Всё проходит, и это пройдёт. (С)
Название: Уставшая
Автор: threeguesses
Оригинал фика: здесь
Переводчик: Alunakanula
Бета (переводчика): Жанна_ДАрк
Оригнал перевода искать: здесь
Рейтинг: PG
Пейринг: Малдер/Скалли
Категория: пост-Истина, пре-ЯХВ
Правовая оговорка: отказываюсь!
Краткое содержание: Скалли не испытывает никаких иллюзий по поводу того, что означает или не означает этот факт. У нее уже неделю болит голова.
СКАЧАТЬ ФАНФИК
ЧИТАТЬ ФАНФИКПервый раз это случается, когда Малдера нет дома. Середина лета, жарко и ни ветринки, трава вокруг дома становится коричневой. Скалли сидит за кухонным столом и ждет, когда остановится кровь. Дешевый пластиковый стул впивается ей в бедра. Где-то тикают часы.
Скалли не испытывает никаких иллюзий по поводу того, что означает или не означает этот факт. У нее уже неделю болит голова.
Когда все закончилось, она закапывает окровавленные салфетки на заднем дворе в клумбе с нарциссами.
Она прячет это от Малдера на протяжении двух недель.
Сложно — кажется, на этот раз льется еще больше крови. Жидкость просто хлещет из нее. Использованные салфетки выглядят как помятые гвоздики, такие яркие. Скалли не может определить — либо она просто забыла, либо ее кровь и в самом деле стала ярче.
Потому, что так должно было быть, думает она. После всего, что случилось, ее кровь должна сиять, черт подери!
Однажды ночью она просыпается от того, что Малдер в панике трясет ее за плечи. Она не понимает, что происходит. Подушка очень влажная.
— Я везу тебя в больницу, — говорит Малдер, и вот тогда она вспоминает.
— Нет, Малдер, — успокаивает она. — Нет. Это не нужно. Ничего страшного.
Малдер не верит ей, но все равно снимает с кровати белье. В больницу они так и не едут.
Через три ночи все повторяется вновь.
Малдер следует за ней в ванную комнату. Скалли споласкивает лицо прохладной водой и смотрит, как он наблюдает за ней через зеркало. По его ключице размазана кровь. Выглядит, как боевая рана.
— Нам нельзя в больницу, — начинает она. В зеркале Малдер мотает головой. — Нельзя. Тебя тут же арестуют. — Она чувствует себя так, будто она очень далеко, будто смотрит на него через бинокль, повернутый наоборот. Ее мысли становятся неясными, давая волю панике.
Она пытается применить другую тактику.
— Малдер, — говорит она, как будто они на деле и она говорит о какой-то версии, — у нас больше нет никаких таинственных чипов. Мы должны принять, что существует вероятность — и если бы ты был в тюрьме, когда это случилось бы, или я была бы в больнице, а ты — тут... — она останавливается. В зеркале Малдер по-прежнему отрицательно мотает головой. Скалли оборачивается и настоящий Малдер продолжает мотать головой. Она кладет свои ладони ему на виски.
— Малдер, — начинает она, но дальше так ничего и не последовало. Все ее аккуратно сформулированные аргументы внезапно оказались смыты слезами. В горле встал ком. Она не хочет умирать там, где он не сможет держать ее за руку.
Проходит два дня.
Он говорит ей, что есть план. Три ранних звонка на какие-то номера, электронные письма и факсы, и Есть План.
— Все будет в порядке, Скалли, — говорит он, и она хочет выцарапать это выражение полного спокойствия с его лица и скормить ему его же собственные пустые слова.
Она пытается плакать, кричать, пытается переубедить его, пытается использовать любой известный ей способ манипуляции. Она бьет его, умоляет его, ругает его, говорит, что это он во всем виноват. Малдер усаживает ее за кухонный стол, как ребенка, и дает стакан молока.
Он объясняет ей план до мельчайших подробностей, единственно не упомянув, когда начнется его воплощение в жизнь. Может быть, он думает, что она убежит, если будет знать (но она не убежит).
Она и так знает. Он выдал себя в предыдущую ночь. Он целует ее долго и медленно, медленно, медленно, медленнее, чем кто-либо целовал ее с тех пор — с той первой ночи, когда они стояли в проеме входной двери ее квартиры, и Малдер прижал ее к двери, зацепив пальцы за шлевки на ее брюках, до тех пор, пока она не рассмеялась и не потащила его в спальню.
Скалли хочет оттолкнуть его. Но горло словно разодрано от всех этих криков и плача, и она просто устала.
Она не позволяет себе думать, что это будет последний раз.
