Фанфик: "Освобождение от зла" (R to NC-17)

[xxxy]

Название оригинала: Deliverance from Evil
Авторы: Tess and Char Chaffin
Размер: 40 глав + эпилог
Оригинал: искать тут
Перевод: Alunakanula
Бэта переводчика: Viktoriap63
Оригинал перевода: искать тут
Рейтинг: R to NC-17
Категория: MSR, постколонизация
Спойлеры: Седьмой сезон, «Все вещи», БЗБ
Саммари: Малдер и Скалли узнают ужасающую истину о внеземной колонизации — и последующая битва испытывает их силу и их преданность друг другу.

Предыдущую главу искать тут

скачать 26 главу в формате html

читать 26 главу

~Глава 26~

В комнате было тихо, слишком тихо. Такая мертвая тишина всегда заставляла его нервничать, но он боялся говорить, боялся делать что-то, кроме как крепко сжимать руку Скалли, посылая ей все спокойствие, сколько она была способна впитать от него кожей. Если бы он заговорил, он мог бы сказать что-то не то. Он боялся, что сглазит, если скажет хоть слово. Господи... что за дурацкая мысль? Малдер тихонько вздохнул и чуть приблизился к кушетке, на которой лежала Скалли. Когда Мэри стала наносить холодный гель на ее уже чуть округлившийся животик, Скалли вздрогнула.

— Все в порядке, Дана? — Мэри закончила с гелем и, взяв датчик, аккуратно принялась за работу. Скалли кивнула, пытаясь улыбаться сквозь волнение, которое можно было без труда прочитать в ее взгляде, и сжала руку Малдера так, что практически остановила кровоток, но Малдер этого даже не заметил. Все его внимание было направлено на маленький монитор, на котором появилось что-то черно-серо-белое, которое шевелилось и дышало, и издавало какие-то шелестящие звуки.

Малдер глядел во все глаза. На своего ребенка. На изображение на мониторе, которое означало, что внутри находится его ребенок. Он повернул голову на бок и картинка тоже немного двинулась вбок, следуя за его взглядом. Это крошечное движение на мониторе... беспокоило его. Нет, не так. Оно приводило его в ужас. Это было что-то крошечное, беспомощное и бесформенное и было похоже на что угодно, кроме ребенка.

Он хотел взглянуть на Скалли, посмотреть ей в глаза. Он бы всецело доверился тому, что прочел бы в них. Она — врач и знает, как должен выглядеть их малыш на таком раннем сроке беременности. Она бы поняла... и он бы сразу всё увидел в ее голубых глазах. Он хотел посмотреть в глаза своей жене.

Но он до чёртиков боялся той правды, которую может там увидеть, поэтому он уставился в монитор в поисках чего-то, что будет похоже на человека. Он прищурился, подстраивая зрение к непривычной картинке. Усердно стараясь найти что-то нормальное, он преуспел только в создании чего-то пугающе неизвестного. Еще крепче сжав руку Скалли, он только краем уха услышал ее тихий стон от причиненной им боли.

Сквозь ужасный гул в ушах он услышал, как Скалли втянула воздух. Краем глаза увидел, что Мэри показывает на темное пятно в середине серой массы. Он не хотел слышать ее тихий голос, объясняющий генетическое строение их ребенка. Он будто бы перекрыл свой слух, но понял, что совсем не слышать он не может. Он хотел... но не мог. Ему нужно было услышать хоть что-нибудь, только не всхлипы жены, едва слышные в тишине комнаты, где они сливались со странными шуршащими звуками, исходящими от формы жизни внутри Скалли, которую преследует датчик, прикрепленный к монитору. В ту минуту, когда Малдеру больше всего нужно было шумное отвлечение, в полнейшей тишине его мира прозвучал тот единственный коротенький всхлип.

Малдер немного повернул голову, чтобы увидеть черное пятнышко, на которое указывала Мэри. Проглотив вставший в горле ком, он силой воли заставил шум в ушах утихнуть и услышал слова Мэри:

— ... мальчик, может быть. Еще очень рано и поэтому сложно увидеть. Но я думаю... вот тут...

