытался спасти работников лаборатории, включив установку. Но ничего не вышло. Несколько позднее я понял, что Евы, видимо, подключились к программе управления комплексом с компьютера в лаборатории. Не знаю, как у них это вышло – надо быть профессиональным хакером, чтобы суметь это. Впрочем, с их интеллектом… Они отключили контрольный пункт от управления всем зданием сначала программно, потом физически - видимо, добрались до проводов. Поэтому сигналы отсюда не поступали. Открыть лабораторию или подчинить управление контрольным пунктом они не смогли, в этом плане автономность меня спасла. Но никаких сигналов наружу я передать уже не мог. Отключилось все - телефонная связь, интернет, система волеуправления. Я не мог позвать на помощь, предупредить куратора – ничего. Я мог только наблюдать. Они шли по этажам и… Часть людей они убили сами. Просто душили. Видели бы вы их лица… Совершенно пустые. Как будто погружены глубоко внутрь себя… Дальше стало еще хуже. Во-первых, они уничтожили почти все видеокамеры. Во-вторых, если я правильно понял, они сами превратились каким-то неведомым мне образом в передающий центр – потому что те сотрудники, у которых было огнестрельное оружие, стали убивать своих коллег. Они могли это сделать только по команде «убей», «спасайся». Поскольку в контрольном пункте передатчик-транслятор не работал, а больше такого оборудования во всем центре нет, я полагаю, что это они генерировали такой сигнал. Сами. Можете мне не верить, но я думаю, что это так. Они сами хотели убивать, и их мозг постоянно прорабатывал эту мысль. Вдвоем они, видимо, транслировали этот сигнал в усиленном режиме. Почему я и думаю, что вирус на них или не подействовал, или подействовал иначе, чем предполагалось. Может, это из-за антител к куриному альбумину, может, из-за чего-то еще… Но они сохранили собственную мотивацию. И обрели новые способности. А доминирующая мотивация у них была - убивать. Вы не представляете, что тут творилось. Видимо, вирус действовал не на всех одинаково и не на всех одинаково быстро, потому что пока часть камер еще работала, я видел, как люди пытались запереться у себя в кабинетах. Хотя возможно, они подчинялись в этот момент инстинкту самосохранения, как доминанте.
- Многие так и умерли там от истощения, - сказала Скалли.
- Это логично, - вздохнул Дарквуд. – Они, возможно, и хотели есть, но уже не были способны предпринять хоть что-нибудь для утоления голода. В конце концов погибли все или почти все. Работающих камер осталось всего четыре. Я не сразу сообразил про вентиляцию, хорошо, что не вышел отсюда, пока она работала. Я знаю, что они находятся на уровне Е. У меня есть подозрения, что время от времени они выходят из здания. Они двигаются бесшумно, как кошки, и не по возрасту сильны. Дважды или трижды сюда снаружи приходили люди - по одному. Скорее всего, от кураторов проекта. Но ни один из них не смог пробраться дальше второго уровня – я не знаю, Евы их убили или кто-то из наших. Я не имею возможности связаться с куратором, чтобы получить инструкцию, что делать дальше. Я не знаю, кто обесточил здание, но подозреваю, что Евы имеют доступ к главному щитку, потому что время от времени электричество и вентиляция работают. Но связи нет. Именно поэтому я сижу здесь и не пытаюсь выбраться в одиночку. У меня даже оружия нет. Вы очень рисковали, пробираясь сюда. Если бы вентиляция включилась, вы бы были обречены.
Дарквуд замолчал, снова ссутулился и уставился на собственные ботинки.
- Кто ваш куратор? – вдруг спросил Малдер.
Дарквуд быстро взглянул на него и ответил:
- Я не знаю его имени.
- Как вы связываетесь с ним?
- Просто… Просто звоню. По телефону. Прошу вас, агент Малдер, не усугубляйте мое положение, заставляя говорить о том, о чем я говорить не должен…

[Рыжая Элен]