Скалли просыпается утром. Доггетт уже приехал. Когда она спускается вниз, Малдер подает ей кофе. Всё как в обычный день, только на этот раз она несет сумку, которую он для нее собрал.
В кухне она целует Малдера на прощанье, пока Доггетт вежливо разглядывает тостер. По радио диктор рассказывает прогноз погоды — жарко. Малдер на вкус как кофе и зубная паста. Никто не плачет.
Доггетт доносит ее вещи до машины. Скалли слышит, как поют цикады. День очень красив.
На этот раз опухоль операбельна.
— Ваши прогнозы очень положительны, — доктор, не Скалли, объясняет ей. — После операции еще будет нужна химиотерапия.
Доггетт сразу отвез ее в больницу и помог отнести вещи.
— Официально сейчас состояние вещей очень сложное, агент Скалли, — сказал он, и Скалли была слишком усталой, чтобы упрекать его за использование уже не относящегося к ней звания.
Но он и без этого понял свою ошибку.
— Дана, — сказал он, покраснев, и закрыл окно машины. Если бы у него в руках была шляпа, он бы начал ее теребить.
Когда Скалли выходит из комнаты обследования, она видит Скиннера с толпой агентов, ждущих ее в фойе. Они все в жилетах.
— Сэр? — обращается к Скиннеру Скалли.
Видно, что Скиннер неловко себя чувствует.
— Доктор Скалли, вы нарушитель закона в розыске, — он кривит лицо. — И хотя я объяснял, что такое количество людей совершенно не нужно, другие посчитали это... необходимым.
Безликий агент в синем жилете обыскивает Скалли. Когда он склоняется к ее ногам, она замечает, что его прическа-«ёжик» слегка загибается у него на затылке.
— Сэр? — снова спрашивает она.
— Вы должны подписать этот документ, — говорит ей Скиннер. — Он гарантирует вашу неприкосновенность в обмен на ваше сотрудничество.
Скалли подписывает.
Агенты, посланные допросить ее, выглядят очень молодыми. У них длинные тонкие шеи, как у подростков. Один из них называет ее «мэм».
Первый раз они расспрашивают ее после операции. Скалли сидит в больничной постели и с трудом пытается справляться со снотворным во введенном ей обезболивающем. В конце концов, всё это не имеет значения. Они просто задают вопросы, общая информация для отчета. Скалли уже дала Скиннеру все важные ответы еще в фойе, ответы о том, где находится дом и какая у Малдера машина.
Но и эти ответы, по сути, тоже ничего не значили. Доггетт три раза запутал след по дороге в Округ Колумбия.
Через неделю после операции Скалли отпускают из больницы.
Мать отвозит ее домой. Она настаивает, чтобы Скалли пожила у нее, пока закончится курс химиотерапии.
В ту ночь, на свежеезастеленной постели для гостей Скалли открывает сумку, которую для нее собрал Малдер. Там всё необходимое — нижнее белье, пижама, джинсы — но на дно он положил один из ее старых костюмов. К лацкану пиджака приколота записка: на всякий случай.
Это единственная записка, которую он оставил. Скалли проверяет еще раз. Снова перебирает всю сумку и высыпает содержимое на пол. Она даже ищет в карманах пиджака. Всё, что она находит, это горстка семечек и чек за прокат машины.
Она плачет.
Агенты допрашивают Скалли еще дважды: один раз в квартире ее матери, а другой — в здании ФБР. Во второй раз на Скалли надет костюм.
Они задают ей глупые, бесполезные вопросы о природе ее отношений с агентом Малдером. Вопросы, которые еще больше подбросят масла в огонь слухов. Они не спрашивают ее о работе, и Скалли не удивлена.
Она знает, что телефон ее матери прослушивается, и когда она въезжает в свою новую квартиру на пятом этаже, она знает, что и там телефоны прослушиваются. Ей сказали не пытаться покинуть город, она и не пытается. Она не знает, куда бы она пошла.
Она находит работу в больнице. Покупает другие костюмы.
Она всегда остается там, где он сможет ее найти.
Скалли снятся сны.
Ей снятся сны, что Малдер так и не узнал. Она прячет эту кровь, запихивает по углам и заметает под половики. И вдруг она просто лежит на их постели, утопая в бесконечных подушках, и облизывает себя как кошка. Соленая кровь медленно скользит в горле.
А потом появляется Малдер и несет ее, завернутую в одеяла, на задний двор. На траве так хорошо после всего жара этой крови. Малдер кормит ее прохладной землей, чтобы смягчить горло, и показывает в небе созвездия, хотя на дворе день. Он держит ее за руку.
