Фанфик: "Освобождение от зла" (R to NC-17)

[alunakanula]

Название оригинала: Deliverance from Evil
Авторы: Tess and Char Chaffin
Размер: 40 глав + эпилог
Оригинал: искать тут
Перевод: Alunakanula
Бэта переводчика: Viktoriap63
Оригинал перевода: искать тут
Рейтинг: R to NC-17
Категория: MSR, постколонизация
Спойлеры: Седьмой сезон, «Все вещи», БЗБ
Саммари: Малдер и Скалли узнают ужасающую истину о внеземной колонизации — и последующая битва испытывает их силу и их преданность друг другу.

Предыдущую главу искать тут

скачать 23 главу в формате html

читать 23 главу

Глава 23

Анализ крови Тая не выявил ничего нового, кроме присутствия в ней вируса, а это они уже и так знали. Теперь Скалли снова лежала в смотровой на кушетке, модифицированной под гинекологическое кресло. На этот раз она была одета в больничную рубашку. Мужчины были выпровожены из помещения, и в комнате они были только вдвоем с Мэри. Скалли изучала потолок, немного морщась от неприятных ощущений, вызванных осмотром. Наконец, Мэри коснулась ее коленки, выпрямилась и сняла медицинские перчатки. Встав сбоку кушетки, она положила руку Скалли на живот.

— Я бы сказала, что срок примерно недели три, — сказала она, и улыбнулась. — Все только начинается.

По щекам Скалли сбежали слезы, и она кивнула. Ее мозг работал очень медленно из-за потрясения вызванного очень быстрой переменой от страха, что она снова заразилась ужасным вирусом, к невероятному сознанию того, что они с Малдером, вопреки всем прогнозам врачей, создали новую жизнь. Она подняла взгляд на Мэри, и стерла слеза со щек.

— Позови Малдера, пожалуйста, — попросила она.

Мэри накинула на нее легенькое одеялко и выскользнула из комнаты.

Через несколько секунд появился Малдер, и Скалли робко улыбнулась. Его взволнованный взгляд встретился с ее, она кивнула и протянула к нему руки. Широченная улыбка, которая тут же появилась на его красивом лице и засияла, будто рассвет, в его глазах, заставила ее плакать и смеяться одновременно. Малдер осторожно обнял ее, словно думал, что она рассыпется от слишком сильного давления, и, зарывшись лицом в ее волосы, отпустил напряжение последнего часа, позволив себе слезы. Его голос был наполнен благоговением:

— Я стану чьим-то папой, Скалли. Господи, спасибо тебе. Отцом. Я. О Боже, я не могу... — он мотнул головой и жарко поцеловал ее в висок, вздохнув от ощущения на спине ее успокаивающего прикосновения и с трудом владея собой под действием такого удивительного откровения. Она легонько потянула его за волосы, и Малдер поднял мокрое от слез лицо, чтобы посмотреть в ее блестящие от влаги глаза. Беспокойство все же еще не исчезло из ее голоса.

— Малдер, этому должно быть какое-то объяснение. Яйцеклетки не появляются вот так, ниоткуда. Мои врачи говорили, что у меня ни одной не осталось. Ни одной, понимаешь? И даже если они не заметили одну или две, шанс на их оплодотворение — один из миллиона. С тех пор, как меня похищали, мой менструальный цикл не поддается никакому графику. Я понятия не имею, когда начнется следующая менструация. Иногда все проходит нормально, а иногда у меня есть все симптомы, но никаких выделений, — она ужасно покраснела, и Малдер был настолько смущен ее уверенностью в их отношениях, до такой степени, что она рассказывала ему такие подробности, что он просто потерял дар речи. Скалли глубоко вдохнула и продолжила:

— Среда в моей матке находится под вопросом, Малдер... под очень большим вопросом. Нет сомнений, что там сейчас растет ребенок. Мы провели все возможные тесты. Мэри уверена, что все в порядке. Чтобы удостовериться, нужно сделать УЗИ, но все равно еще очень рано, чтобы можно было там увидеть достаточно. Нам придется подождать. Слава Богу, что у нас тут есть ультразвуковое оборудование.

Малдер кивнул и сделал попытку говорить спокойным и размеренным тоном.

— Мэри посмотрит тебя, как только будет возможно. И мы вместе с тобой встреим то, что нас ждет. Хорошо, Скалли? Вместе. — Он пристально вгляделся в ее обеспокоенные глаза, отчаянно желая, чтобы она кивнула и улыбнулась, и почувствовав огромное облегчение, когда она так и сделала. Она обняла его руками за шею, и он нежно поцеловал ее. Он кожей почувствовал, как она улыбается ему в щеку, когда, дразня, прошептал ей:

— Моя жена, беременная дама. Я попрошу Софи сшить тебе специальную куртку для беременных...