Малдер сжал бедную руку Скалли так сильно, что она не удержалась и вскрикнула:

— Ау! Малдер...

Он ослабил хватку и извиняющимся взглядом посмотрел на Скалли, которая улыбнулась ему в ответ, и он почувствовал как у него на лице появляется глупая широченная улыбка... Малдер повернулся к Мэри, и проговорил:

— Мэри...

Подтверждение в глазах Мэри практически подкосило его и так дрожащие колени.

— Малдер, все в порядке! Боже ты мой, прости! Я понятия не имела, что всё это время ты стоял там и думал о самом худшем! Он выглядит совершенно нормально! Выглядит как каждый ультразвук, который я делала на таком маленьком сроке беременности. Малдер... У меня нет совершенно никаких сомнений, что это полностью здоровый плод. И через несколько недель мы сможем узнать пол ребенка наверняка, так что пока давай просто предположим, что там внутри маленький Малдер, который просто симпатяжка! — глядя на реакцию новоиспеченного папочки, она расплылась в довольной улыбке.

Малыш... о, Боже. Малдер опустился рядом со Скалли на колени, уперся лбом в ее бедренную кость и несколько раз прошептал ее имя. Вынув свою ладонь из его руки, она успокаивающе погладила его по затылку и прошептала дрожащим голосом:

— Привет, папочка...

Он поднял на нее блестящие от слез глаза и почувствовал, что сердце будто разрывается от счастья. Он поцеловал ее ладошку, которая теперь уже была на его щеке, и его слова были наполнены благоговением и радостью.

— Привет, мамочка...

***

Среди всеобщей радости, принесенной процедурой УЗИ Даны, Мэри вдруг почувствовала себя несчастной, и в этом была лишь ее вина.

Она свободно могла начать отношения с Уолтером. Ее духовник, который по случаю оказался и ее отцом, дал ей свое благословение. Она могла пойти в домик Уолтера, постучать в дверь и оказаться в его объятиях. Она хотела это сделать, но не делала.

Она не избегала его, уверяла она себя. Она не обращала внимания на грустный, понимающий взгляд отца, по вечерам следовавший за ней по всему дому. Нет. Она не избегала Уолтера. Она просто была слишком занята. Дане нужна была ее помощь в клинике, поскольку та начинала делать первые пробные шаги к созданию вакцины. Ее новоиспеченная подруга мучилась от неизменного спутника ранних сроков беременности — тошноты, которая не ограничивалась лишь утренними часами. Мэри считала своим долгом облегчить Дане работу всем, чем могла, поэтому она постоянно находилась поблизости, готовая протянуть руку помощи или посочувствовать, если в этом будет необходимость.

А по вечерам ее внимание и любовь были необходимы Майклу, и она всегда находила время, чтобы помочь ему с домашним заданием и чтобы приготовить, а затем разделить горячий и питательный ужин с ним и с Джоном. Она знала, что не нужно пытаться лишний раз обнять или потискать двенадцатилетнего подростка, но ей всегда удавалось чмокнуть его перед тем, как отправить спать. Мальчик был последним напоминанием о ее любимом старшем брате, и ей было необходимо проводить с ним какое-то время, равно как — она чувствовала — это было необходимо и ему.

Всё свободное время, которое образовывалось в конце дня, она что-то прибирала по дому, ставила на место посуду, помытую Майклом и оставленную в сушилке, проверяла как устроился на ночь отец, а потом сама отправлялась спать.

И вот теперь, свернувшись в холодной постели, она думала о своем муже. Милый, любящий Келвин. Они дружили в детстве, а потом снова встретились, когда ей было двадцать четыре. Она была миловидна и горела желанием сделать что-то значимое для мира, поэтому она начала с работы медсестрой в приемном отделении больницы в Уайтхорсе. Однажды, почти в конце долгой смены в приемное поступил молодой симпатичный охотник. По началу они не узнали друг друга. Его рука была обвязана перепачканной кровью банданой. Мэри прочистила рану и помогла врачу зашить ее. Только делая перевязку после наложения швов она взглянула ему в лицо. Взгляд его темных, выразительных глаз встретился с ее взглядом и в тот самый момент она пропала.