Конец
Автор: threeguesses
Оригинал фика: здесь
Переводчик: Alunakanula
Бета (переводчика): Жанна_ДАрк
Оригнал перевода искать: здесь
Рейтинг: PG
Пейринг: Малдер/Скалли
Категория: пост-Истина, пре-ЯХВ
Правовая оговорка: отказываюсь!
Краткое содержание: Скалли не испытывает никаких иллюзий по поводу того, что означает или не означает этот факт. У нее уже неделю болит голова.
СКАЧАТЬ ФАНФИК
ЧИТАТЬ ФАНФИКПервый раз это случается, когда Малдера нет дома. Середина лета, жарко и ни ветринки, трава вокруг дома становится коричневой. Скалли сидит за кухонным столом и ждет, когда остановится кровь. Дешевый пластиковый стул впивается ей в бедра. Где-то тикают часы.
Скалли не испытывает никаких иллюзий по поводу того, что означает или не означает этот факт. У нее уже неделю болит голова.
Когда все закончилось, она закапывает окровавленные салфетки на заднем дворе в клумбе с нарциссами.
Она прячет это от Малдера на протяжении двух недель.
Сложно — кажется, на этот раз льется еще больше крови. Жидкость просто хлещет из нее. Использованные салфетки выглядят как помятые гвоздики, такие яркие. Скалли не может определить — либо она просто забыла, либо ее кровь и в самом деле стала ярче.
Потому, что так должно было быть, думает она. После всего, что случилось, ее кровь должна сиять, черт подери!
Однажды ночью она просыпается от того, что Малдер в панике трясет ее за плечи. Она не понимает, что происходит. Подушка очень влажная.
— Я везу тебя в больницу, — говорит Малдер, и вот тогда она вспоминает.
— Нет, Малдер, — успокаивает она. — Нет. Это не нужно. Ничего страшного.
Малдер не верит ей, но все равно снимает с кровати белье. В больницу они так и не едут.
Через три ночи все повторяется вновь.
Малдер следует за ней в ванную комнату. Скалли споласкивает лицо прохладной водой и смотрит, как он наблюдает за ней через зеркало. По его ключице размазана кровь. Выглядит, как боевая рана.
— Нам нельзя в больницу, — начинает она. В зеркале Малдер мотает головой. — Нельзя. Тебя тут же арестуют. — Она чувствует себя так, будто она очень далеко, будто смотрит на него через бинокль, повернутый наоборот. Ее мысли становятся неясными, давая волю панике.
Она пытается применить другую тактику.
— Малдер, — говорит она, как будто они на деле и она говорит о какой-то версии, — у нас больше нет никаких таинственных чипов. Мы должны принять, что существует вероятность — и если бы ты был в тюрьме, когда это случилось бы, или я была бы в больнице, а ты — тут... — она останавливается. В зеркале Малдер по-прежнему отрицательно мотает головой. Скалли оборачивается и настоящий Малдер продолжает мотать головой. Она кладет свои ладони ему на виски.
— Малдер, — начинает она, но дальше так ничего и не последовало. Все ее аккуратно сформулированные аргументы внезапно оказались смыты слезами. В горле встал ком. Она не хочет умирать там, где он не сможет держать ее за руку.
Проходит два дня.
Он говорит ей, что есть план. Три ранних звонка на какие-то номера, электронные письма и факсы, и Есть План.
— Все будет в порядке, Скалли, — говорит он, и она хочет выцарапать это выражение полного спокойствия с его лица и скормить ему его же собственные пустые слова.
Она пытается плакать, кричать, пытается переубедить его, пытается использовать любой известный ей способ манипуляции. Она бьет его, умоляет его, ругает его, говорит, что это он во всем виноват. Малдер усаживает ее за кухонный стол, как ребенка, и дает стакан молока.
Он объясняет ей план до мельчайших подробностей, единственно не упомянув, когда начнется его воплощение в жизнь. Может быть, он думает, что она убежит, если будет знать (но она не убежит).
Она и так знает. Он выдал себя в предыдущую ночь. Он целует ее долго и медленно, медленно, медленно, медленнее, чем кто-либо целовал ее с тех пор — с той первой ночи, когда они стояли в проеме входной двери ее квартиры, и Малдер прижал ее к двери, зацепив пальцы за шлевки на ее брюках, до тех пор, пока она не рассмеялась и не потащила его в спальню.
Скалли хочет оттолкнуть его. Но горло словно разодрано от всех этих криков и плача, и она просто устала.
Она не позволяет себе думать, что это будет последний раз.