Она тихонько хихикнула, но он был очень счастлив слышать этот смех.

— Ой, замолчи ты, дурачок, и дай мне уже переодеться из этой дурацкой рубашки, пока я себе всю задницу не отморозила...

***

Их друзья столпились в клинике в ожидании новостей о состоянии Скалли и обеспокоенными взглядами буравили дверь смотровой. Софи тихонько молилась, а Беверли так сильно сжимала руку Патрика, что у него занемели пальцы. Билл рассказал Таре об обмороке и возможности беременности, и она тут же побежала в клинику, оставив Мэтти и Мэгги с Майклом.

Наконец дверь открылась и на пороге появился Малдер со Скалли на руках — оба улыбающиеся до ушей. Все хором облегченно выдохнлуи и принялись их поздравлять. Когда Малдер поставил Скалли на пол, Тара тут же подбежала к ней и крепко обняла, говоря сквозь слезы радости:

— Малыш! О Господи, Дана! Я не могу в это поверить! Слава Богу, что я взяла с собой одежду для беременных!

На последнее заявление Скалли разразилась чуть ли не истерическим смехом и снова обняла сноху, а затем отстранилась и изумленно взглянула на нее:

— Зачем тебе нужно было брать с собой такую одежду, глупая ты женщина? Разве что... — она смерила взглядом плоский живот сестры, и Тара тут же покраснела и замотала головой.

— Нет, нет, я не беременна! Но мало ли что, Дана. И, кстати, мы активно делали попытки перед тем как... ну, перед тем, как это все началось. Мы хотим еще одного мальчика. Наверное, я просто хватала все, что под руку попадалось, и упаковывала, и напрочь забыла об этом до настоящего момента. У меня не очень много такой одежды. Только парочка объемных свитеров и штаны со вставками, не много, но тебе они подойдут.

Обе женщины глупо и счастливо улыбались друг другу, потом снова завизжали и принялись обниматься, а их семья и друзья стояли вокруг, улыбались, смеялись, утирали слезинки и праздновали.

Затем все переместились в зал для собраний, откуда разошлись только поздней ночью. Главным блюдом пиршества стало жаркое из лося и консервированная черника с печеньем на дессерт, а за будущего Крошку Малдера подняли тост домашнего клюквенного вина. Забота и приятие жителей деревни приятно удивляло Малдера, задумавшегося обо всем этом, сидя на одеяле рядом с печкой. Голова Скалли покоилась у него на коленях, и его пальцы тихонько перебирали рыжие прядки. Она уже несколько раз засыпала, просыпалась и засыпала опять, но ему не хотелось ее куда-то переносить, потому что казалось, что ей очень удобно.

Тихим голосом Малдер объяснил всем остальным, почему ультразвук был единственным способом узнать наверняка является ли беременность Скалли нормальной. Мэри сказала, что она с удовольствием проведет процедуру, когда прийдет время. Лучше быть уверенным... и лучше узнать побыстрее, на всякий случай. Никто не хотел долго задерживаться на мысли, что нужно будет делать, если произойдет этот самый «всякий случай»... Сейчас было жизненно необходимо не падать духом и надеяться на лучшее.

Мэри ободряюще улыбнулась, соглашаясь с тем, что ультразвук нужно провести сразу же, как только будет целесообразно, чтобы подтвердить, что ребенок Скалли здоров. Потом она перехватила взгляд Малдера, который убирал волосы со лба Скалли, и то, что она сказала, заставило всех ошарашенно вдохнуть, а потом начать веселую болтовню.

— Знаешь, если я понимаю правильно историю вашего с Даной иммунитета против этого вируса,... нужно предположить, что ваш ребенок родится с естественным иммунитетом. — Она остановилась и тихонько хихикнула, глядя на почти комическое выражение лица Малдера, а потом продолжила: — Если мои подсчеты верны, ваш ребенок родится где-то в июне, во время летнего равноденствия. Для нас это особенное время — волшебное и удачное. В это время солнце не касается горизонта напротяжении восьмидесяти семи дней подряд, и в это время все согревается, растет и цветет. Включая надежды.