Друг Келвина, доставивший его в больницу, был отослан домой с заверениями, что Келвин доберется сам. Мэри довезла его до дома, и они несколько часов сидели в машине и разговаривали. Тогда они поняли, что между ними существует родственная связь и перед тем, как он вышел из машины, они поцеловались. Они договорились встретиться на следующий день и меньше чем через год они сбежали и поженились.

Мэри перекатилась на другой бок и, обняв подушку, предалась воспоминаниям об их совместной жизни. Это был счастливый брак. Келвин всегда мог развеселить ее. Очень скоро после побега, они въехали в небольшую квартирку в Уайтхорс, и Келвин милостиво наблюдал, как его женушка порхает по комнатам, развешивая на окнах тюль, и обустраивается. Он, беспрекословно подчинившись, повесил картины и передвинул мебель согласно ее указаниям, а ночью они изучали друг друга, шепотом делясь своими надеждами и мечтами, и планами на будущее.

Они сошлись на том, что подождут с рождением детей. Мэри хотела сама присматривать за детьми, но в то время ей очень нравилась ее работа в больнице и она не была готова ее оставить. Келвин хотел скопить достаточно денег, чтобы купить небольшой домик прежде, чем пополнять семью, поэтому были приняты все необходимые предосторожности.

Четыре года спустя, когда Мэри стояла у могилы мужа и бросала на деревянную крышку первый кусок земли, она чувствовала себя так, будто бы то была не земля, а кусок ее собственного сердца. Она коснулась дрожащей рукой своего пустого чрева и в который раз пожалела о том, что они решили подождать. Он оставил ее одну, и все ее мечты о темноглазом малыше были похоронены вместе с ним.

До Келвина она любила и других мужчин, но в тот день, когда она вышла за него замуж, и в тот день, когда хоронила мужа, она знала, что никогда больше не сможет так любить.

Она взбила подушку, перевернулась и ногами попыталась расправить одеяло. Она была уверена, что никогда не сможет снова найти любовь. А потом в ее жизнь вошел Уолтер Скиннер. Среди всех разрушений, он вошел в ее жизнь такой уверенный и сильный. И теперь, второй раз в жизни, Мэри ощутила, что тонет в теплом взгляде темных глаз.

Она хотела его. Но с этим желанием пришло и чувство неверности мужу, который всего год назад закончил свой земной путь. Когда она находилась рядом с Уолтером, в его сильных объятиях, сладкие воспоминания о Келвине тускнели и исчезали вовсе, и ее поглощало неимоверной силы желание. Она не чувствовала нежную и тихую любовь, какая была у нее с Келвином. Эти чувства — эта страстная тяга — к Уолтеру была неудержимой и всепоглощающей.

Она всегда чувствовала на себе его взгляд, следующий за ней повсюду, и она вздрагивала от одного воспоминания о его горячих губах на ее губах, когда они неистово целовались в лифте больницы в Фейрбенкс. Часть ее не хотела больше ничего, кроме как выбраться из постели, побежать в дом Уолтера и забыться в его объятиях. Позволить его большим рукам скользить по ее телу, стирая всю грусть и страх, следы смерти и разрушений, окружающих ее, и оставляя только страсть, желание и изнуренные тела.

Но во взгляде Уолтера читались не только вожделение и страсть, но и нежность и спокойствие, и что-то очень, очень близкое к любви. Он ждал, чтобы она сама пришла к нему, и пока Мэри чувствовала, что он будет ждать, она знала, что в конце концов она должна принять решение. И скорее.

***

Мэри помогла собрать остатки ланча после Воскресного Собрания и вытерла руки о полотенце. При виде собравшихся вместе жителей деревеньки — инупаков и белых — на ее лице появилась сердечная улыбка. Они привыкли друг к другу, между ними зарождалась дружба, которая крепла в ежедневной работе, а во время этих воскресных собраний они могли вместе отдыхать. Майкл и Нанук носились по коридору здания вместе с Мэтти и Мэг, и Мэри с трудом увернулась от надвигающегося кома из рук и ног детей и лап собаки. Ее отец и Уоррен сидели за шахматным столом, а другие мужчины собрались вокруг и подсказывали игрокам ходы. Дана сидела на диване в окружении женщин и стоически терпела аккуратные прикосновения к своему уже чуть округлившемуся животику и добрые советы. Войдя в комнату, Мэри знала, что несмотря на оживленное общение, Уолтер тут же почувствовал ее приход, но она намеренно избегала смотреть в его сторону.