Закончить Дарквуд не смог.
Малдер вскочил и схватил его за лацканы халата, который, видимо, Дарквуд продолжал носить исключительно по привычке:
- Усугубить? Тут нечего усугублять! Вы сейчас печетесь исключительно о своей заднице. На судьбу детей вам наплевать!
- Это не дети, агент Малдер. Это почти взрослые убийцы с шизофреническим складом личности, - спокойно ответил Дарквуд, словно не замечая, как трещит по швам белая ткань. – Да, я все еще надеюсь спасти свою жизнь. Вы готовы осудить меня за это?
- Малдер, оставь его, - Скалли встала и положила ладонь Малдеру на плечо. – Нам нужно придумать, как их остановить, пока они не убили кого-нибудь еще. И решить, что делать дальше.
- Первое придумать легче, чем второе, - сказал Малдер, отпуская Дарквуда. – И когда мы пойдем их искать, нам придется взять его с собой.
- Смотрите! – вдруг воскликнул Пендрелл. – Кто-то только что прошел вниз.
На крайнем экране второго ряда была дверь с уровня D на уровень Е. Мгновение назад там промелькнула чья-то фигура. Малдер, Скалли и Дарквуд успели увидеть только тень на стене.
- Может быть, я ошибаюсь, - негромко сказал Пендрелл, - но мне показалось, что у него было оружие. И еще мне показалось, что я уже видел сегодня этого человека.
- Ты про Флауберга? - спросил Малдер.
- Причем здесь Флауберг? – спросил Дарквуд. – Мэтью наверняка мертв.
- Речь не о нем, - пояснил Малдер. – Строго говоря, это и не Флауберг. Это человек, выдававший себя за отца Мэтью Флауберга. Мы имели удовольствие познакомиться с ним сегодня утром.
Дарквуд подошел к экранам, нажал несколько кнопок на пульте управления.
- Видите вот этот, третий слева в нижнем ряду? Это единственная работающая камера на уровне E. Только звук теперь почти не слышно. Уровень Е такой же по планировке, как и этот, камера расположена недалеко от входа по левому коридору. Там блок, где держали… Где жили девочки. Они сейчас должны быть где-то в этом крыле. Утром они прошли туда и вроде бы не выходили обратно. Вероятность того, что визитер пройдет мимо этой камеры – пятьдесят процентов. Хоть монетку подбрасывай.
- Я бы подбросил, да боюсь, зависнет в воздухе.
Они ждали. Молча, стараясь даже не шевелиться, словно по ту сторону камеры их мог кто-нибудь услышать. В течение нескольких минут на экране ничего не происходило, а потом раздался сухой, негромкий хлопок.
- Это выстрел, - Малдер резко развернулся. – Мы идем вниз.
- Вы очень рискуете, - покачал головой Дарквуд.
- Вам придется составить нам компанию, - Малдер кинул в сторону двери. – Вперед. Если вдруг случайно у вас завалялись медицинские маски, захватите с собой. На всякий случай.
Дарквуд побледнел, и на его худой шее задергался кадык.
- Вы с ума сошли. Маски не помогут.
- Тогда напишите завещание и на выход.
- Здесь нет ничего смешного, агент Малдер! – у Дарквуда сжались кулаки. – Я и так чуть не сдох здесь за месяц, питаясь кошачьим кормом и водой и наблюдая за малолетними убийцами!
- Вас никто не тянул сюда насильно, - негромко сказала Скалли. – Вы сами выбрали свой путь. А они, в отличие от вас – нет.
- Сам, - ответил Дарквуд, бессильно глядя на агентов ФБР. Судя по их взглядам, они не испытывали к нему ни малейшего сочувствия. – Но иногда, агент Скалли, бывают такие предложения, отказ от которых приведет к краху всей твоей жизни. И тогда выбирать не приходится.
- Вам только так кажется, - Скалли смотрела ему прямо в глаза. – Выбор есть всегда.
***
Уровень D был точной копией уровня Е по расположению помещений, но потолки здесь были выше, бронированные двери - толще, а дальняя часть одного из коридоров больше всего была похожа на тюрьму, в которой стерильность возведена в абсолют.
Они стояли перед входной дверью на уровень - Малдер и Скалли у самого входа, рядом с видом обреченного на казнь прислонился к стене Дарквуд, и чуть поодаль - Пендрелл.
- Зачем мы вообще пошли сюда? – прошептал Дарквуд. – Я не понимаю, чего вы хотите добиться. Поймать их? Поговорить с ними? Остановить их? Они не станут вас слушать, и если вы не убьете их, они просто убьют вас! Вы готовы убивать двенадцатилетних подростков? Здесь нужны другие методы!
- Какие? – поинтересовался Малдер. – Отряд зачистки? Думаете, им известны какие-то другие методы?
Дарквуд умолк. А потом добавил - совсем другим голосом:
- У них в глазах… тьма, агент Малдер. Бездна. Пустота. Я не знаю, какие методы здесь помогут. Может быть, никакие.
- Отложим философские вопросы до лучших времен, - ответил Малдер. – Так. Нам нужно найти того человека. Мне почему-то кажется, что он не мучается философией и намерения имеет самые конкретные. Здесь такая схема коридоров, что мы можем несколько часов бродить по кругу.
- Тогда нужно разделиться по двое, - сказала Скалли. – Это единственный выход.
- Хорошо, - согласился он. – Ты права. Агент Пендрелл, в отличие от нас с тобой, не имел с Евами дела. А у доктора Дарквуда нет ни оружия, ни умения им не пользоваться. Поэтому сделаем так. Вы с доктором доберитесь до вирусологической лаборатории – насколько я понял из схемы, она находится в правом крыле. Вам необходимо принять меры, чтобы больше никто не смог добраться до вируса. Мы с агентом Пендреллом постараемся найти девочек.
Скалли кивнула и негромко сказала:
- Хорошо. Что делать с тем человеком в принципе понятно - поймать и обезвредить. А вот что делать с детьми?
Они молча смотрели друг на друга. Оба прекрасно помнили, как гонялись за двумя восьмилетними девчонками, подлившими им в колу экстракт дигиталиса. Тина и Синди и тогда неплохо ориентировались в обстоятельствах, мгновенно меняя тактику и не теряясь. А сейчас они стали старше.
Не говоря уже о том, что давно перестали быть маленькими домашними девочками.
Если вообще ими были.
- Не знаю, Скалли, - Малдер негромко вздохнул. – Это в плане самое слабое место. Но я теперь убежден в одном. Каким бы образом они не появились на свет и чтобы не успели натворить – никто не имеет права убивать их без суда и следствия. Ты права в том, что обвинять их в убийствах – все равно, что обвинять револьвер в том, что он стреляет. По-хорошему, они нуждаются в долгом и тщательном лечении в психиатрической лечебнице. Вопрос в том, удастся ли это организовать. Но мы обязаны сделать все возможное, чтобы прекратить этот проект. Они должны знать, что мы не собираемся… убивать их. Поэтому надо попытаться обойтись без оружия.
- Малдер, - начала было Скалли.
- Что?
- Нет, ничего. Пожалуйста… Будь осторожен.
…Скалли смотрела на него снизу вверх – как она ненавидела иногда свой маленький рост, который не давал ей возможности нормально смотреть глаза в глаза. Сейчас, когда вместо туфель на каблуках на ней были ботинки, для того, чтобы посмотреть Малдеру в глаза, Скалли приходилось почти что запрокидывать голову.
Осторожен. Он почти никогда не бывает осторожен, если где-то впереди машет невидимым хвостом Истина. В былые времена герой переплывал Геллеспонт, чтобы увидеть любимую женщину. Малдер способен в поисках истины преодолеть вплавь полмира. Это, разумеется, замечательно. Так и должно быть.
- Я постараюсь. Но ты ведь понимаешь, - он криво усмехнулся и коснулся ладонью своего плеча. – Судьба - дело такое. Полтора дюйма в сторону - и оркестр заиграет торжественную музыку.
Скалли осторожно накрыла его ладонь своей.
- Это быстро заживет.
- Да, я знаю. Не в первый раз. И думаю, не в последний, но это ерунда. Ты тоже… В общем, не рискуй зря. С ними надо попробовать договориться.
Несколько секунд тишины казались немногим короче Вечности.
- Дарквуд, идемте, - сказал Малдер. – У вас, разумеется, есть ключ-карта? Открывайте дверь.
Дарквуд нашарил в кармане рубашки карточку и, вкладывая ее в щель электронного замка, задумчиво произнес:
- Если тот человек прошел внутрь, значит, у него есть ключ-карта. Откуда?
- Снял с трупа, как и мы, - ответил Малдер. – Не отставайте.
- Возможно. А возможно, и нет, - пробормотал Дарквуд и поежился.