Мэри протянула руки к Малдеру, сидящему на полу и держащему на коленях голову жены, взяла его лицо в ладони, улыбнулась и прошептала:

— Ваш ребенок — это будущее, Малдер. Он родится в самое знаменательное время года. Это хороший знак... самый лучший. Я просто хотела, чтобы ты знал. — Она наклонилась над спящей подругой и поцеловала Малдера в щеки. Когда она его отпустила, выражение его лица было настолько неповторимым, что все разразились хохотом. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова не складывались в предложения. Наконец ему удалось пробубнить:

— Спасибо, Мэри... и всем остальным. Спасибо...

Его сбивчивые слова разбудили Скалли, и она сонно посмотрела в ошеломленное лицо мужа.

— Малдер, я, наверное, уснула, — заплетающимся языком проговорила она. — Что я пропустила?

Мэри улыбнулась Скалли и шаловливо подмигнула Малдеру, а затем сказала театрально напуская туману:

— Да ничего такого, Дана... Я поцеловала твоего мужа. Вот и все.

Лицо Малдера зарделось, а Скалли, поглядев сначала на него, потом на нее, снова поудобнее устроилась у мужа на коленях, зевнула и потянулась.

— А, и это все? Что ж, я могу понять твой импульсивный поступок, Мэри, потому что он чертовски привлекателен.

Среди всеобщего смеха выступила и Софи:

— Это точно, Дана. Хочу добавить и свои поздравления ко всем остальным — и по поводу ребеночка, и по поводу мужа.

Головой Скалли почувствовала, как напряглись мышцы живота Малдера, когда она пробубнил:

— О Господи...

Разговоры продолжались весь вечер. Тихонько потягивая клюквенное вино, все слушали рассказ Малдера и Скалли о том, почему она не могла иметь детей и почему ее нынешняя беременность поистине была чудом. Услышав о том, что у Скалли были забраны все яйцеклетки, жители деревни только качали головами, поражаясь тому, что за люди способны такое сотворить. Это просто было за гранью их понимания. Сара спросила о возможности того, что они пропустили одну яйцеклетку — будучи повитухой, она знала строение женской репродуктивной системы, как любая медсеста или врач. Скалли вздохнула и пожала плечами:

— Наверное, это возможно. Но я бы сказала, что нет. Более вероятно, что надо мной была произведена другая процедура, и я опять ничего об этом не знаю... — и она как можно более просто и доступно рассказала об их старом и теперь, наверное, умершем враге CGB Спендере и его двусмысленном «участии» в возможном восстановлении ее способности к деторождению много месяцев назад.

— Мы не знаем наверняка, что он сделал. Мы с Малдером недавно говорили на эту тему. Но это единственное разумное объяснение, — она посмотрела на Малдера, не отрывая головы от его плеча, он улыбнулся ей и поцеловал ее в висок, а потом добавил:

— Должен сказать, что это самое вероятное объяснение. Нет такого человека на свете, кто ненавидел бы этого ублюдка больше, чем я, за то, что он забрал у Скалли и у меня. Но если он каким-то образом восстановил хоть часть того, чего он нас лишил, вернув Скалли ее способность стать матерью... тогда я смогу найти хотя бы каплю прощения в своем сердце.

Скиннер, сидящий в другом конце комнаты рядом с Мэри, хмыкнул и поднял бокал с вином. Его ироничный тост был произнесен таким безликим и сухим голосом, что все рассмеялись.

— За этого прокуренного, сморщенного старого мудака Спендера...

Бокалы поднялись вверх, и все присутствующие повторили тост.

— За мудака...

Вдруг раздался тоненький сонный голосок Мэтти, которого все считали уже давно уснувшим на коленях у Билла:

— Мамочка.... а что такое мудак?

Все пристуствующие захохотали в полный голос.

***

— Малдер... Я умею ходить! Не нужно меня нести! — Скалли заерзала у него на руках, а он только довольно улыбнулся и прижал ее еще сильнее к себе, неся через снег к их домику.

— Нет, нужно тебя нести, Скалли. Вообще-то, я собираюсь носить тебя повсюду следующие семь месяцев или около того. Может быть, сделаю заплечную переноску даже, чтобы можно было тебя пристроить на спину, — жена хихикнула ему в шею. Свет из окошка домика осветил ее лицо, она поцеловала его в подбородок и очень серьезно сказала:

— Ты же и в самом деле так сделал, если бы мог, правда? Носил бы меня повсюду. Я вижу, что ты слишком волнуешься и через чур осторожничаешь. Малдер, — она поймала рукой его щеку, тут же переключив его внимание от процесса открывания двери на себя, — моя беременность пройдет прекрасно. Признаюсь, что сначала очень волновалась, но сейчас я отлично себя чувствую.