Она видела, как Малдер отделился от группы мужчин в углу возле шахматного стола и прошел через комнату к Дане, терпеливо ожидающей спасения. Он что-то сказал женщинам про то, что пора его жене идти домой отдыхать. Жаркий взгляд его глаз изобличил нежность, с которой он укутывал Дану в куртку, и их спешный уход дал Мэри понять, что в ближайшее время отдых Дане не светит. Она украдкой взглянула на Уолтера, наблюдающего за побегом Малдера и Скалли, но его взгляд тут же встретился с ее. Отделившись от стены, на которую он облокачивался, он, попрощавшись, прошел через комнату и направился к выходу. Скользнув взглядом по ее лицу он нарочито официально склонил голову.

— Увидимся позже, — сказал он и, проходя мимо, пожал ее руку, а затем удалился по коридору и к выходу. Дрожа, Мэри оперлась о косяк двери и повела так несколько долгих минут, за которые ей удалось принять решение. Взглянув на настенные часы, она увидела, что было всего полтретьего. Из предыдущего опыта она знала, что собрание продлится еще несколько часов. Улизнув из комнаты, она натянула куртку и поспешила наружу, в непроглядную темноту, которая опускалась на арктику в зимнее время и под покровом которой она в тишине добралась до дома Уолтера. Стянув варежки, она глубоко вдохнула и уверенно постучала в дверь. Через несколько секунд дверь открылась и на пороге появился Уолтер, чья поза казалась слегка нагловатой.

— Я... — она открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застыли в горле, когда его сильная рука втянула ее в тускло освещенное помещение. Очутившись прижатой к двери, Мэри затаила дыхание. Она чувствовала грубую деревянную поверхность через толстые слои одежды и пыталась слиться с ней, в то время как Уолтер не давал ей двинуться. Его пальцы проникли в ее густые черные волосы, и, подняв ее лицо, он принялся уверенно целовать ее. Когда его губы коснулись ее губ, она не ощутила ни нежности, ни застенчивости, и ее рот беспомощно открылся, впуская его язык. Ее руки обвили его шею, и она привстала на цыпочки, чтобы можно было лучше подстроиться под движения его губ. Они разомкнули губы всего на секунду — он повернул голову и принялся пробовать ее с другого угла. Пальцы Мэри вцепились в его воротник, и их поцелуй становился все неистовее.

Единственное, что нарушало тишину комнаты, было потрескивание дров в очаге, который Уолтер разжег за минуту до появления Мэри, и тихие стоны и вздохи двух людей, обнимающихся возле двери. Руки Уолтера переместились в пространство между ними и принялись резко вырывать пуговицы на куртке Мэри из петель. Стянув тяжелую верхнюю одежду с ее плеч, он бросил ее на пол. Освободившись, его руки тут же оказались возле открытого воротника ее рубашки, и пальцы медленно заскользили по шее. Взяв в ладони ее лицо, он с придыханием прошептал:

— Мэри, если ты не хочешь этого, лучше скажи сейчас, — предупредил он. Мэри с трудом сглотнула — он почувствовал этот под ладонью — и закусила губу, после чего смело встретилась с ним взглядом.

— Я хочу этого, — уверенно сказала она. — Я хочу тебя.

Затаенное дыхание Уолтера шумно вырвалось наружу и смешалось с ее дыханием, когда их губы снова соединились. Ее язык проник в его рот и, двигаясь прочь, будто бы поманил за собой его язык. Его руки снова скользнули между ними и буквально разорвали на ней рубашку, не обращая внимания на пуговицы, разлетевшиеся в разные стороны. На секунду Мэри перестала дышать от такого накала страстей, а Уолтер отодвинул ткань рубашки и опустил голову. Его губы коснулись ее груди раз, потом другой, и наконец, сомкнулись на быстро набухающем под шелковым бюстгальтером соском. Его руки теперь оказались у нее на талии, а ее колени ослабли и угрожали тут же окончательно сдаться под действием его напора.