[Рыжая Элен]

***
Скалли старалась ступать как можно тише – девчонки наверняка обладали кошачьим слухом. В принципе, все не так сложно, как кажется – нужно добиться назначения психиатрической и генетической экспертизы, и тогда станут очевидными их биологические особенности. И тогда их признают невменяемыми. И нужно отправить их на лечение. Только на этот раз придется контролировать каждый шаг опекунских служб. Ведь четыре года назад шли по тому же пути, но кто-то вставил опекунским службам палки в колеса.
Скалли прислушалась. Ей показалось, что она слышит еще чьи-то шаги неподалеку. Дарквуд шел, буквально наступая ей на пятки, чем действовал на нервы – но его можно было понять.
- Вон, - вдруг сказал он шепотом. - По левой стороне дверь в лабораторный блок. Она открыта. Надеюсь, их там нет. Мне очень не хочется встретиться с ними лицом к лицу.
- Тогда замолчите и идите за мной, - коротко сказала Скалли.
Несколько секунд она раздумывала, спускать ли оружие с предохранителя. Нет, лучше не стоит его даже доставать. Если девочки решат, что их жизни угрожает опасность, они будут действовать не раздумывая.
Шаг.
Еще шаг.
В коридоре полная тишина, ни скрипов, ни шорохов, ни эха - ничего. Малдер и Пендрелл далеко отсюда, их не слышно. Дарквуд тяжело дышит за спиной, словно его мучает одышка. И заметно нервничает.
До двери в лабораторию осталось всего несколько шагов.
Три шага.
Два.
Один.
Скалли протянула руку и осторожно, мягко толкнула дверь.
…Внутри, вопреки ожиданиям, практически все стояло на своих местах – ни разбитых стекол, ни сломанной мебели, ни опрокинутой аппаратуры. Тела сотрудников, погибших первыми, лежали неподалеку от входа. Нормально дышать получалось с трудом, но воздуха на выбор не предлагалось. Аварийного освещения хватало только на то, чтобы не спотыкаться о столы и стулья.
- Готовых контейнеров здесь хранилось ровно дюжина, - прошептал Дарквуд. – Это ампулы из небьющегося стекла с маркировкой «L-E-9-10». Они находились в сейфовом хранилище номер четыре подблока А. Нужно пройти через центральный зал и повернуть направо. Это туда.
Он махнул рукой вглубь лаборатории.
Сейф номер четыре подблока А оказался вскрыт.
Скалли осторожно открыла дверцу термостатической камеры-сейфа.
Внутри на стойке она увидела длинные промаркированные ампулы с мутноватым содержимым – пять штук.
- Одна была использована как контрольная проба на приматах, - прошептал Дарквуд, нервно оглядываясь. – Одна - собственно для эксперимента. Должно было остаться десять. А тут только пять. Хорошо они повеселились, нечего сказать.
- Око за око, - сухо сказала Скалли. – Это необходимо убрать отсюда. Их здесь кто угодно может найти.
Дарквуд как-то неуверенно кивнул.
- Здесь наверняка есть переносные контейнеры для опасных грузов. Ампулы нужно запаковать в контейнер и как минимум убрать в целый закрывающийся сейф до того, как сюда прибудут карантинные службы, - Скалли оглянулась по сторонам. – Вы же все здесь знаете. Ищите!
Она начала осторожно вынимать стойки с ампулами из сейфа.
Дарквуд открыл было рот, намереваясь что-то сказать, как вдруг в лаборатории вспыхнул яркий свет и послышался гул вентиляции.
…Холод в животе - животное, инстинктивное чувство. Бегущие по спине мурашки напоминают нам о далеких днях, когда шелест ветвей у водопоя предвещал о затаившемся там хищнике уже в момент его прыжка. Можно быть сколь угодно тренированным, сколь угодно профессионалом – но древние инстинкты заставляют кожу покрываться мелкими каплями противного липкого пота, а волосы – вставать дыбом. Это невозможно подавить и на самом деле почти невозможно скрыть. Дикие звери чувствуют чужой страх почти так же хорошо, как запах свежей крови. Их собственные инстинкты говорят им, что тот, кто испытывает страх - древний, глубокий, необъяснимый – уже наполовину пойманная добыча.
Страх таится в темноте, пустоте, неизвестности. Когда солнце уходит прочь – наступает ночь, и границы маленькой каменной пещерки становятся еще меньше, схлопываясь в точку, а заросли дикого кустарника расширяются до размеров вселенной, теряя границы и
преображаясь во врата ада. Древнему человеку не остается ничего другого – сидя у еле тлеющего костра, он придумывает себе, что именно может быть в Тьме – ибо неизвестность пугает куда больше.
Древний человек учился доверять инстинктам, проверяя их разумом. Современный человек доверяет разуму и очень редко – инстинктам и чутью.
Иногда чутье и инстинкты кричат так громко, что не услышать почти невозможно.
Но может не хватить времени.
***
В следующее мгновение свет погас, и наступила полная темнота.
А потом темнота обрушилась на нее всей тяжестью Вселенной.
***
Мне кажется, я и в самом деле не существую. Я то сплю, то не сплю, и мне видится что-то смутное и далекое, словно в очень раннем детстве смотришь из окна, вставая на цыпочки, и кто-то гладит по голове, и говорит, что ты хорошая девочка, а ты киваешь, не задумываясь. Тебе в общем все равно, гладят ли тебя по голове, но ты знаешь, что обычно людям это приятно, и ты делаешь вид, что тебе тоже приятно. Чтобы не удивлялись, не обращали внимания, не спрашивали. Знаешь, Тина, мы нашли прекрасный выход. Мы не можем усмирить демона совсем – он снова и снова поднимает голову, снова и снова зовет убивать. Я знаю, Синди. Если все будет по-прежнему, однажды нам придется уничтожить демона в себе вместе с собой – только так мы можем заставить его замолчать. Кендрик говорила, что нужно принимать лекарства и учиться по специальным программам. Нас никто не учил здесь ничему. Я не хочу принимать лекарства. Но мы не можем без них - нам пришлось убить даже людей, которые ничего нам не сделали. Просто их дом стоял ближе всего к лесу.
Я не знаю, чего я хочу, Синди. Еще не так давно, когда я была маленькая, я думала, что убиваю потому, что должна. Потом – потому, что я хочу. А теперь я знаю, что я не могу не убивать. Я тоже, Тина. Я не хочу, чтобы мной управляли, Синди. Я не хочу делать ничего из того, что заставляют меня делать гены, измененные волей Салли Кендрик. Мы выше этого, Тина. Мы не такие, как они. Мы – новая версия. Знаешь, тот человек, который был здесь полгода назад - помнишь? Он долго читал документы, а потом сказал, что мы очень похожи на других сверхлюдей, но при этом - настоящие люди. Он сказал, что у нас гигантский потенциал саморазвития, и что это отличает нас от первой версии. Что мы можем подняться выше склонности к психозу, к убийствам и суициду. Что нам есть куда расти.
Я не хочу быть генетическим экспериментом, Синди. Наверное, мы и вправду другие. Или стали другими. Мы - не Салли Кендрик. Мы не такие, какими были четыре года назад. Мы совсем-совсем другие. Иногда мне кажется, что во мне просыпаюсь новая я - а старая засыпает навечно.
Теперь мы можем сказать друг другу то, что не получается сказать самой себе. Я говорю тебе, а ты мне. Когда я говорю себе, я могу подчиниться, а могу нет. А когда ты говоришь мне это - я не могу не подчиниться – и мы будем держать друг друга на вечном поводке. Тогда нам нужно вечно быть рядом. Как одно целое. Мы и так одно целое. Ты –это я. Я – это ты.
Ты – это я.
Я – это ты…