Малдер тихонько обиженно фыркнул, наконец справившись с дверью и внося свою драгоценную ношу в теплый дом. Опустив ее на диван, он расстегнул ее куртку и снял с нее унты, а потом терпеливо и спокойно ответил:

— Ты себя отлично чувствуешь, потому что ты под мухой, Скалли... ты же выпила три стакана крепкого домашнего вина. И я искренне надеюсь, что ты получила от этого удовольствие, потому что это был твой последний алкоголь до тех пор, пока ты не прекратишь кормить ребенка грудью.

Он отложил в сторону ее верхнюю одежду и снял свою, а потом улыбнулся глядя на нее, уютно устроившуюся на подушках выгоревшего дивана. Золотистый свет от огня в печке плясал по ее сонному лицу. Скалли протянула руки, он сел рядом с ней на диван, взял ее на колени и крепко обнял.

— Это было очень вкусное вино, Малдер. Оно пилось очень хорошо и очень меня согрело изнутри. Когда мы вышли наружу, я даже не почувствовала холода. И не чувствовала никакой боли, напарник... — она хихикнула ему прямо в рот, потому что в этот момент он склонился к ее губам, будучи больше не в силах сопротивляться желанию поцеловать ее.

— Ты не чувствуешь никакой боли, детка, — заговорил он напротив ее губ. — Думаю, что я лучше уложу тебя в постель. — Он поднялся, держа ее на руках, и понес в спальню. По дороге Скалли принялась строить ему глазки. Он опустил ее поверх одеяла на кровать, и она тут же схватила его за рубашку и потянула на себя, отчего он потерял равновесие и незамедлительно накрыл ее собой. Глядя в ее озорные глаза, он почувствовал, что несмотря на всю усталость, он начинает возбуждаться.

— Что такое, Скалли? — с полуулыбкой на лице спросил он. Скалли шевельнулась под ним, и ему пришлось закусить губу, чтобы не застонать. Ее ответ был крайне игривый.

— Ну, по ощущениям... ты, Малдер, в приподнятом настроении. Определенно, в приподнятом. — Она скользнула рукой по его обтянутым джинсами ягодицам и нажала вниз. Малдер взвыл, затем опустил голову так, что расстояние между их губами измерялось считанными миллиметрами, но вдруг темные круги у нее под глазами заставили его остановиться. Она так устала и даже не осознавала этого...

— Скалли, детка, ты же вымоталась. Тебе нужно поспать. Давай я выключу свет в другой комнате и уютно тебя устрою... этим мы можем заняться, когда ты не будешь такой усталой. — Он попытался встать, но она сильнее обхватила его руками, не давая двинуться, и прорычала ему в ухо:

— Единственно, что я хочу, чтобы было уютно устроено, это ты во мне. Я так сильно хочу тебя, Малдер... Я так по тебе скучала. Последние дни были кошмаром для нас обоих. Завтра мы можем спать весь день, правда? Я обещаю, что буду спать столько, сколько ты мне скажешь, но не сейчас. Пожалуйста, не сейчас. — В ее голубых глазах блеснуло сочетание желания и жара. Малдер хрипло выдохнул, понимая, что не в состоянии сопротивляться. Он так же сильно хотел ее, если не больше, как и она его...

Нежные руки снимали одежду, и он целовал каждый оголяющийся кусочек кожи. Затем он быстро разделся сам, не желая утруждать ее, а только требуя от нее, чтобы она расслабилась и не делала ничего, кроме как получала удовольствие.

Он губами читал ее тело и снова перечитывал его нежными прикосновениями рук там, где только что были его губы и язык. Она вздыхала и подрагивала от его манипуляций, цепляясь пальцами за матрас. Они оба наконец вернулись домой.
Маленькая печка в гостиной поддерживала тепло, а в крошечной кухоньке бурлил бойлер. За окнами дул зимний ветер и крыша, поскрипывая, издавал причудливые звуки. Они уже настолько привыкли к этим частым звукам, что теперь не замечали и не слышали ничего, кроме стука собственных сердец, а их взаимное желание набирало все большую и большую силу.

Когда Малдер наконец проник в шелковистое тепло, единственное о чем он думал, было то, что он будет любить ее до конца жизни. Единственные звуки, которые он хотел слышать, были ее сладкие стоны и вздохи, которые она издавала, двигаясь под его изголодавшимся телом. Единственное, что он хотел чувствовать, было неимоверное сильное ощущение близости Скалли. Единственное слово, слетевшее с его губ, когда он напрягся и пролился в нее через считанные секунды после ее собственного экстаза, было ее имя, произнесенное как молитва.