Губы Мэри инстинктивно тянулись к нему, и она не могла дождаться, когда он сорвет с нее бюстгальтер и эти горячие губы сомкнуться на ее обнаженной плоти. Она тихо застонала и откинула голову назад, уперевшись в дверь, а он осторожно покусывал верхнюю часть налитой груди.

— Уолтер, пожалуйста, — захныкала она. Он поднял голову и прорычал ее имя. Она глядела, будто распутница, в чуть прикрытых глазах сияло желание, растрепанные волосы цеплялись за шероховатую поверхность двери. Ее грудь вздымалась, а легким становилось тесно в грудной клетке, и Мэри стало трудно дышать. Уолтер подумал было о том, чтобы взять ее на руки и унести в спальню, но это заняло бы слишком много времени, поэтому он потянулся и, расстегнув бюстгальтер, отбросил его в сторону. Ее пальцы снова вцепились ему в плечи, а сама она напряженно ожидала прикосновения его рта к нежной коже. Он не заставил ее долго ждать, но опустил голову и сомкнул губы на набухшем соске. Его руки заскользили по ее ребрам, и теплая ладонь накрыла вторую грудь, после чего Мэри тут же выгнулась вперед, желая быть еще ближе к этой двойной ласке.

Уолтер втягивал и легонько покусывал обнаженную кожу и довольно улыбнулся, услышав тихие недовольные стоны, когда его руки отпустили ее. Ее протест превратился в громкий стон экстаза, когда его пальцы коснулись ее влажного центра, скрытого под толстой тканью джинсов. Мэри изогнулась, прижимаясь сильнее к его руке, и через рубашку впилась зубами в его плечо, в то время как его пальцы продолжали массировать ее кричащую плоть. Она потянула за пуговицы его рубашки, но в нервной спешке не могла с ними совладать. Наконец преуспев, она коснулась губами его груди, и добравшись до затвердевшего соска, спрятанного в твердых волосах, языком принялась ласкать его. В ответ на ее жадные действия Уолтер издал неимоверно громкий шипящий звук.

Его руки прекратили свои манипуляции и взялись за расстегивание ее джинсов. Она охотно помогла ему расстегнуть пуговицу и «молнию». Он стянул джинсы вниз, недовольно фыркнув, когда высвободить ее из одежды ему помешали ботинки. Она оперлась ему на плечи, и он опустился на колени, чтобы стянуть с нее обувь, за которой последовали джинсы, трусики и шерстяные носки. Он посмотрел вверх и у него перехватило дыхание. В ее глазах отражались огни очага, а лицо обрамляли растрепанные черные пряди. Запустив руки под полы свисающей расстегнутой рубашки, он обхватил ее бедра и накрыл губами ее пылающий центр.

Когда он принялся ласкать ее губами и языком, Мэри дернулась и откинула голову назад, ударившись о дверь. Он втягивал ее напряженный клитор и легонько покусывал, и Мэри не могла сдержать стонов и криков. Ее ладони пытались найти хоть какую-то связь с реальностью, шаря по грубой поверхности двери, когда Уолтер поднял одну ее ногу себе на плечо. Два его пальца скользнули ей между ног и, укутавшись в свидетельство ее желания, проникли вовнутрь. Мэри закусила губу, чтобы не закричать в полный голос, и снова Уолтеру пришлось придержать ее за бедра, чтобы уберечь от падения. Он аккуратно поставил ее ногу обратно на пол и стал медленно подниматься, языком рисуя влажную дорожку вверх по ее телу, приостанавливаясь, чтобы уделить особое внимание ее груди. Она почувствовала, как его руки двигаются между их телами, услышала лязг пряжки на поясе и шорох спускаемых джинсов. Она подняла затуманенные глаза и задохнулась, когда он снова обхватил сильными руками ее бедра и поднял. Она обняла его за шею, обвила ногами его бедра и, зарывшись лицом ему в шею, почувствовала его твердый пенис, касающийся ее влажного центра. Когда он проник в нее одним долгим движением, она открыла рот и прикусила его скулу.