Скалли просыпается утром. Доггетт уже приехал. Когда она спускается вниз, Малдер подает ей кофе. Всё как в обычный день, только на этот раз она несет сумку, которую он для нее собрал.
В кухне она целует Малдера на прощанье, пока Доггетт вежливо разглядывает тостер. По радио диктор рассказывает прогноз погоды — жарко. Малдер на вкус как кофе и зубная паста. Никто не плачет.
Доггетт доносит ее вещи до машины. Скалли слышит, как поют цикады. День очень красив.
На этот раз опухоль операбельна.
— Ваши прогнозы очень положительны, — доктор, не Скалли, объясняет ей. — После операции еще будет нужна химиотерапия.
Доггетт сразу отвез ее в больницу и помог отнести вещи.
— Официально сейчас состояние вещей очень сложное, агент Скалли, — сказал он, и Скалли была слишком усталой, чтобы упрекать его за использование уже не относящегося к ней звания.
Но он и без этого понял свою ошибку.
— Дана, — сказал он, покраснев, и закрыл окно машины. Если бы у него в руках была шляпа, он бы начал ее теребить.
Когда Скалли выходит из комнаты обследования, она видит Скиннера с толпой агентов, ждущих ее в фойе. Они все в жилетах.
— Сэр? — обращается к Скиннеру Скалли.
Видно, что Скиннер неловко себя чувствует.
— Доктор Скалли, вы нарушитель закона в розыске, — он кривит лицо. — И хотя я объяснял, что такое количество людей совершенно не нужно, другие посчитали это... необходимым.
Безликий агент в синем жилете обыскивает Скалли. Когда он склоняется к ее ногам, она замечает, что его прическа-«ёжик» слегка загибается у него на затылке.
— Сэр? — снова спрашивает она.
— Вы должны подписать этот документ, — говорит ей Скиннер. — Он гарантирует вашу неприкосновенность в обмен на ваше сотрудничество.
Скалли подписывает.
Агенты, посланные допросить ее, выглядят очень молодыми. У них длинные тонкие шеи, как у подростков. Один из них называет ее «мэм».
Первый раз они расспрашивают ее после операции. Скалли сидит в больничной постели и с трудом пытается справляться со снотворным во введенном ей обезболивающем. В конце концов, всё это не имеет значения. Они просто задают вопросы, общая информация для отчета. Скалли уже дала Скиннеру все важные ответы еще в фойе, ответы о том, где находится дом и какая у Малдера машина.
Но и эти ответы, по сути, тоже ничего не значили. Доггетт три раза запутал след по дороге в Округ Колумбия.
Через неделю после операции Скалли отпускают из больницы.
Мать отвозит ее домой. Она настаивает, чтобы Скалли пожила у нее, пока закончится курс химиотерапии.
В ту ночь, на свежеезастеленной постели для гостей Скалли открывает сумку, которую для нее собрал Малдер. Там всё необходимое — нижнее белье, пижама, джинсы — но на дно он положил один из ее старых костюмов. К лацкану пиджака приколота записка: на всякий случай.
Это единственная записка, которую он оставил. Скалли проверяет еще раз. Снова перебирает всю сумку и высыпает содержимое на пол. Она даже ищет в карманах пиджака. Всё, что она находит, это горстка семечек и чек за прокат машины.
Она плачет.
Агенты допрашивают Скалли еще дважды: один раз в квартире ее матери, а другой — в здании ФБР. Во второй раз на Скалли надет костюм.
Они задают ей глупые, бесполезные вопросы о природе ее отношений с агентом Малдером. Вопросы, которые еще больше подбросят масла в огонь слухов. Они не спрашивают ее о работе, и Скалли не удивлена.
Она знает, что телефон ее матери прослушивается, и когда она въезжает в свою новую квартиру на пятом этаже, она знает, что и там телефоны прослушиваются. Ей сказали не пытаться покинуть город, она и не пытается. Она не знает, куда бы она пошла.
Она находит работу в больнице. Покупает другие костюмы.
Она всегда остается там, где он сможет ее найти.
Скалли снятся сны.
Ей снятся сны, что Малдер так и не узнал. Она прячет эту кровь, запихивает по углам и заметает под половики. И вдруг она просто лежит на их постели, утопая в бесконечных подушках, и облизывает себя как кошка. Соленая кровь медленно скользит в горле.
А потом появляется Малдер и несет ее, завернутую в одеяла, на задний двор. На траве так хорошо после всего жара этой крови. Малдер кормит ее прохладной землей, чтобы смягчить горло, и показывает в небе созвездия, хотя на дворе день. Он держит ее за руку.
Конец
@темы: Малдер & Скалли, Фанфики