[Рыжая Элен]

***
Шум в правом крыле Малдер и Пендрелл услышали тогда, когда обыскивали жилой блок. …Они уже успели убедиться, что девочек там нет - только стерильно-белые стены, мебель, намертво закрепленная в полу, разбитые видеокамеры под потолком и аккуратно разложенные на кушетке вещи. В одной из комнат Малдер взял со стола фотографию в простой белой рамке. Это были они – темно-русые прямые волосы, острые подбородки, немного оттопыренные уши, высокие скулы, буро-зеленые глаза. Холодный, сухой взгляд, которого никогда не увидишь у обыкновенных одиннадцатилетних детей. В нем нет ни вызова, ни ненависти, ни страха – только пустота.
На фотографии они стояли рядом, одетые в одинаковые светло-серые футболки и такие же полотняные брюки. Снимок сделали на фоне светлой стены жилого блока. Тина и Синди не держались за руки и стояли навытяжку, словно солдаты, на расстоянии пары футов друг от друга.
- Я понятия не имел, что такие вещи вообще возможны, - задумчиво сказал Пендрелл, глядя на снимок.
- Шмель по законам аэродинамики летать не должен, но он летает, - ответил Малдер. – У нас каждое второе дело о том, что кажется невозможным.
Пендрелл помолчал мгновение.
- Ну, у нас, как и в других отделах, чаще все банально и приземленно. Конечно, это не так интересно, - добавил он.- Иногда даже кажется, что скука и рутина.
Малдер поставил фотографию обратно. Странно, обыкновенно Пендрелл не был склонен к сарказму.
- Надо обыскать весь этаж, - начал было Малдер, и в это мгновение вспыхнул свет. А в следующее мгновение откуда-то издалека они услышали короткий глухой удар, и наступила темнота.
***
Круглые пятна света от фонариков прыгали по полу и стенам. У Малдера и Пендрелла ушло всего пять минут на то, чтобы бегом преодолеть расстояние от жилого блока до лаборатории.
- Скалли! – крикнул Малдер. – Скалли, с тобой все в порядке? Дарквуд!
Никто не отозвался.
- О Господи, - вдруг выдохнул Пендрелл и шагнул куда-то в сторону. – Дана…
Малдер обернулся.
Скалли лежала на полу, видимо, без сознания, лицом вниз. Малдер бросился к ней.
- Осторожно, Малдер, - Пендрелл помог перевернуть ее на спину. – Мне кажется, ее ударили по голове, но удар пришелся вскользь. Надеюсь, ее просто оглушили.
Малдер стиснул зубы.
- Где Дарквуд, черт подери? Дэни, возьми фонарь и обыщи лабораторию. Этот сукин сын должен быть где-то здесь. Если это он…
Пендрелл молча поднялся, подобрал фонарик и пошел осматривать лабораторию. Яркое пятно света мелко подрагивало и прыгало по стенам.
- Его здесь нет. Здесь больше нет ни одного человека, - сказал он, вернувшись к Малдеру и Скалли.
Малдер тем временем осторожно положил Скалли под голову рюкзак.
- Кажется, ее не только оглушили… Почему она не приходит в себя? Насколько я понимаю, это опасно.
- Я не врач, - с неожиданной горечью отозвался Пендрелл и опустился рядом со Скалли на колени. – Я всего лишь эксперт-криминалист… Лабораторная крыса. Но насколько мне известно, это может быть все, что угодно - от серьезного сотрясения мозга до нарастающей внутричерепной гематомы. Лучше бы первое. Иначе, если она не окажется в руках нейрохирургов в пределах нескольких часов…
- Не продолжайте, - Малдер закрыл глаза. – Я понял.
- У нее кровь, - вдруг сказал Пендрелл. – Носовое кровотечение.
- Это плохо? - быстро спросил Малдер.
- Ну, оно может возникнуть при любом ударе по голове.
Малдер нашарил в кармане куртки бумажный носовой платок и осторожно вытер кровь с лица Скалли. Черт побери, а ведь она так и не приняла лекарства сегодня вечером. Из-за удара кровотечение или нет – никак не узнаешь…
Надо, надо было настоять, чтобы они вернулись в мотель. Но Малдер слишком хорошо понимал, что ничего бы из этого не вышло.
Он поправил рюкзак, попытался уложить Скалли поудобнее и тут обнаружил, что она что-то зажимает в руке. Это оказалась небольшая запаянная ампула с маркировкой «L-E-9-10». Стекло было очень толстым, поэтому не разбилось. Малдер пошарил вокруг, нашел лабораторный пластиковый контейнер с внутренними держателями и уложил ампулу туда. Поставил возле стены и вернулся к Скалли. Осторожно коснулся рукой ее щеки, будто бы проверяя, не возобновилось ли кровотечение.
- Останься с ней, Дэни, - негромко сказал он. – Этот отсек тупиковый и его можно запереть. В случае чего - стреляй на поражение.
Малдер вынул пистолет и спустил его с предохранителя.
- Кто-то продолжает водить нас за нос, - зло сказал он, направляясь к выходу. – И ей-Богу, я узнаю, кто именно.
- Удачи, - негромко ответил Пендрелл, не глядя в его сторону.
У самых дверей Малдер на секунду задержался и обернулся. Ему показалось, что Пендрелл, склонившись над Скалли, осторожно убирает волосы с ее лба.
Дана?
Черт возьми.
Да нет. Он просто поправляет рюкзак.
Малдер с силой рванул на себя лабораторную дверь, вышел в коридор и прислушался. Где-то в глубине этого крыла ему послышались шаги. Малдер выключил фонарь и, стараясь двигаться как можно тише, поспешил туда.
***
Рыжий Дэни, крыса ты лабораторная. Ты вляпался по уши в мутную историю, исключительно по собственному желанию, и ты ведь даже радовался, чего скрывать, тому, что можешь оказаться рядом с ней. С Даной…Ты вел себя, как десятилетний мальчишка. Надеялся совершить что-то важное, что-то, что повлияет на исход дела. Надеялся ведь? И что? Толку от тебя, как выяснилось, никакого. Ты не смог защитить. Ты ничем не можешь помочь. Ты ничего не можешь сделать, только вытирать время от времени свежую струйку крови из носа да держать руку на пистолете.
Так что лабораторная крыса.
Малдер чувствует себя в таких делах, как рыба в воде. Ну да, разумеется, ведь то-чего-не-может-быть случается по пять раз на дню. Это, разумеется, куда интереснее, чем ковыряться во всяком дерьме, которое доставляют с мест преступления.
Да наплевать.
Считайте крысой, считайте кем угодно.
Только бы обошлось.
Господи, он поклянется, что никогда больше даже в мечтах, даже во сне не станет надеяться, что она…
Дэни Пендрелл закусил губу почти до крови.
Пусть только все будет в порядке. Ведь она без сознания совсем недолго. Это самое обычное сотрясение. Конечно же, это просто сотрясение…
Он наклонился к ней и прислушался к дыханию. Оно было довольно ровное и спокойное, и кажется, Дана пошевелилась… Дэни немного расстегнул ее крутку, чтобы ей было легче дышать, и сел рядом, прислонившись спиной к стене. Положил пистолет на колени и вытянул ноги. Он отдавал себе отчет, что скорость и точность его стрельбы оставляют желать лучшего – в этом плане его умений хватало только на то, чтобы сдавать ежегодные зачеты. Но выпустить при необходимости полдюжины пуль почти в упор не так уж трудно.
Ватная тишина мутила голову. Он не спал уже почти сутки, но спать не хотелось. Просто голова плыла, словно покачиваясь на волнах. Дэни прикрыл глаза.
***
Она расстегивает на нем рубашку, и ее горячие ладони скользят по его груди. Ее лицо совсем близко. Так близко, что он видит свое отражение в ее зрачках. Она что-то говорит ему, но он не слышит. Пряди ее рыжих волос касаются его лица. Ну же… Пожалуйста… Он смотрит на нее снизу вверх, предвкушая, что вот сейчас, сейчас… ее глаза, губы так близко сейчас, и так невыносимо хочется коснуться их, почувствовать их тепло, почувствовать, как она подается навстречу, как отвечает ему… Но ее лицо поднимается куда-то вверх, и вот она уже далеко, что-то говорит, но он не слышит…