— О... Боже, — выдохнула она напротив его щеки. Ее шумное дыхание коснулось его уха, когда он медленно двинулся назад и снова ворвался в нее. Нижней частью тела он прижал ее спиной к двери, а она сцепила лодыжки у него за спиной, чтобы не упасть. Держа ее лицо в своих теплых ладонях он проговорил:

— Так хорошо... Ты такая... ооо! — его голос превратился в хриплый стон, когда Мэри накрыла его губы своими. Уолтер неумолимо продолжал двигаться внутри нее, и почувствовал, как его ноги начинают дрожать. Прерывисто дыша, она прошептала его имя ему на ухо. Он почувствовал, что по ее телу пробежала дрожь и через пару секунд она напряглась. Ее рот открылся и шумно и неровно дыша она отдалась во власть сильнейшего оргазма. Внутренние мускулы Мэри сжимались вокруг его плоти, и он шептал ее имя, чувствуя, как в пальцах рук и ног начинает возникать покалывание, знаменующее приближение его собственного освобождения. Через несколько секунд с приглушенным рыком он пролился внутри нее.

Ослабевшие ноги Мэри соскользнули с бедер Уолтера, и он прижал ее сильнее к стене, чтобы она не съехала на пол. На его груди и плечах блестел пот, и он все еще ощущал тихую пульсацию ее тела. Обнимая его за шею, Мэри слизнула соленую влагу во впадинке у основания шеи. Когда он выскользнул из нее, она издала недовольный стон.

Теперь, когда желание было утолено, он отодвинул с ее лица спутанные волосы и принялся нежно целовать ее раскрасневшиеся щеки и припухшие губы. Чуть подкинув Мэри, Уолтер взял ее на руки и получив одобрительную улыбку, осторожно пронес ее через комнату и опустил на ковер возле очага. Выбравшись из порванной рубашки, она легла на мягкий ковер и вытянула к нему руки. Уолтер опустился на пол рядом с ней и нежно провел пальцем вдоль линии ее волос, будто рисуя ее лицо. Мэри сцепила руки у него на шее и тянула на себя до тех пор, пока он оказался на ней. Он оперся на локти, чтобы не раздавить ее, но Мэри хотела почувствовать все его тепло каждым кусочком кожи. Она обхватила его ногами и руками и приблизила его лицо к своей груди, вздохнув, когда он полным весом опустился на нее. Открытым ртом он касался ее груди.

— Мэри... Боже. Мэри. — Он поднял голову и взгляд его темных глаз проник в самую ее душу, а его слова заново пустили дрожь по всему телу. — Я так тебя люблю. Я хотел тебя с самой первой минуты как увидел. Может быть, ты не совсем готова принять меня, но мне будет достаточно того, что ты сможешь мне дать. Просто будь со мной, пожалуйста, останься... — последние его слова прозвучали ей в рот и были запечатаны глубоким и любящим, умоляющим поцелуем.

Мэри почувствовала, как в глазах собираются слезы и сбегают по щекам, где Уолтер поцелуями осушал их. Остаться с ним... а разве он не знает, что она готова никогда его не отпускать? Ни сейчас,... ни после того, как отдала ему всё. Никогда... Она взяла его лицо в ладони и принялась успокаивающе поглаживать горячую кожу.

— Никогда, я никогда не оставлю тебя. Боже, я бы не смогла этого сделать... Я влюбляюсь в тебя, Уолтер... Ты мне так нужен... — ее искренний взгляд встретился с его взглядом. В ее глазах все еще блестели слезы, и он провел большими пальцами по ее щекам, чтобы смахнуть влагу. Он облегченно выдохнул и, расслабившись, его тело тут же воспылало новым желанием, и, когда она, приглашая, раздвинула ноги, он скользнул вовнутрь в полной готовности подтвердить свои слова. Они не сводили глаз друг с друга. Их тела слились воедино, и их движения были нежными и ласковыми. Всё было совсем по-другому нежели в первый раз, когда их соитие было практически вопросом жизни и смерти. Соединив руки ладонь в ладонь, они в полной мере наслаждались только что данным друг другу обещанием и создавали связь, которая будет жить вечно.


Конец двадцать шестой главы