На дворе дул ветер, в комнате мерцал огонь. Двое уснули крепко прижавшись друг другу.

***

Дом для собраний строили для разных нужд. Он служил «мэрией», школой, социальным центром и церковью. Скалли искала последнее. Малдер сказал ей, что ни при каких условиях она не вернется в Фейрбенкс, чтобы проконтролировать погрузку остального оборудования, которое им было нужно. Она была согласна, что нужно отправить вместо нее кого-то другого, но ее раздражал его запрет. Она знала, что он был прав, и из-за постоянной тошноты она не выдержит перелет в вертолете... но для нее это было принципиально — право самой решать, что ей нужно делать, когда дело касалось только ее.

Вот только теперь оно касалось не только ее. Внутри нее рос маленький Малдер, крошечное существо, которое уже зависело от нее и которое она должна была оберегать... Поэтому она нехотя согласилась попросить Мэри полететь вместе со Скиннером, а сама направила свои силы на чтение медицинских журналов и книг, которые она принесла из клиники. Всего через несколько дней целенаправленной попытки начать работу над созданием вакцины она почувствовала, что забрела в такие дебри, что уже серьезно стала сомневаться на своими способностями преуспеть в этом деле.

Оставив стерильные застенки клиники, она собрала свои записи и вышла на холод, намереваясь закончить чтение дома. Проходя мимо дома собраний, она передумала и вошла в длинное узкое здание. Она стала заглядывать в каждую комнату, начав с той, где они впервые познакомились с жителями деревеньки. Потом она отрыла дверь в учебный класс, который вмещал меньше дюжины учеников. В задней части комнаты на столах стояло несколько компьютеров. В третьей комнате обнаружилось изобилие книг и журналов, а также диван и два затертых, но по виду удобных кресла. На низеньком столике лежала шахматная доска, а рядом стояли два складных стула. Скалли просмотрела названия небрежно разложенных на полках и на журнальном столике книгах и пошла дальше.

В четвертой комнате находилась часовня. Три ряда скамеек были обращены к маленькому алтарю. Сияющие медные подсвечники, очевидно, как следует отполированные, стояли по обе стороны от него. Сбоку стояла кафедра проповедника, а на стене за алтарем можно было увидеть гобелен, изображающий сотворение мира. Скалли опустилась на одну из скамеек и вытащила из кармана мамины четки. Молясь про себя, она засмотрелась на аккуратные крохотные стежки, складывающиеся в картину знакомой истории об Адаме и Еве.

— Красиво, правда?

Скалли подпрыгнула от неожиданно раздавшегося из-за спины голоса. Она обернулась и увидела стоящего в дверном проеме Джона Хонэа.

— Пре... Пресвитер Хонэа, — сказала она, немного запнувшись на непривычном слове. — Я не слышала, как вы вошли.

Джон подошел к ней.

— Можно? — спросил он, указывая на скамью. Скалли кивнула и подвинулась, освобождая ему место.

— Конечно, — вежливо ответила она. Джон сел и повернулся к ней.

— Можешь называть меня Джоном, — тихо напомнил он. Скалли покраснела и спрятала шею в плечи, склонив голову.

— Простите, пресвитер Хонэа, — сказала она, смущенно улыбаясь. — Слишком долго меня отчитывали Сестры и внушали, что я должна выказывать уважение носящему воротничок. Не думаю, что буду хорошо себя чувствовать, обращаясь к вам просто по имени, — извиняясь, объяснила она.

— А, — Джон понимающе кивнул, взглянул на четки, опутанные у нее вокруг пальцев, а потом снова посмотрел в голубые глаза, пристально глядящие на него. — Я помню. Ты католичка. — Добавил он. Пальцы Скалли сильнее сжали серебряные бусины, и она кивнула.

— Да.

Джон скрестил ноги, оперся локтем на колено и, устроив подбородок в ладони, посмотрел на гобелен.

— Скучаешь по этому? — вдруг спросил он.

Скалли в замешательстве приподняла бровь.

— Простите, мне кажется, я не совсем понимаю, что вы имеете ввиду.

Джон повернулся лицом к ней, но ответил не сразу.

— Я хотел узнать, скучаешь ли ты по церкви, — просто ответил он. Скалли подняла руку и принялась теребить крестик на шее, обдумывая ответ, и, облизнув губы, наконец сказала:

— Мне не хватает... мне не хватает ее ритуальности.