[Рыжая Элен]

***
Дэни вздрогнул и очнулся. Глубоко вздохнул, бросил взгляд на часы - он пробыл в забытьи всего несколько минут. Это не страшно. Здесь по-прежнему пусто и тихо, как в склепе.
Но закрывать глаза больше нельзя. Морфей жесток – он уже в который раз насылает сон, от которого просыпаешься в горячем поту и только с одной мыслью – пусть все вернется назад… А потом стоишь в ледяном душе и надеешься, что в следующий раз увидишь его до конца. В то, что это может когда-нибудь произойти наяву, Дэни почти не верил. Особенно теперь, когда он убедился, как они смотрят друг на друга. Даже когда не говорят ничего особенного, даже когда вообще не говорят ни о чем, кроме трупов, заговоров и генетических экспериментов.
Дэни глубоко вздохнул.
Все это ерунда.
Пусть только все будет в порядке. Пусть.
Он согласен довольствоваться одними только снами. Пусть.
Дэни потянулся вытереть набежавшую капельку крови, как вдруг услышал, что Скалли пошевелилась и что-то прошептала, но он не мог разобрать, что. Поэтому наклонил ухо почти к самым ее губам.
- Фокс… Фокс…
Вот так, Рыжий Дэни. Тебе все равно навсегда останутся только сны.
Дана открыла глаза и попыталась повернуться на бок. Сознание возвращалось к ней.
- Вам помочь? – осторожно спросил Пендрелл. – Что я могу сделать для вас? Слава Богу, что вы пришли в себя.
- У меня очень кружится голова, - прошептала Скалли, не делая больше попыток самостоятельно подняться. – И болит. Агент Пендрелл… Куда ушел Малдер? Дарквуд скорее всего лгал нам, - еле слышно шептала она, чувствуя, что сознание еще само не уверено, окончательно оно вернулось в тело или можно погулять еще.
- Малдер отправился дальше, - спокойным голосом ответил Пендрелл. – Он просил нас остаться здесь. Давайте я помогу вам сесть…
Дэни свернул свою куртку и рюкзак Малдера и положил под спину Скалли.
- Нужно найти Малдера, - кривясь от боли, прошептала Скалли, когда Пендрелл помог ей сесть. – Обязательно. Кажется, это сотрясение. Ничего… Ничего страшного.
Дэни закусил губу.
Тебе не на что жаловаться, Рыжий Дэни. Тебе никто и никогда ничего не обещал. Ты получил от Мироздания королевский подарок – продолжительностью во времени куда больше двух кинематографических часов. Не гневи судьбу, мечтая о большем.
- Вам принести воды? – спросил Дэни. – Тут где-то был кулер, как в Контрольном центре, и я даже видел пару целых баллонов.
- Да, спасибо… И еще… у меня в рюкзаке. Пожалуйста. Там… там таблетки. Там есть обезболивающее. Я приму, и мне… мне станет легче.
Дэни нашарил на полу небольшой рюкзак, но неудачно поднял его: клапан открылся, и на пол выкатились две больших пластмассовых баночки. Засовывая их обратно, Дэни обратил внимание на название.
Иногда мир способен за один миг потускнеть и растерять краски, словно их никогда не было. Мост под ногами трещит и разваливается, хилые досочки летят в бездну, но ты, ухватившись за тонкие веревочные перила, которые по какой-то издевательской ухмылке Рока еще целы, в ужасе понимаешь одно - что человека, который сейчас летит вниз, ты подхватить не успел.
И никто не успел.
Нет, он не будет ни о чем спрашивать.
Дэни осторожно уложил баночки в рюкзак и, найдя в боковом кармане походную аптечку, протянул ее Скалли. Та осторожно взяла ее и почувствовала, как он коснулся ее руки. Она взглянула на него.
Он никогда так на нее не смотрел – такими отчаянными, такими влюбленными глазами, в которых сейчас можно было прочитать все, что он думает и чем дышит. Ну, или почти все.
- Спасибо, - прошептала она. – Прости, но я…
- Пустое, - так же шепотом ответил Дэни. – Не стоит.
Он осторожно взял ее ладонь в свою и поднес к губам. Она не отняла руки, и Дэни прижался губами к ее пальцам.
Потом отпустил ее руку и глубоко вздохнул.
- Я принесу еще воды, - сказал он и отошел к кулеру.
***
Голоса Малдер услышал почти внезапно. Говорили двое –немного дальше, за поворотом коридора. По схеме там должен был быть тупик – и кажется, что он подходит к той лестнице, что расположена у противоположного крыла здания. Говорили очень тихо и быстро, и Малдер узнал оба голоса. Один, несомненно, был Дарквуд. Второй – лжеФлауберг. Малдер остановился и прислушался. Потом осторожно заглянул за угол и увидел небольшой тупик и запертую дверь. Голоса слышались из-за нее.
- Сколько здесь? – лжеФлауберг говорил тихо, и как показалось Малдеру, испуганно.
- Четыре, - ответил голос, принадлежащий Дарквуду. – Сколько нашел, столько и принес.
- Мог бы и больше, - голос лжеФлауберга стал недовольным.
- Сколько осталось, - отрезал Дарквуд. – Я не хочу иметь с тобой больше никаких дел. Я обещаю нигде, ничего и никогда не упоминать о тебе. Дай мне гарантию того же, и мы квиты.
- Ты не хочешь посмотреть на мой триумф? – в голосе лжеФлауберга явственно слышались нотки предвкушения.
- Нет. Упаси меня Бог от триумфов, в основу которых положено столько трупов. В том числе детских.