Джон повернул голову, жестом прося у нее дальнейших объяснений.

— Мне не хватает ритуала, его постоянства, предсказуемости, — сказала она. — Не важно, в какой части страны мы с Малдером находились, работая по делу, если мне удавалось попасть на воскресную мессу, она везде была одинаковой. Мне... мне было спокойно в этом постоянстве, — она затихла, оглядывая комнату. — Здесь для меня все такое чужое, — извиняющимся тоном произнесла она и жестом руки показала пространство вокруг себя, имея ввиду не только это тихое место поклонения.

Джон понимающе кивнул.

— Ничто не мешает тебе проводить свои ритуалы, — сказал он и улыбнулся. Скалли отметила особую мудрость в его глазах. — В детстве ты выучила определенные уроки, — продолжил он. — И у тебя есть знаки твоей веры. — Он тихонько коснулся ее четок и кивнул на крестик у нее на шее. — Дана, единственный вопрос, который ты должна задать сама себе: с тобой ли твоя вера? — он выжидающе глядел на нее.

Скалли долго и серьезно думала над этим вопросом. Была ли с ней ее вера? Или она сидела здесь, автоматически повторяя «Аве Мария», просто потому, что это было просто? Обдумывая вопрос Джона, она разглядывала свои руки. Когда ее взгляд упал на резную полоску слоновой кости на безымянном пальце ее левой руки, она знала ответ.

— Моя вера со мной, — тихо, но уверенно произнесла она. — Несмотря на все, что произошло, несмотря на все, что я видела... мое чудо со мной, — сказала она проводя большим пальцем по аккуратному рисунку на обручальном кольце.

— Чудеса, — поправил он, легонько касаясь ладонью ее живота. — Этот малыш станет чудом для нас всех, я полагаю, — торжественно произнес он. Скалли подняла на него озабоченный взгляд, но старик только ласково улыбнулся.

— Мэри сказала мне, что у вас с Малдером есть иммунитет к этому вирусу, — объяснил он. — И есть все основания полагать, что родившемуся ребенку тоже не нужно будет бояться этой угрозы. — В его глазах засветилась надежда. — Ты станешь матерью нашего будущего.

Скалли в охраняющем жесте положила руку себе на живот, где рос ее малыш. Она не знала, что и думать об этом тихом провозглашении пресвитера, поэтому ее сознание старалось всячески игнорировать эти мысли. Джон понимал ее неуверенность и поэтому постарался ее успокоить.

— Что ж! — с жаром произнес он, беря ее ладонь в свою. — Возможно, тебе станет легче, если ты будешь называть меня Преподобным Джоном. Это будет для тебя более знакомо и привычно, а я совершенно не против этого, — добавил он с озорной улыбкой на лице. Скалли улыбнулась в ответ и кивнула.

— Да, это было бы здорово, — ответила она. Джон пожал ее руку.

— А теперь... я Преподобный отец без работы, — сказал он, вставая. — Так что я собираюсь начать проводить мессы по воскресеньям. Ты, наверное, захочешь присутствовать? — спросил он. — Я скажу всем жителям. Думаю, что для всех это пойдет только на пользу, и для старых жителей, и для новых, если мы будем каждую неделю собираться все вместе.

Скалли смущенно улыбнулась.

— Я бы с удовольствием посещала воскресные мессы, Преподобный Джон, — сказала она. — Но у Малдера своя собственная вера, и он не очень-то религиозен, — объяснила она. — Я думаю, что он сюда ходить не будет. — Она чуть сморщила нос, раздумывая, и наконец сказала: — И насчет Уолтера я тоже сомневаюсь.

Джон снова взглянул на выцветший гобелен, а потом вернул взгляд на Скалли. Скрестив руки на груди, он произнес:

— А если мы будем устраивать общественное мероприятие после мессы? Как ты думаешь, все придут?

Скалли засмеялась.

— Вы имеете ввиду что-то типа завтрака с блинчиками? — в ее глазах заплясали озорные огоньки. Джон улыбнулся.

— Ну, может быть не с блинчиками, — ответил он. — Я скорее думал о ланче.

Скалли склонила голову, раздумывая над предложением священника.

— Я думаю, что это шикарная идея, — уверенно сказала она. Джон довольно улыбнулся во все тридцать два.

— Тогда увидимся в воскресенье, — заключил он.


Конец двадцать третьей главы

@темы: Малдер & Скалли, Фанфики