- Я не убивал их, идиот, - зло сказал лжеФлауберг. – Они живы и где-то в здании. Ты же собирался следить за ними по чипам!
- Я не знаю, что случилось с маячковой системой, но большую часть времени она не работает, - кажется, что Дарквуд смертельно устал - слова давались ему с трудом. – Их видно только тогда, когда они полностью неподвижны и спят и некоторое время после пробуждения. Спят, кстати, они поочередно. Прошлую ночь они были в своем блоке, потом ушли и вернулись обратно. Я не видел, чтобы они выходили, но в автономной сети то и дело скачет напряжение, а маячковая система после таких фокусов вылетает и перезагружается не меньше часа. Они вполне могли выйти оттуда. Думаю, что Малдер и тот второй тип уже обшарили жилой блок и скоро придут сюда.
- Ты убил того, кто был с тобой? – спросил лжеФлауберг. – Кто пошел с тобой? Нас предупреждали, что если пойдет Малдер…
- Я никого не убивал. Я, знаешь ли, против убийств женщин и детей, - в голосе Дарквуда звучало отвращение. – Вполне достаточно просто оглушить. Так что насчет гарантий?
- Какие еще гарантии! Скажи спасибо, что твоя шкура цела осталась. Но это легко поправить, если будешь болтать. Осталось только похоронить проект. Эту дверь я запер. Через четверть часа здесь ничего не останется. Ни от здания, ни от проекта. Надеюсь, что мой самоотверженный труд по спасению его останков оценят.
- А как же Малдер и его коллеги? Тебя, кажется, предупреждали их не трогать.
- Они тут исключительно статисты - чтобы в их чертовом Бюро могли поставить галку «Раскрыт очередной неизвестно-какой-заговор, все уничтожено, следов нет». Я им в телохранители не нанимался и что с ними будет, меня не волнует. Мне не перед ФБР отчитываться предстоит, а что раскопают власти - мне все равно. Главную задачу я выполнил, образцов им не достанется. Он умеет заметать следы. Но клянусь, на этот раз он сам сядет в лужу. По крайней мере, я надеюсь.
- А я надеюсь, что когда-нибудь ты свернешь себе шею, - зло ответил Дарквуд. – Имей ввиду - если попробуешь убить меня, кое-куда придет конверт с надписью «вскрыть в случае моей смерти». Содержимого хватит, чтобы посадить тебя лет на тысячу.
- Вот ссскотина, - прошипел лжеФлауберг.
- У меня были хорошие учителя, Лайон. Прощай. Желаю тебе навернуться с той карьерной лестницы, по которой ты лезешь. А я больше в подобных делах не участвую.
Малдер услышал скрип, словно кто-то открывал старую, заржавленную дверь – очевидно, это был выход на запасную лестницу.
Он подергал дверь, попробовал навалиться на нее, но все было безрезультатно.
Малдер бросился назад.
***
Я верю, что мы сможем. И я верю. У нас получается. Мы стояли у них за спиной. Они не видели нас. Я говорила тебе - ты не хочешь убивать. А я - тебе. И мы стояли, никуда не двигаясь, и демоны молчали, потому что теперь они не могут сопротивляться. Они должны подчиняться приказу.
Мы не можем приказать себе сами.
Но можем приказать друг другу.
Мы можем это, потому что ты – это я. А я – это ты. А больше никто, нигде, никогда не сможет нам приказывать.
Она все-таки красивая, правда? Правда. Я ее помню. И я. Мне кажется, что они не хотели убивать нас. Может быть. Но им очень повезло, что у нас получилось. Если бы мы раньше сумели это, нам не пришлось бы убивать там… ты помнишь. Теперь это неважно, Тина. Конечно, Синди. Куда мы пойдем? Нас станут искать. Станут. Но не найдут. Я знаю. Мы пойдем туда, где нас никто не станет искать. Они никогда не найдут нас.
***
Малдер стоял возле входа в лабораторию, до которой ему оставалось сделать несколько шагов.
Они стояли напротив него, крепко держась за руки. Высокие, худые, бледные. Одетые в одинаковые джинсы, одинаково вытертые на коленях, с одинаковыми бурыми пятнами. Одинаковые футболки. Если не знать правды, легко можно подумать, что двоится в глазах. И взгляд… Холодный, темный. У детей не бывает такого взгляда.
- Доброй ночи, агент Малдер, - негромко сказал одна из них. – Мы вас помним. Мы знали, что вы придете. Когда-нибудь.
- Откуда? – тихо спросил Малдер, смутно понимая, что он должен делать сейчас.
- Просто знали, - отозвалась вторая. – Знали, и все. Считайте это интуицией. Вы можете уйти отсюда через жилой блок. Там есть еще одна лестница. Ее нет на схеме. Мы смогли ее открыть.
Они держались за руки так, словно были друг другу спасательным кругом.
- Вам лучше пойти с нами, - начал было Малдер, но Тина - кажется, это была она – не дала ему договорить.
- Нет, агент Малдер.
- Вы нуждаетесь в лечении. В том, что вы сделали, есть вина и других людей.
- Нет, агент Малдер, - Синди отрицательно покачала головой. – Однажды мы уже прошли через все это. Больше не хотим. В том мире, - она показала наверх, - нам нет места.
- Но вы же…
- Мы справимся, - сказала Тина, стиснув руку названной сестры так, что побелели костяшки пальцев.
- Мы справимся, - эхом отозвалась Синди.
- Уходите. У вас осталось девять минут, - сказала Тина.
- Всего девять, - повторила Синди.
Малдер вошел в лабораторный блок.

[Рыжая Элен]

***
Подниматься по узкой, неудобной лестнице пришлось по одному. Пендрелл шел последним, неся контейнер с ампулой. Малдер шел первым и поддерживал Скалли, которая поднималась за ним.
Пендрелл смотрел, как Малдер обнимает ее за талию, и старался ни о чем не думать. В конце концов, это судьба, и глупо роптать, если она складывается именно так. Тебе останутся сны и редкие минуты в лаборатории.
И в конце концов, можно снова купить билеты в кино и рискнуть. Скоро февраль. День рождения – замечательный повод для того, чтобы пригласить ее на коктейль. Если больше ты не способен принести никакой другой пользы…
Надо жить сегодняшним днем. Отмечать на календаре дни до ее дня рождения и мечтать о том, что сон когда-нибудь сбудется.
***
…Они успели отойти от корпуса на сотни полторы ярдов, когда ударная волна заставила вздрогнуть землю. Верхние два этажа здания словно осели вниз, подняв тучу пыли, а потом их настиг глухой, низкий звук взрыва, случившегося глубоко внизу.
- Нет, - прошептала Скалли, обернувшись. – Неужели они…
- Жилой блок ничем не хуже бункера, Скалли, - тихо сказал Малдер. – Мы же были там.
- Но они не смогут выбраться оттуда.
- Мы не можем этого знать, - покачал головой Малдер. – Ты же видела схему. Уровни D и E сконструированы так, что соединены с верхними этажами только лестничными пролетами. Не сомневаюсь, что конструкция предусматривала подобные исходы и что эксперты вообще никогда не узнают о том, что эти уровни существовали.
- Что вы будете делать с этим? – Пендрелл кивнул на контейнер.
- Собираюсь действовать согласно протоколу. Если получится.
- Хотел бы я посмотреть, как будет выглядеть ваш отчет, - Пендрелл перехватил ручку поудобнее. – И поверят ли в то, что там будет написано.
- Ну, нам не привыкать, - ответил Малдер. – Справимся и с этим.
Небо начинало светлеть. Ночь отступала, утренний холод пробирал до костей, землю и жухлую траву покрыла седина изморози. Замерзшие сучья хрустели под ногами. Лес, безмолвный, спящий, встречал рассвет так, словно ничего не случилось, и только облако пыли и гари, поднимающееся в небо, говорило о том, что это утро не похоже на другие.
Обратно к мотелю шли молча. Молча собирали вещи, молча расплачивались с владельцем. Все трое очень устали, но оставаться в мотеле никакого желания ни у кого не было.
- Наверное, вам это кажется чудовищным? – спросила Скалли у Пендрелла, когда он подошел к их машине, чтобы отдать Малдеру контейнер. – Вся эта история.
- Мне кажется чудовищным то, что за это никто не понесет наказания, - глухо ответил Пендрелл. – И вовсе не потому, что виновных нельзя найти.
Малдер осторожно поставил контейнер на заднее сиденье машины, уложив его в мягкую сумку и сел на водительское место – у Скалли до сих пор кружилась голова и время от времени ее начинало мутить.
- Ну, тогда, когда есть неопровержимые доказательства, сделать это несколько проще, - сказал он.
- Ты идеалист, Малдер, - вздохнула Скалли. – Хочется верить, что из этого что-нибудь получится.
Скалли предложила Пендреллу возвращаться вместе с ними. Какое-то мгновение Пендрелл поколебался, но заметив, как проступили желваки на скулах Малдера, который молча укладывал в багажник машины сумки, вежливо отказался.
Скалли смотрела ему вслед со смутной тревогой, которая все никак не хотела уходить.
- Скалли, поехали, - позвал ее Малдер.
Садясь в машину, она сказала:
- Я почему-то уверена, что они живы.
- Почему? – спросил Малдер.
Скалли пожала плечами.
- Не знаю. Просто уверена, и все.
***
Си Джи Би сидел возле окна в старом кресле с вытертой гобеленовой обивкой и крутил в пальцах нераспечатанную пачку сигарет. Курьер должен был явиться с минуты на минуту. Си Джи Би свято уважал принцип цепочки из нескольких звеньев – главное в случае ее создания было не допустить в нее слабое звено. Но сейчас исполнителям поставили очень простую задачу. Они выполняли такие сотнями.
Телефонный звонок раздался ровно в тот час, в который Си Джи Би ждал его.
- Груз доставлен, - голос в трубке был деловит и спокоен.
- Прекрасно, - Си Джи Би с треском распечатал пачку, вынул одну сигарету и закурил. Выпустил дым к потолку. – Как все прошло?
- Штатно, - ответил голос. – Машину обыскали на заправке. Ампулу нашли на заднем сиденье, в контейнере, упакованном в сумку.
- Великолепно, - Си Джи Би самодовольно улыбнулся – вернее, уголок его рта чуть уехал в сторону. – Доставьте немедленно. И отзвонитесь, что совещание по результатам проекта Личфилд начнется через двадцать минут.
- Но Пристли не успеет к началу. Вы же хотели…
- Вы слышали, что я хотел, - сухо отозвался Си Джи Би. - Двадцать минут.
***
Совещание началось в обычном режиме.
Комната с зелеными стенами и зелеными шторами всегда казалась ему похожей на болото - болото, в котором полно всякой живности. Жирные, жадные жабы, крикливые лягушки, пиявки-кровососы, назойливое комарье, водомерки, легко скользящие по поверхности воды… Кто успел – тот и съел.
Надо уметь успевать.
Си Джи Би аккуратно поставил контейнер с ампулой на стол.
- Проект Личфилд-Ева-9-10 завершен, - сказал он. – Образец вируса получен. Эффективность подтверждена полностью – как на чипированных, так и на обычных объектах. Подавление собственной воли вплоть до полного разрушения, управляемость объектов, контролируемость их действий с помощью специального оборудования. После завершения эксперимента база уничтожена. Информация о проведенных работах здесь, - Си Джи Би положил на стол рядом с контейнером жесткий диск. Дарквуд отработал блестяще. Жаль только, что к концу эксперимента у него внезапно проснулась совесть, но это было на руку – он легко согласился действовать в обход Пристли. Разумеется, весь план в подробностях не был ему известен. В его задачу входило только обеспечить возможность Малдеру проникнуть на объект и вынести образец вируса.
Пристли, мерзкий сукин сын, захотел прыгнуть выше головы.
Подставить. Подставить Си Джи Би. Заявить, что Си Джи Би завалил вторую часть проекта, допустил появление на территории посторонних, а он, Лайон Пристли, всех спас. И ведь как врал, а! Красиво – хоть в рамочку вешай. Захотел продвинуться наверх. Ну что же, дорогой Лайон - чем выше влезаешь, тем больнее падать.
Не умеешь планировать многоходовки – не берись.
Хочешь подставить конкурента - умей просчитывать на пятьдесят шагов вперед.
У Си Джи Би не бывает случайностей, а если они возникают, он всегда найдет, как их использовать.
Вирус оказал на Ев полупарадоксальный эффект – это, конечно, жаль. Но в конце концов, сам проект Ева признан невыгодным. А вот воздействие вируса на обычных людей планировалось несколько позже.
Когда Си Джи Би обнаружил, что Лайон Пристли скрывает часть информации, он тут же понял, откуда и почему дует этот ветер. Придумать и реализовать этот план оказалось несложно. После того, как стало очевидным парадоксальное воздействие вируса на Ев, Дарквуд заперся в контрольном бункере и по команде Си Джи Би дал им возможность действовать. Пристли пришлось вызвать сюда, в центр, чтобы удалить его на время – но уже тогда для Си Джи Би стало очевидным, что тот хочет его подставить, свалив на главного куратора все проблемы эксперимента.
Си Джи Би любил такие игры. Рассчитать, кто и как будет действовать – причем так, чтобы каждая фигура полагала, что действует сама от себя – это сложно, но безумно интересно.
Малдер тоже не подвел. Завелся с пол-оборота, рванул, куда было велено… Байку о том, что больше никто не справится с проблемой, Пристли проглотил, не поперхнувшись - для него-то вырвавшиеся на свободу Евы были неожиданностью. Си Джи Би просто наслаждался, глядя, как Пристли пытается его обыграть, не зная, что сам четко следует прописанному Си Джи Би сценарию. Да, Малдер не подвел.
Си Джи Би достаточно хорошо знал и самого Малдера, и его напарницу, и был уверен, что они не покинут центр, не раздобыв хотя бы один образец. А Дарквуд постарался, чтобы им было что вынести.
Пристли, конечно, тоже вынес четыре ампулы – только вот он не знал, что Дарквуд поместил их на несколько минут в горячий термостат перед тем, как отдать Пристли. Он будет долго искать в этих ампулах живые вирусы и доказывать Синдикату, что он не верблюд. А как восхитительно было узнавать, что Пристли попытался завербовать Дарквуда и до сих пор убежден, что Фрэнсис работает на него.
Си Джи Би умел быть благодарным, когда оно того стоило. Дарквуд получил новые документы и возможность покинуть страну.
Прочих доказательств почти не осталось – а через пару дней после того, как Малдер накатает свой отчет, туда прибудут карантинные бригады. На уровень D и ниже они не попадут, а на уровнях выше ничего, что могло бы служить доказательством чего бы то ни было, не найдут.
Таким образом, все, как всегда.
Пристли долго не проживет.
Вирус создан и проверен.
Доказательства уничтожены.
Официальное прикрытие получено.
… Синдикат остался доволен. А Пристли Си Джи Би посочувствовал бы, если бы умел.
Но он не умел и не видел необходимости учиться.
Пора было приступать к новому проекту.

[Рыжая Элен]

***
После возвращения Малдер долго пытался найти концы и выяснить, кто ограбил его машину на заправке, но, разумеется, ничего не вышло. Скиннер по обыкновению долго ворчал о несанкционированных расследованиях, нецелевых расходах и прочей ерунде, но отчет принял.
Карантинная группа разобрала завалы по камешку, но кроме генетических и вирусологических лабораторий, построенных еще десятки лет назад, и нескольких трупов ничего не нашла.
Детских трупов среди этих тел не было.
***
…Глубоко под землей в комнате со светлыми стенами спят две девочки. Они спят, обнявшись, словно родные сестры. Их окружают тишина и полутьма. Они знают, что могут выйти наверх, если захотят. Но они не выходят.
Их демоны тоже теперь иногда спят, и с каждым днем их голоса становятся все глуше и тише.
Может быть, когда-нибудь они уснут навсегда.
И тогда две девочки с недетскими лицами разрешат друг другу подняться наверх.
Они верят, что все будет именно так.
Верят, и все.

Конец.

февраль-апрель 2012 г.

[Мэлис Крэш]

Оно потрясающе

[ЛюБанька]

прочитала на одном дыхании.. очень, очень-очень понравилось!

[na-metle]

благодарю!